26-28 танец многорукой кали

                26. УПРЯМЫЕ  ВЕЩИ. 
    В дверях туалета Бориса Борисовича встретили звуки духовой музыки, которые усиливались с движением вниз по ступенькам из мраморной крошки. Насчет музыки, Рыбов придумал сам. Сначала у него была идея озвучивать туалет тихими, убаюкивающими мелодиями. Но после нескольких репетиций выяснилась специфическая неизбежность вторжения звуков более свойственных духовым оркестрам. Поэтому было решено отдать предпочтение естественному звуковому фону: маршам, мазуркам, «танцу с саблями» и, конечно, соло барабанов и труб в случае аншлага. 
               
     Уже в фойе Рыбов нос к красному столкнулся с Прокопычем. Отстранив его портфелем и отфыркнув перегар слесаря, Рыбов молча прошел в кабинет, на дверях которого золотом по серебру значилось «Дирекция». 
               
    - Не понял, - услышал Рыбов, уже усаживаясь в кресло за столом. – Ну, ты даешь, Борисыч, - продолжил слесарь, входя в кабинет и изображая полное потрясение невниманием Рыбова.               
    Чтобы не терять время, Рыбов занялся бумагами.
               
   - Ладно, - отбросил амбиции слесарь. – Давай расчет, Борисыч.               
   Ни один мускул не дрогнул на лице Рыбова. Он только перелистнул бумаги и вновь углубился в чтение.
               
   - Ну, ты даешь, Борисыч, - восхитился Прокопыч, очевидно, такой невиданной наглости. – Ты же обещал. Целую неделю обещал. И вчера что сказал? Завтра в два часа получишь, как из пушки.               
    Цитата подействовала.
               
   - Расчет? – вдруг спросил Рыбов, отвлекаясь от бумаг. – Какой расчет?          
   - Как какой? – воодушевился слесарь. – За работу.            
   - За какую работу? - лицо Рыбова выражало самое искреннее удивление.            
   - Ну, ты даешь, Борисыч, - выпучил глаза слесарь и развел руками в знак бессилия перевернуть мир с головы на ноги.
               
    Однако с паузой  он предпочел не затягивать и продолжил:   
               
   - Я у тебя работу сделал? Или не сделал? 
               
   - А-а, это то, что ты здесь дрых целыми днями пьяный, а в перерывах портил мне валютное оборудование? – догадался Рыбов. – Так за это у нас не платят. 
               
   - Кто? Я? Портил оборудование? – покачнулся Прокопыч.               
   - Да, - гаркнул вдруг Рыбов, сделав такое гневное лицо, с которым когда-то костерил выползней и подонков, подтачивавших Советскую власть. – Ты! Ты! Кто же еще-то? 
               
   - Да я тут пахал, как папа Карло! – возопил Прокопыч с неколебимой убежденностью, что папа Карло является эталоном земледельца.               
   - Носом ты тут пахал, - настаивал Рыбов.   
               
   - Каким носом? Сразу, носом! Пойдем посмотрим, где  носом.
               
   - Нечего мне смотреть, где носом. Я уже насмотрелся.
               
   - Нет, пойдем. Пойдем. Поглядим, как это можно носом столько напахать. 
               
   - Ладно. Давай посмотрим, - вдруг согласился Рыбов, как бы теряя терпение. – Но гляди, если хоть в одном месте капнет, ни одной копейки не получишь. Понял?
               
   - Понял, понял. Конечно, - поспешил согласиться слесарь. - У меня все пучком. Не капнет, не боись.
               
     Демонстрируя мощь своей уверенности, подкрепившей его мышцы, Рыбов решительно встал и проследовал в главный зал туалета. Прокопыч со всей предупредительностью поспешил за ним.               
    - Ну, давай, пускай воду, - скомандовал капитан «Голеона».               
   Слесарь мигом оказался у вентиля и лихо крутнул махавик, словно это и впрямь был штурвал корабля. Почти одновременно с этим послышались тонкие шипения и струения, образовавшие в лице Прокопыча беспокойство. Он еще крутнул. Шипения и течь усилились, усугубив недоумение слесаря. Но и этого ему показалось мало, и он немедленно довел свое недоумение до ошеломленности, проследив взгляд Рыбова, который с кривой улыбкой следил, как из всех стыков капала, лилась и даже фонтанировала вода.               
   - Ну и сколько с меня? – спросил Рыбов, добавляя в свою улыбку пакости из внутренних резервов, и с той же улыбкой демонстративно удалился в свой кабинет. 
               
    В кабинете Рыбов сел к столу, пододвинул к себе аппарат селекторной связи, и, нажав кнопку, позвал:
               
   - Бабася! Бабася! Где ты там? 
               
   - Ась? Здесечко я, - послышался из аппарата запыханный голос. – Я тута в кладовке убираюсь.               
   - Что там у вас происходит? 
               
   - Где? – испуганно вопросил селектор. 
               
   - Какие-то пьяные шатаются по всему туалету. 
               
   - Пьяные, -  ужаснулась Бабася. – Да это ж, небось, наш слесарь, который у нас тут делал.               
   - Не знаю я, который у нас тут делал. Может он у тебя ведро хочет украсть? 
               
   - Ведро?! Я ему украду шваброй-то.               
   - Вот и гони его шваброй отсюда. И чтоб больше я его не видел. Да перекрой там воду. А то ты нас затопишь.               
   - Затоплю? – обеспокоилась Бабася и уже готова была продолжать волноваться, но Рыбов отключил аппарат.               
   Возникшие вскоре затем звуки борьбы и ругани дали знать Рыбову, что баба Ася приступила к выполнению задания. Похоже, делала она это старательно и с полной отдачей. Однако это не значило, что баба Ася не нуждалась в «накручивании хвоста». По мнению Рыбова это всегда повышало ее производительность. И вообще, как показывал опыт Бориса Борисовича, главной движущей силой общества всегда является страх. Ничто так не дисциплинирует человека и не мобилизует его, как  страх. Человек, заведенный страхом, способен превзойти себя так, что потом удивляется этому всю жизнь, и не только сам. В отношении же совести Рыбов был большой пессимист, поскольку считал, что совесть, на самом деле, - это тот же страх, но перед более неопределенным «накручиванием хвоста» в будущем. Поэтому Рыбов считал для себя честным бороться со своей совестью, и к своему удовольствию обычно выходил победителем в этой схватке. 
               
    Вот и теперь, прислушавшись к себе, Рыбов с удовлетворением отметил, что в результате инцидента с Прокопычем, его настроение значительно улучшилось. Более того, в нем даже,  будто что-то ликовало, торжествовало, позванивало колокольчиками, наполняло ощущением сытности. Это внутреннее состояние ему было хорошо знакомо еще с тех времен, как он начал «брать на лапу». Правда, оставался еще открытым вопрос – сумеет ли Шплинт закрутить обратно все то, что раскрутил утром. Но в любом случае,  с задачей своей он справился неплохо. И даже если у него что-то не получится, свою прибавку он отработал на много месяцев вперед. Более того, Шплинт эту прибавку фактически украл у слесаря Прокопыча, а он, Рыбов, просто это придумал и дал ему команду. Так что, строго говоря, это Шплинту следует договариваться со своей совестью. 
               
   Размышления Рыбова остановил робкий стук в дверь.
               
   - Да, - громко разрешил Рыбов.
               
   - Прогнала, прогнала, – торопливо заверила баба Ася с порога. 
               
   И не успел Рыбов сообразить, с чего в этот раз следует начать «накручивать ей хвоста», вдруг продолжила:               
    - Ой, Борис Борисович, что ноне со мной деялось. Рассказать – не поверите! Аж цельный день за мной из газеты ухлестывают. И ентот ваш прибегал, Елдаков. Тот уж всю меня до последней нитки обспросил. А то ж утром еще получилось. Я-то, значит, по дворницкой части пошла подметать. Это я подрабатываю в ЖЭКе нашем, - тут баба Ася многозначительно поджала губы, очевидно, надеясь таким образом напомнить Рыбову, что он не платит ей уже третий месяц. – И только-то я за метлом пошлась, а темно еще было, и тут свет прямо по всему парку, прямо сияние, как от машины. Я сперва так и подумала – машина. Но, думаю, для машины-то чтой-то больно рано. Дайкося погляжу, кто приехал. Только я туда посунулась, а свет-то и пропал. А я все равно полезла, будто кто надоумил меня: «Иди, мол, Бабася, погляди. Тут что-то не так». Пригляделась, а он там стоит и не шелохнется. Как вкопанный. А тут светает, светает. И точно, вижу – инопланетянин. Весь как есть зеленый и голый. Только обувка на нем, чтоб, значит, по следу не нашли. Я уж потом точно узнала от людей, что они нарочно к нам в таком срамном виде прилетают, чтоб  одежонку-т не прятать. И, знать, они в темноте все видют, как мыши. Он, должно, меня сразу приметил, но ожидал, когда подползу. И говорит. Сначала по-ихнему начал. Но видит, что я ничегошеньки не разбираю. Тогда говорит: «Зовут меня Ковеспуль. Я с другой планеты. Питаюсь патиссонами». А я думаю: «Милый, да где ж я тебе сейчас патиссоны-то найду? Это ж мне надо в погреб бежать». И, должно, хотел он мне все порасказать. Как им там живется и все такое. Да, знать, спугнулся. Наши дворничихи тут пошли через парк. А у него, видать, крылья с собой были. И он ими как замахал, замахал, шумно так. И по-закустами упорхнул. Во, страсть-то,-  заключила баба Ася назидательным тоном. – И вот я что думаю. Его надо на потиссоны ловить. А я вот как раз насолила в этом году. Может ему солененькие-то еще лучше? А, как вы думаете, Борис Борисович? Солененькие-то патиссоны?               
    - Что? Солененькие? Неси, неси, - проговорил Рыбов, не будучи в силах выйти из состояния потрясения. 
               
    Правда, на протяжении дня ему не раз приходилось слышать и читать о пришельце. Но это все были слухи и газеты. Теперь же перед ним был живой свидетель. Притом такой, и в этом Рыбов был убежден, который не осмелился бы ему врать. Ведь Бабасе была известна проницательность Рыбова, и то, как он умел «накручивать хвоста». К тому же, Бабася была не в курсе того, что произошло в бане. А баня-то, как раз находится недалеко от парка Южный.               
    Словом, Рыбов не сомневался, что Бабася говорила правду. Значит, «зеленый» ему не пригрезился. И плавки – работа пришельца. Но прояснение картины вовсе не означало ее понимание.
               
                27. КРУПИЦЫ  ИНФОРМАЦИИ. 
               
    Космогоническая теория Федулыча, даже подкрепленная яичницей, пожалуй, никак не производила переворот в науке. Зато прибавляла уверенности в том, что у эксдьявола «не все дома». Но это было самое простое и очевидное решение. Между тем, в разведке важно увидеть скрытое. Для этого необходимо уметь по крупицам собирать информацию и работать с ней, делая выводы порой из самых незначительных деталей. На этом пути могла пригодиться даже яичница. Ведь с одной стороны яичница иллюстрировала убежденность деда в том, что в основе всего находится любовь, а с другой – он беспощадно преследует целителя с Хопра реки. Даже разжижает его стул. Как тут не вспомнить Лермонтовского демона: «Любовь забыл он навсегда. Коварство, ненависть, вражда над ним владычествует ныне…» 
   - Вы знаете, ваша яичница, ставшая прологом  к венцу любви и разума – человеку, говорит о том, что вы являетесь сторонником детерминизма. То есть, считаете, что появление человека изначально предопределено. Но как  же быть с мышлением? Оно что, тоже задумано природой? Ведь вы не один поругиваете мышление. Бергсон, например, тоже считал мышление плохим мальчиком. Вы же читали Бергсона или хотя бы библию? 
               
    -  Читал я этого Бергсона, - снисходительно соврал старец. – Но в том- то и главный вопрос. Сначала Бог прогнал Адама из-за плода с древа познания. Но потом был Христос.               
    - По вашему, Христос был  призван  обезвредить Кощееву иглу? Но он, как видно, недооценил дьявола. Ведь он и сам был не свободен от мышления.
               
    - В том-то и дело, – согласился Федулыч.-   Христос мог познать дьявола только как сын божий, разумом. А познавать его следовало,  как Иван Царевич, который взял да и порубил Змею Горынычу все головы. 
               
   Подтекст сказанного, возможно, изобличал желание деда сокрушать головы, обремененные мышлением. Но обладая такой головой, поддерживать почин Федулыча было неразумно.
               
    - Но ведь, с ваших слов, зло существовало уже в ядре первозданного яйца. И тогда получается, что зло задумано самим разумом, сиречь, Богом?               
    - Чепуха, - отмахнулся дед. – Никто специально не изобретал зло. Тем более, Бог.               
    - Но откуда-то оно взялось же? Может быть, также как и яйцо, из хаоса? Но тогда оно обладает энергией, всеми правами бульки и, вообще, мало чем отличается от разума.
               
    - От Бога. Ты уж договаривай. Это, должно быть, тебе твой бес подсказал? 
               
    - Какой бес? Где? Вы что? Никто мне не подсказывал. 
   Если дед имел намерение придраться, то лучшего способа было трудно придумать, поскольку фактических аргументов против его обвинений не могло и быть.
               
    - Бес, бес, - заверил Федулыч. – Это дьяволу хочется сравняться с Богом. А на самом деле все наоборот. Зло происходит совсем из ничего.  Например, из простой ошибки. Вот, возьмись решать задачку – дели, умножай, но сделай всего одну малюсенькую ошибку. И что у тебя будет в ответе?               
   - В ответе проявится прогрессия ошибки. Но ведь такая ошибка   всегда возможна и тогда неизбежна ее глобализация.      
   - Избежна, - не поддавался панике Федулыч. – Ошибку можно исправить.               
   - Но, наверное, даже Бог не со всякой ошибкой может справиться. Иначе бы дьявол был уничтожен  еще до появления Адама?
               
   - Конечно, не со всякой, - вынужден был согласиться Федулыч.- Особенно когда появился Адам.               
   - Ну, а в какой же форме существовал в природе дьявол до Адама?
               
   - Да в разной, - ответил дед беспечно и в доказательство указал на комара. – Хоть вон в виде комара. Погляди на него в лупу. Чем тебе не дьявол. Знаешь, сколько людей отправилось на тот свет всего от одного комариного укуса. И Бог ничем  не смог им помочь.               
    Лупа у деда была достаточно мощная, чтобы разглядеть ошибку природы во всех подробностях. Дед был прав. Вид у комара был, действительно, зловещий.
               
    - Но, наверное, можно значительно расширить список недружественных  человеку насекомых, созданных вселенским разумом по ошибке. Например, мне не нравятся клопы, некоторые пауки, мухи, тараканы, клещи, да мало ли.               
    - Да, насекомые – самый лучший пример дьяволу.
               
    - Вы хотите сказать, что дьявол берет пример с носекомых?
               
    - А с кого же ему еще брать пример? – пожал плечами дед.
               
    - Да, действительно, в носекомых много дьявольского. Но если дьявол всего лишь развитая ошибка, то возможности его в смысле уподобления и подражания должны быть невелики.               
   - Но ты не забывай. Он же пользуется разумом. Без разума он ничего не может. Потому что он паразит.               
   В связи с этим стало интересно, какому насекомому подражал Федулыч, когда был действующим паразитом. Быть может, какому-нибудь жуку короеду или долгоносику. 
               
   - Ну, ладно. Что мы все о каких-то комарах. Давай-ка, посмотрим твоего беса.
               
   И не утруждая себя сомнениями по поводу согласия хозяина объекта его интереса, Федулыч снял с полки круглое зеркало с отверстием, приладил у себя на лбу и надвинул  зеркало на глаз таким образом, будто решил прикинуться окулистом или мотоциклетной фарой. Надо ли говорить, что, напяливши этот свой прибор, он тем окончательно сорвал с себя маску мудрого старца, в которую  рядился до сих пор.
               
                28. ЧЕЛЮСТИ  ОТКРЫВАЮТСЯ   
               
   Желанная ясность в вопросе о личности похитителя плавок, наступившая с рассказом Бабаси, тотчас осложнилась мучительными размышлениями. Например, Рыбову было непонятно, почему именно он стал жертвой контакта с пришельцем? 
               
     Борис Борисович, практически, не верил в случайности. Даже любил приговаривать «Случайность – это непознанная закономерность». К тому же, затраты  инопланетян на межзвездную экспедицию должны бы исключать безответственные действия. А значит, целью их визита был конкретно Рыбов. Целью, но возможно и мишенью, если вспомнить о способе контактирования.               
    Впрочем, не стоило отбрасывать и другие, даже самые невероятные версии. Возможно,  пришельцу были нужны лишь плавки Рыбова. Ведь, в конце концов, исчезли только они. Кто знает, какую ценность они представляют для инопланетян? Быть может,  их заинтересовала прочность этих плавок, доказанная временем?   
               
     Конечно, если интересы инопланетян не простираются дальше плавок – это полбеды. А вот, вдруг Шплинт, и в самом деле, помешал «зеленому» учинить над Рыбовым расправу? Тогда необходимо знать, чем так привлекателен для инопланетян Рыбов? Что в нем такого, чего нет в других? Лидер туалетного бизнеса? Правомерно ли считать, что инопланетяне не заинтересованы в развитии туалетов в Воронеже?               
     И опять же, разве неуместно предположить, что все дело в каком-нибудь проступке или поведении Рыбова. Вовсе не исключено, что инопланетяне  прослушивают молитвы и проклятия землян. А ведь и кроме неблагодарной тещи у Рыбова полно недоброжелателей. Особенно среди угнетенных масс. Им-то, массам, невдомек, что Рыбову приходится кормить целую армию чиновников с развязанными для взяток руками, а для этого необходимо совершать преступления, предусмотренные законами криминальной перестройки. Так что, если уж пришельцы такие справедливые и гуманные, то должны бы обрушить свои визиты на головы авторов  перемен в стране. Но, похоже, инопланетян не слишком заботит справедливость, и значит,  необходимо принять какие-нибудь меры безопасности. Но какие тут возможны меры?               
   Словом, чтобы хоть как-то сориентироваться в мешанине домыслов, требовалась исчерпывающая информация об инопланетянах. И притом, незамедлительно.
               
    Придя к такому выводу, Борис Борисович задумался о возможных способах получения необходимых знаний. Кроме печатной продукции, разбираться в которой теперь не имелось времени, он знал только два альтернативных источника. Это были краевед Едаков и физик Лалыко.               
    В первую очередь Борис Борисович позвонил в университет и пригласил  физика на срочный ужин в элитарном туалете по поводу его предстоящего открытия.
               
     На звонок в офис «Ковчега» ответил женский голос. Абонент представился Нонной.               
    - Вот что, Нонна, - сказал Рыбов, - Пришли-ка мне сюда этого, как его? Лодыря вашего. Едакова. Гони его сюда пинками. Чтобы срочно был у меня в офисе.
               
    Рыбов не сомневался, что Едакову станет известно о грубых словах в его адрес, но тем расторопнее тот исполнит распоряжение патрона. Рыбову, вообще, почему-то нравилось наступать на хвост тщеславию великого краеведа, а затем наблюдать в нем внутреннюю борьбу с проявлениями угодничества. Не менее смехотворной представлялась Рыбову и сама сфера бизнеса Едакова, впрочем, пригодная в виде бесплатной рекламы фирме «Галеон».               
    Однако сейчас занятие Едакова уже не казались Борису Борисовичу пустой затеей. Рыбову даже подумалось, что Едаков недостаточно основателен для такого важного дела. И, быть может, стоило сменить руководителя «Ковчега», поставив на его место фигуру более солидную. Пока же от Едакова Рыбову нужна была консультация и анализ произошедшего.
               
    Конечно, Рыбов понимал, что ему придется посвятить консультантов в щекотливые обстоятельства встречи с «зеленым». Еще недавно это казалось невозможным. Ведь для любого здорового человека история с «зеленым» мыслима лишь как выдумка, призванная спасти репутацию главы «Галиона». Именно необходимость сохранения тайны инцидента в бане заставила Рыбова пойти на сделку со Шплинтом, пообещавшего хранить молчание. Но как  было надеяться на бандита в деле, которое может стать орудием шантажа? Зато теперь, когда причастность инопланетянина доказана,  назрела необходимость снять с загадочной истории гриф секретности и уже не бояться ее огласки. 
               
     В ожидании консультантов Борис Борисович достал из холодильника закупленные для него Бабасей продукты и хорошенько закусил, узнавая по ходу стоимость снеди из приложенного чека. 
               
    Затем Рыбов вызвал Бабасю в кабинет, и  предварительно накрутив ей хвоста за то, что она умышленно гремит ведрами, изображая деятельность, попросил достать бутылку самогона и огурчиков.               
    Бабася обернулась скоро.
               
   - Ну и ну, - сказал Рыбов, разглядывая принесенное. – Ничего поручить нельзя. Надо было свежих огурцов купить.               
   - Так откуда же они теперича? – растерялась Бабася.
               
   - Откуда, откуда? От верблюда. Кто ищет, тот всегда найдем.
               
   - Да вы ж и не сказали, каких вам огурцов надо, – отчаянно защищалась бабка.
               
  - Скажи лучше,  поленилась или пожадничала. Для родного директора, а!? – и чтобы упредить мелочные разговоры о стоимости самогона и огурцов, добавил. – Ладно, иди занимайся работой. Да посерьезнее. А то, я смотрю, спишь на ходу после свидания с «зеленым» своим.               
   - Ой, да ну вас, - отмахнулась Бабася с нарочитым сметением, но в целом довольная обхождением.