Ниидар

               

          В   то  время  эта  фирма  на  Преображенской  площади  была  просто  п/я.    Я  поступил  туда  осенью  1961г.  Помню,  что  вскоре  на  площади  начались  работы  по  прокладке  линии  метро.  Первым  делом  сломали  церковку,   стоявшую   почти  у  проходной   института,  а  потом   начали  копать  котлован.
          Поступил   на  эту  фирму  я  без  всяких  связей:  просто  зашел  в  отдел  кадров.  Не  помню  точно,  кто  ко  мне  вышел  поговорить,  кажется,  что  это  был   мой  будущий  начальник,   Евгений  Сергеевич   Абрамов.  Ребята  в  его  лаборатории   мне  сразу  понравились.  Здесь   царила  искренность  и простота  в   обращении,  ценились  остроумие  и  веселый  нрав,  готовность  помочь   в  трудный  момент.   Как  я  понял  позднее,   эти  черты  присущи   многим   свердловчанам,  а  мои   новые  товарищи  имели   к   этому  городу  либо  прямое  отношение,  как   Абрамов,  который   до  окончания   УПИ  (Уральский  Политехнический  Институт)  жил  в  Свердловске,  либо   переняли  эти   черты   у  него  и  у  других   свердловчан,  с  которыми   совместно  работали,  так  как  КБ   и  завод – изготовитель   были  у   нас  в  Свердловске.
          Надо  сказать,   что  Абрамов  оказался  в  Москве  по  вызову   академика  Берга,  одного  из  основоположников   советской   радиотехники,  обратившего  внимание   на  дипломную  работу  Е.С.  Не  знаю  точно,  в  чем  заключалась  эта   работа,   но  такого  прирожденного   электронщика,  глубоко  понимающего сложные физически  процессы  в электронных   схемаах  и,  главное,  умевшего  доходчиво  и  просто   объяснить  их,   я  больше   не  встречал.   Ему  я,  молодой  тогда  специалист,  обязан   очень  многим.
          О  нашей  работе  в  НИИДАРе  (будем  называть  фирму  её  теперешним  именем),  не  могу  много  распространяться  даже  сейчас.  Скажу   только,  что  устройство   было  очень  большое.   Блоки  с  радиолампами  занимали  большие   стойки  в  виде  шкафов,  и  на  нашу  долю  таких  стоек   приходилось  штук  5  или  6.  Я  застал  их  уже  в  металле,   но  работы  по  наладке   и  доработкам   хватало.  Часто  приходилось   ездить  в  Свердловск  и  решать  вопросы на  месте.   
          В  Свердловске  по  командировочному   удостоверению  нас  размещали  в  центральной  гостинице  «Большой   Урал»,  но  каждый  раз  приходилось  долго  ждать  и  волноваться.  В  номерах,  думаю,  что  еще  с  царских  времен  сохранилась  приличная  обстановка,  картины,  каменные  поделки  и  чугунное  литьё.  Конечно,  в  каждом  конкретном  номере  присутствовало  не  все,  что  перечислено  в  данном  перечне,  но  некоторый  уральский  шарм  в  номерах  присутствовал.
    «Большой  Урал»  расположен  в  начале  центрального  проспекта,  тогда  называвшемся,  разумеется,  проспектом  Ленина.  В  восточном  конце  его  замыкало  здание  УПИ,   немного  дальше  был  наш   радиозавод  с  КБ,  расположенный  на  улице   Гагарина.
          По  работе  мы  имели  дело  как  с  конструкторами  КБ,  так  и  с  персоналом  завода.  И  там  и  там  народ  был  очень  доброжелательный   и  симпатичный.  Почти   все  они  были  заядлыми  туристами  и  горнолыжниками  и  выходные  мы  проводили  с  ними  в  походах  по  Уралу.  Запомнилось  посещение   пещеры  в  окрестностях   Свердловска,  ее  залы   «Спелеолог»,  им.  Турслёта,  сталактиты  и  сталагмиты   на  их  потолке,  гулкое  эхо  в  залах,  холодный   воздух  и  остатки  снега  в  разгар  жаркого  лета.
          Мне  очень  понравился  континентальный  климат  Урала:  жаркое  лето  и  холодная,  снежная  зима.  Правда,   снег   на  улицах  города  имел  серый  оттенок  из-за  обилия  больших   заводов,  но  зато  напрочь  отсутствовала  слякоть  и  грязь  зимой. 
          Вспоминается  лето  62  или  63  года,  когда  в  Москве  стояла   холодная  и  дождливая   погода.  Мы  с  удовольствием   ездили  в  Свердловск  из  этих  хлябей  и  купались  в  выходные,  а  иногда  и  после   работы,  в  живописном  озере   Шарташ,  брали  лодку  и  плавали  на    «Каменные  Палатки», - удивительные  скальные  образования,  «сложенные»  из  плоских,  с  закругленными  краями  каменных  плит.  Впрочем,  такое  строение  имеют  и  большинство  других   скал   Урала,  что  подчеркивает  его  почтенный  возраст.
          Единственной  не  очень  приятной  особенностью  Шарташа  было  зеленое   цветение  воды,  вызванное,  очевидно,  жаркой  погодой.  Но  к  этому   мы  быстро  привыкли  и  не  замечали  его  зелёной  окраски,  тем  более,   что  вода  была  фактически  чистой  и  не  имела   запаха.
          В  выходные  мы  со  свердловскими  туристами  выезжали  на  природу  с  ночевкой,  сидели  по  вечерам  у  костра,  пели,  а  больше  слушали   незнакомые  нам,  но  очень  душевные  песни.  Эти  песни   девушки  начинали  петь  ещё  в  электричке,  что  принималось  вполне  доброжелательно  другими  пассажирами.
           В  поход  уральцы   совершенно  не  брали  спиртного,  что   было  для  нас  несколько  непривычно.  Когда   же  Слава   Сорокин,  наш  коллега  со  званием  капитана,  высказал  по  этому  поводу  некоторое  недовольство,  ребята  обещали  ему  в  следующий   раз  брать  специально  для  него  четвертинку.  Это  обещание  они  впредь  неукоснительно  выполняли,  и  Слава,  чтобы  не  терять  «марку»,  выпивал   рюмку -  другую.  Оставшийся  «продукт»  допивали  остальные  трезвенники.
          Хочу  внести  ясность  в  наличие  в   персонале   НИИДАРа   военных  Это  сложилось  исторически,  так  как  институт  наш  образовался,  как  филиал  ЦНИИ – 108,  состоящий  в  Министерстве  обороны.  Большая  часть  его  персонала   по  этой  причине  носила  погоны  и  в   этом  качестве  перешла  в  НИИДАР.  Многие  из  этих  ребят  имели  родителей  в  больших  чинах .  Например,  отец   Гундорова   был  раньше  Маршалом  Бронетанковых  войск,  а  отец   Сорокина,  если  не  ошибаюсь,  командовал  зенитными  войсками.   Впрочем,  молодые  дети  начальников   были  вполне  своими   ребятами  и  мы   общались  с  ними   запросто.  Мундиры  они  одевали  только  в  исключительных  случаях,  а  военная  зарплата  отличалась   от  нашей  не  слишком   сильно.  Однако  одной   особенности   их  режима   мы  немного  завидовали.  Дело  в  том,  что  раз  в  неделю  все  военные, (в  том  числе  и  военпреды)  имели  день  физподготовки:  бассейн,  спортигры  и  т.д.  Может,  отчасти   и  по  этой  причине  все  они   были  рослые  и  крепкие  ребята.
          У  меня  сохранились  фотографии  из  наших  уральских   походов.  К  сожалению,  только  черно – белые.  Одно  место   особенно  заслуживало  цвет.  Это  был  поход   на  Тальков   камень,  старую  выработку  асбестового  рудника.  Представьте  себе  глубокий  провал  с  асбестовыми  берегами,  окруженными   прекрасным  сосновым  лесом.  В  глубине   провала   образовалось  озеро  с  ярко-синей   водой.  Хоть  и  с  трудом,  но  к  воде  можно  спуститься,  цепляясь  за  мягкие  асбестовые  склоны.  В  одном  месте  от   воды  можно  подняться  к  видному   издалека   входу  в  пещеру. 
          Это  место  у  меня  и  сейчас  стоит  перед  глазами:  где  ещё  можно  увидеть  у  нас  рудник  талька,  вернее,  асбеста ?   А  слово  «Камень»  на  Урале   относится  к  многим  красивейшим  природным  объектам  и   звучит  для  нас,  как  музыка…
          Природа  Урала   несравнимо  красивее  Подмосковья.  Здесь,  в  основном  растет  сосна,  дающая   густой  и  чистый  запах  смолы.  Особую  прелесть  дает  сочетание  сосны  со  скальными  выходами.  Отсутствие  массовых   гуляний  позволяет  сохранить  эту  красоту  в  полной  чистоте  и  порядке.     На  первых  порах   я  еще  пытался  отстаивать  красоту   нашего  Подмосковья,  потом   сдался.    
          Несколько   слов   о  наших  коллегах – свердловчанах.  Это  в  первую  очередь  семейство  Наташи   Бирюковой :   сама   Наташа,  так  рано  ушедшая  от  нас,  ее  сестра  Лена  Рязанцева  и  её  супруг  Боря.  Меня  связывала  с  этой  семьей  не  только  и  не  столько  работа,  а  в  основном,  туризм  и  горные  лыжи.  У  меня  накопилась  целая  коробка  писем  от  них,  а  также  от  Нины  Чижановой  и,  реже -  от  Тани Ивановой  и  других  свердловчан.  Все  они  бывали  у   нас  в  гостях,  когда  их  отправляли  в  столичные  командировки.  Теперь,  ввиду  разрухи  в  промышленности  и  науке,  это  бывает   уже  очень  редко.
          Все  наши  свердловские   друзья  крепко  связаны  сложнейшими  походами  по  горам  и  рекам.  По  совокупности   пройденных  маршрутов   они  давно  уже   выполнили  нормативы   мастеров  спорта.  Я  бережно  храню  удостоверение  свердловского   турклуба  на  третий  разряд  по  туризму,  который  тоже  заслужил  в  наших  совместных  походах.
          Интересно  вспомнить  нашу  первую  встречу  в  горах  на  горных лыжах.  Я  уехал  в  Бакуриани,  не  подозревая  о  том,  что  могу  встретить  там  нашу  свердловскую  компанию  (в  это  время  я  уж  не  работал  в  НИИДАРе  и  не  имел  с  ними  связи).  Устроившись  в  самом  доступном  г/л  лагере  «Буревестник»,  я  с  новыми  товарищами  из  лагеря  пошел  в  местный   ресторан.  И  вдруг  за  одним  из  столов   замечаю  дружную  группу,  при  ближайшем   рассмотрении   оказавшуюся   нашими  старыми  друзьями  из  Свердловска!   Радости  моей  не  было  границ…
          С  этих  пор  в  горы  я  ездил  с  ними,  согласовывая  время отпусков.  Кроме   Бакуриани  мы  несколько  раз  побывали  в  Армении,  в  Цахкадзоре  и
 Раздане,  причем  останавливались  в  мансарде  Дома  художника,  куда  свердловские  ребята  еще  раньше  протоптали  дорожку.  Подробности   наших   приключений  в  этих  местах   можно  найти  в  моих  стишках,  которые  я  сочинял  по  горячим  следам.
          Пока  с  нами  в  горах  была  Наташа  Бирюкова,  мы  не  знали  забот  с  организаций   поездок,  экскурсий  и  других  развлечений.  Её  эрудиция  была  огромна.  Например,  о  своей  родной  Армении  я  многое  узнавал  из  ее  рассказов.  Она  свозила  нас  на  родоновый  горячий  источник  в  Боржоми,  в  ставку  Католикоса  Армении  Эчмиэдзин,  в  мемориальный  комплекс  в  Ереване .   С  ней  мы  ходили  в  Олимпийский  спорткомплекс  в  Цахкадзоре,  где  плавали  в  открытом  бассейне  под  звездным  небом,  а  потом  отогревались  в  сауне.  Остальные  мероприятия  я  уж  не  упомню,  но  число  их -  велико.  Потеря  Наташи  для  нас  огромна  и  невосполнима.
          Хочется   подробнее  рассказать  о  нашем  московском  коллективе.  О  нашем  начальнике   Жене   Абрамове  (подпольная  кличка  «ХЕПС» ) я  уже  начинал  говорить.  Могу  добавить  еще,  что  он  был  заводилой  и  в  развлечениях   коллектива.  Мы  вместе  выходили   на  природу,   где  дело  доходило   даже  до  запуска   «ракет»,  свернутых   из  рулона   горючей  кинопленки.  В   свердловских  командировках   мы  познакомились  с  некоторыми   из   его  институтских   друзей,   когда  он   привел  всю  нашу  команду   в  гости   к  молодым  его  приятелям,   только  что  получившим   квартиру.   В  комнатах  ещё  не  было   никакой  мебели,   сидели  на  досках,  на   полу.   Но  такой   душевной   вечеринки   я  больше   никогда  не  видел.  Москвичи   на  это  просто  не  способны.
            В  командировке   у  одного  из  наших  сотрудников   был  день   рождения.   Мы  его  достойно  отпраздновали, а  имениннику   Хепс  ради  шутки  подарил   пудовую   гирю!   Во  первых,   полезно  для  здоровья,  во  вторых  -  доступно   для  скромного   командировочного   бюджета.   Бедняга   не  бросил  подарок  и  привез   его  в  Москву  на  самолете!
            А  еще  Хепс   не  на  шутку   увлекался  астрономией   и  держал   дома   настоящий   телескоп.   Не  сомневаюсь,   что  вопрос  о  жизни  на   Марсе   был   для  него  вполне   ясен.
           Другим   замечательным   сотрудником   был  Володя   Козырев,   правая  рука   Жени   как   в  работе,   так   и  в  развлечениях.  Его   хобби   было   тоже  замечательное :  он  имел   моторную  лодку,   на  которой  наш   коллектив  исколесил   не  одно  водохранилище.  Фотодокументы   этих  поездок  сохранились   в  моем   архиве.  Володя  к  тому  же  обладал   веселым  нравом   и  тонким  чувством  юмора.   Беседовать  с  ним   на  любую  тему  было   истинным  удовольствием.
          Начальник   нашего  отдела,  подполковник   Мусатов,  по  военному  строгий  в   работе, тоже   понимал  толк   в  развлечениях.  Помнится,   в  наш  первый   заезд   в  Свердловск   он  организовал  массовый   выход   в  ресторан   гостиницы   и  от  него   я  впервые   узнал   рецепт   коктейлей  «Тигрёнок»   и   «Белый   медведь».   Первый   содержал   две   трети   шампанского   и  треть  коньяка,   а  второй  -  две  трети   водки   и  треть   шампанского.   Был  еще   другой   медведь,  бурый.   Здесь   водку   заменял  тот  же  коньяк.
          Я   вспомнил   еще  одну   подробность,  объясняющую  давнюю  связь   НИИДАРа   с  городом  Свердловском.  Дело  в  том,  что  до  войны  на  месте   этой  фирмы   был   танковый   завод,   который   в   41  году  эвакуировали  в  Свердловск  со  всеми  людьми.
Завод  остался  там,  а  часть  людей  после  войны  вернулись  на  работу  уже  в  новый  радиотехнический   институт.   Кстати,   НИИДАР  расшифровывается  как  НИИ   Дальней   Автоматической   Радиосвязи,   о  чем  на  его  стене  есть  соответствующая   надпись.
          В  перемещении  кадров  НИИДАРа   я  принял  некоторое  участие.  По  моей   рекомендации   были  приняты  в  институт   мои   однокурсники   Юра   Жданов   и  Рита   Мещерина   (по  мужу – Трифонова),  а  после  моего   ухода  в  ГИПРОВОДХОЗ   я  увел  из   НИИДАРа  конструктора  Гришу   Гольдина.   Он  был  рад   развязаться  секретной  фирмой.  Вскоре   он  вступил   даже  в  ЖСК  по  месту   новой  работы  и  получил  квартиру.   Мы   еще  долго   дружили   с  ним  семьями,   ходили  в  походы  в  горы   и  на  байдарке.   В  одном  походе,  помню,  с   ним  произошел   маленький  казус.  Мы  собрались  на  1  мая  в  поход  на  байдарках.   Приехали  на  место,  выгрузились,   стали   собирать   байдарки.  И  тут   обнаруживаем,  что   Гриша   забыл  взять  часть   деталей,  в   частности,  шпангоуты.  Удивительно,  но  он  сумел   собрать  из  байдарки   некое  подобие  пироги  и  прошел  на  ней  маршрут.  Правда,  его  пассажирку  пришлось   посадить   в  другую  байдарку.   Забавно  было  смотреть  на   его  «судно» :  борта   почти  вровень  с  водой,  а  сам   Гришка,  как   турецкий  султан,  восседает  в  середине  этого  сооружения.  Вещи,  конечно,  тоже  разобрали   по  другим  байдаркам.
          Из  других   товарищей   по  этой   работе  хорошо  помню   Юру   Барского,  веселого   нашего  техника  Валентина  (фамилия  вылетела  из  головы) ,  у  которого,  кстати,  родители  так  и  остались  после  войны   в  Свердловске.  При  мне  пришли   две  молодые   выпускницы,  кажется,  из  института  связи,  одна  из  них  -  Раиса  (кличка-  Раиса  Семеновна,  что  сходило  за  шутку  при  обращении  к   этой  молоденькой   девочке).  Её  подруга  была  солиднее  и,  видимо  поэтому  я  не  могу  вспомнить  ее  имя .  Были  ещё  два  хороших  специалиста  из  МЭИ :  Валера   Круглов  (кличка – «коллега»)  и  Федя  Гневышев  (Фёдор).  Федя  уже  тогда   был  хорошим   горнолыжником.  Позднее   мы  съездили  с  ним  вдвоем   на   Карпаты,   где  я   постигал   азы  катания  с  гор  днем  и  азы  игры  в   преферанс  -  вечером.  Это  был  какой-то  особый,  «гусарский»  преферанс,  в  который   можно  играть  вдвоём.  Преферанс  я  начисто  забыл,  а  горные   лыжи  остались!   На   Карпатах   мы  выбрали  для  катания   Ворохту,  о  чем  у  меня  тоже   есть  отчет   в  книге  «Горная  болезнь» ,  увы,  ещё (!)  не  изданной.
            Был  еще  хороший  человек,  Боря  Дунаев,  начальник  Коллеги  и  Фёдора,  которого   жалко  до  слез,  так  как   его  не  стало  страшно  рано.  Он  умер   совсем   молодым,   оставив  красавицу   жену,   о  которой,  кстати,  тайно  вздыхал    наш  друг   Юра  Жданов,   знавший  её  еще  до  замужества.  Юры,  увы,   тоже  давно   уже   нет…
           Хочу   упомянуть   ещё  двух  Алл  из  соседней   лаборатории:  Аллу  Митину   и   Алю   Курицину  (или  наоборот?).  Обе – молодые   красивые   женщины,  причем   Митина   запомнилась  еще  своим   увлечением  мотороллером.  У  неё  была   передовая   тогда   модель -  «Чезетта»,  которую  ночью   пытались   угнать.   Но  Алла   услышала   звук  родного  мотора  и  сумела  настичь  грабителей  и  отобрать  свою  вещь.   Она  всегда   была  смелая  и  спортивная   девушка.  Дело   было  уже   утром   и  редким  прохожим  повезло   наблюдать   неординарное  зрелище:  молодая  девушка  в  одной  ночной  сорочке,  восседающая   на   итальянском  мотороллере.
           После   моего   ухода   НИИДАР  отстроил  еще  один   рабочий   корпус,  весь   из  стекла   и  высотой  этажей  на  15.   Тогда  фирму,  видимо,  очень  ценили.  Целый  этаж  там  отведен  столовой  и  кафе,   что  конечно,   хорошо.  Но  я   не  жалуюсь  на  старые   времена:  мы  тогда  обедали   в  ресторане  «Звездочка» ,  напротив  нашей  проходной,  теперь  же  приходится   съедать  на  новой   работе  (тоже  в  стеклянном   корпусе!),  скромную  закуску,  принесенную  из  дома  и  подогретую  в  термостате...