Секрет рождественского кваса

 Нынче заяц Ушкан ночевать  под кустом устроился.  Густой выбрал  куст, развесистый.   Сугроб на ветки намело - вот и домик на сегодня, можно поспать в тепле.

Всю ночь  снег валил. Хорошо поспал  в снежной избушке, а уж тёплая она  какая, да и не видно его никому. Слышал, как  лиса рядом проходила,  но не учуяла. До чего же глупые эти лисы, хоть и хвалятся своим умом, да хвостом, а нюха нет.

  А без нюха, да слуха, в лесу пропадёшь. Вот и мало лис в лесу, а зайцев много. Кто, спрашивается, умнее?
А Ушкан запах уловил - ветер сегодня с деревни, вкусно пахнет он солодом. Что Рождество скоро,  в лесу все его обитатели знали. Дома солодом пропахли – варили пиво к празднику, что это за праздник без пива?

  Давно известно: «На праздник и у комара сусло, и у воробья пиво». Солод после пива опять в дело пускали – ничего не пропадало. Кто кисели варил, кто впрок квас, на льду в погребе он в бочонке  хранился. Много у людей всего вкусного в кладовках и подполе  к празднику заготовлено.

Захотелось  и Ушкану вкусненького, решил на хутор сбегать, недавно там пожар был, может, чем поживиться на огороде можно, хорошо бы кочерыжку мороженную найти. Ничего вкуснее зимой Ушкан не едал.

 Повезло ему, нашлась большая кочерыжка, хрустит Ушкан,  но  ушами, как локаторами вращает, слушает, чтобы им никто не закусил, как он кочерыжкой.
 
 Услыхал, что тихо кто-то вздыхает на пожарище, плачет, да трогательно причитает: «Видно, пропадать мне придётся, некуда бедному, горемычному, податься, негде головушку приклонить».

Сидел на обгорелом бревне маленький «вроде человечек» в обгорелой одежонке,  по грязному от сажи личику слёзы размазывал. Удивился заяц, никогда он таких маленьких  «вроде человечков» не видел: «Гном, видно».
               
- Ты, малыш, что зимой мокроту разводишь?
- Да как же мне не плакать, остался я без работы, крова и пропитания.
-Это худо, – согласился Ушкан. – Да  кто ты, каким рукомеслом владеешь? - расспрашивает Ушкан, жалко стало ему маленького «вроде человечка»

- Дёмка я, домовой, такая у меня работа  - людям в дому  помогать, советы хорошие давать.
 - Тут советы давать некому. В деревню тебе надо, может, найдёшь работу.
- Не дойти мне до деревни, это у тебя ноги быстрые, да длинные, а у меня коротенькие, не умеют бегать домовые.

Скоро заяц придумал, как домовому помочь: - Ты маленький, лёгонький, садись на меня, за уши, как за вожжи держись. Довезу я тебя до сарая дела Луки,  с сеном он, забирайся в сено, так и окажешься во дворе, а там сам смекай, что дальше делать.

Послушал Дёмка зайца, вскоре оказался в доме деда Луки и бабушки Лукерьи. Покликал домового:  - Хозяин, а хозяин!  – никто не отзывается.

 Кот Васька услыхал, что хозяина кто-то зовет, с печки спрыгнул, обнюхал пришельца: - Ты, что ль, из печки вылез?  В копоти весь, в саже. Дымом от тебя пахнет.

- С пожарища на хуторе  я, домовой Дёмка, дом мой сгорел,  бездомный и безработный  теперь, прибежища ищу.

 Коту  тоже поговорить хочется: - Нет в доме нашем домового. Бросил он нас, всё недоволен был порядком бабушкиным. Соседи разделились, наш домовой - «хозяин», в новый дом с молодыми  ушёл.

Ты устраивайся под печкой, из рукомойника у нас капает, умойся, хлебушка я тебе принесу, каша вчерашняя есть, разносолов не бывает, только в праздник.

То-то радость Дёмке привалила!  Избу обошёл, во все углы заглянул, непорядок   сразу узрел:  колода с топором средь избы стоит, рядом хворост лежит. Не понял Дёмка, зачем они  в  избе, если место их на дворе?

Вечером бабушке на ушко начал нашёптывать: «Праздник великий скоро, неужто его в грязной избе встречать? Ты, Лукерьюшка, на сыночка своего посмотри, добрым словом и молитвой вспомни!»

На стенке фотокарточка в рамочке висела, сынок Санёк таким воевать уходил, да не вернулся.  Долго бабушка на сынка смотрела, всплакнула, ночью сон видит: сидит весь в белом сынок под образами, уйти собирается.

 Бабушка его удержать норовит, а он тихо говорит, но хорошо слышно: «У нас там чисто, да празднично, а в родном доме - грязь, дрова, да паутина, Тяжко, душно мне».
 
 Растаял сынок,  стал облачком белым, в окно улетел.  Редко бабушка сынка во сне видела, поняла: вещий то сон, надо порядок в избе наводить, может, и будет почаще сынок приходить.
 
Решила  к празднику готовиться. Брат Лука с супружницей обещали в гости быть на Рождество.  Так надо гостей дорогих накормить, напоить и обиходить. Известно издавна: «Пошли Бог гостей, и хозяин будет сытей».

 Захлопотала, забегала бабушка из кладовки в подпол, припасы праздничные собирает, про недуги свои забыла.

  -Батя! Надо бы прибраться, не след гостей дорогих встречать  с колодой и хворостом в избе! – советует бабушка мужу. – Да  и в хлеву не худо бы почистить, - ласково так говорит  деду Лукерья. А это всё Дёмка ей на ушко шепчет

 Знал без бабушкиной подсказки Лука, в хлеву  убраться надо, корова тоже в чистоте постоять и полежать любит, да совсем не хотелось тёплую печку покидать.

 Повздыхал Лука, с печки слез, поворчал, недовольный, что на бабку чистун напал, хворост перерубил,  в печку и на шесток  сложил, выкатил из избы в сени колоду, она всю зиму в избе стояла, никому не мешала.

 Бабушка стара, и дед Лука по старости и ранению совсем обезножил, да и  ленив с молодости был, вот колода с топором много лет и стояла  в избе для удобства.

 Коли нужны дрова -  потюкают  дед, или бабушка, в печку побросают, а как разгорится пламя - можно и не рубить, а так, должьём,  хворост  посовать.

 Никто в деревне до такого способа печку топить не додумался, только дед Лука. Хорошо дед придумал, похвалила его Лукерья, она тоже с ленцой была.
Но с молодости мужа своего почитала и слушалась, ни в чём не супротивничала, вот и жили в согласии и ладу на удивление соседям.

 Посмеивались  они на порядки в доме: «Два сапога – пара, только они ещё и на одну ногу». Ну и пусть смеются и шутят про  порядок в их доме, а  когда её квас пьют, да  хвалят, никому до порядка в избе  дела  нет.

Все в деревне знали: самый ядрёный и вкусный квас баба Лукерья варила, была она в квасном деле первейшая мастерица. Травы разные  на кухоньке висели пучками  и в мешочках.

 Добавлялся в квас лист  чёрной смородины,  мята, много ещё чего, даже корень хрена, но это летом, в самую жару. А уж какой квас получался из свёклы красной! Да, мастерица была бабка Лукерья, теперь в деревне хороших  квасниц не сыскать, забыли секреты бабушкиного кваса, да….

Бабка Лукерья заварила квас в кадушке на два ведра,  с двойным дном, её тоже «квасницей»  как и всех мастериц по квасу,  звали, сверху донышком деревянным прикрыла, пусть созревает к празднику!

Заходили к ней деревенские и зимой, и знойной летней порой кваску испить. Всегда он у печки в кадушке  стоял, ковшик железный сбоку висел. Зачерпывай, пей сколько душе угодно, потом донышком прикрой, чтобы в квас ничего не упало, да молодёжь про донышко забывала.

 Оглядела бабушка по-хозяйски всю избу, подумала про угощение для гостей,   довольна осталась. Пиво в бочонке на холоде, студень и мясо под корытом от кота  в сенцах, картошка и огурцы солёные в подполе. Осталось только чистоту навести.

Нашла бабушка берёзовый  веник, подмела мусор, полюбовалась  чистотой в избе,  образа на божнице чистым рушником покрыла, надо бы и пол помыть, но совсем она пристала  -задышалась.
 Да и Пасха не за горами, в чистый четверг пол и помоет, а пока половичками можно закрыть, грязи не видно, а красиво.

 Спустился дед с печки, из чистых валенок  переобулся в опорки, в них на дворе и в хлеву работали. Это теперь всякой обуви полно, хоть и коров в деревне не осталось. А в прежние времена обуви не было, а коровы мычали, поросятки хрюкали, овечки блеяли.

 Что-то не так стало в  государстве нашем, если молоко из пакетиков пить стали, а не из кринок.

 Ну вот, достал  дед из печурки опорки, тёплые, сухие. Про опорки тоже сказать надобно, заслужили. Зимой раньше только валенки носили. Хорошая обувина – валенки.

 Тепло в них и легко, а как износятся, прохудятся и стопчутся – подошьют дратвой, даже каблучки пришивали, подшитые валенки  ещё дольше носятся.

 А коли и подшитые  порвутся,  отрежут у них  голенища  - вот и опорки готовы. Для грязной работы в хлеву  и  навозе - лучше не придумаешь.

Пока дед корову обихаживал, навоз убирал, да соломки чистой подстелил коровушке, бабушка в доме с работой справилась, хоть сейчас гостей встречай! Дёмка доволен! Работает!

Совсем забыл дед Лука, что в доме чистота и порядки новые, зашёл, как всегда, в избу.
Бабушка сразу непорядок углядела, попеняла: - Ну, батя, ты и выгваздался! Иди, по снегу потопчись, вон сколько навоза на опорках!  Поди, весь   в избу принёс!

- Да топтался я по снегу, не всё, видать, отстало. Не велика  беда «Навоз -  не сало, высохнет – отстанет»! Сама понимаешь, не в амбаре был и  не в байне, а в хлеву, изговнялся малость.

 Пристал я, посижу, потом и отчищу опорки.
Не знаю, почистил ли дед опорки, или позабыл, но на ночь поставил их, как и положено, сохнуть в печурку.

Вот и наступил светлый праздник, нарядились старики во все чистое, поехали на возке  с гостями в церковь. Помолились, можно теперь угоститься, чем Бог послал, да хозяева припасли.

 Сидят хозяева и гости в чистой избе, пиво пьют, студнем и картошкой с мясом заедают. Приятно хозяевам слышать, как гости пиво хвалят: - До чего же, Лука, твоя  жена мастерица пиво и квас варить, ни у кого в округе такого вкусного нет.

За праздники молодёжь нагулялась, наколядовалась, частенько  к кадушке с квасом наведывалась. До чего хорош квас у бабушки Лукерьи! Быстренько кадушка опустела, на донышке кваса осталось.
 
Захотелось и хозяйке кваску своего испить, зачерпнула ковшиком: - Батька, и что это у нас на дне в кадушке, уж не кошка ли утопла?

 Поддела ковшиком непонятную штуку, узнала. Побледнела, за живот схватилась, худо ей стало, во двор выбежала, долго её рвало «наизнанку выворачивало».

Посмотрели с дедом: всё верно. Стоит один опорок в печурке, другого давно не видно, и куда он делся?

Бабушка-то  с того дня, как опорок увидит, худо ей делается, тошнит, а  как про квас вспомнит – рвота приключается, всё, что ещё вчера съела – наружу выскакивает.

С того Рождества перестала  бабушка Лукерья квас варить, занедужила, на расспросы  товарок отвечала: - Ой, бабы, шибко у меня от него брюху худо  стало, нутро совсем  квас  не принимает.
- Ладно, это  твоё нутро квас не принимает, а мы его варим и пьём, ты только скажи, что для вкусу в квас на Рождество  добавляла?