Двойная фамилия

В квартире №44 жил Бесстыжев-Рюмкин. Утром, съев хлеб, зажаренный в тостере и сдобренный маслом и печеночным паштетом под чашечку кофе, Бесстыжев-Рюмкин принимался размышлять над подарком, сделанным ему судьбой. Его не давала покоя мысль, не была ли его фамилия Троянским конем. С одной стороны, ничего лошадиного в ней не было, однако госпожа Свенсоншведская, жена тов. Бататова, которую неспроста звали Еленой, всегда как-то подозрительно косилась на Бесстыжева-Рюмкина, заслышав его фамилию. Она, как жена председателя домкома была твердо убеждена, что человек с двойной фамилией и коммунальные услуги обязан платить за двух человек, и общественные работы по дому выполнять в двойном объеме. И она таки настояла на этом. На общем собрании жильцов дома 66/6 по улице имени Жертв Перестройки Бесстыжева-Рюмкина обязали удвоить оплату за газ, воду, электричество и, что немаловажно, уборку мусора.


   Но с другой стороны, Бесстыжеву-Рюмкину нравилось чувствовать свою экстраординарность. В отличие от всяких ивановыхпетровыхсидоровых, обреченных на пожизненное однофамильное прозябание, он мог себе позволить, и позволял, в понедельник быть Бесстыжевым, а в пятницу или субботу – Рюмкиным. Очень это было удобно. Опять же, никто не мог его обвинить в пьянстве «сам на сам». На зависть соседям мужчинам у него всегда был верный и безотказный собутыльник.


   Но одна мысль омрачала существование Бесстыжева-Рюмкина. Она, как еловая заноза в ягодичной области, тревожила и создавала душевный дискомфорт. А именно: коммуналку он платит за двоих, а вот похоронят их в одной общей могиле. Очень смущал Бесстыжева-Рюмкина этот вариант братского захоронения.


   Но не зря в нем жило два человека. Пораскинув мозгом, они нашли решение.
   В один из дней Бесстыжев-Рюмкин отправился на городской железнодорожный вокзал. Пропустив два товарных состава, он дождался прибытия скорого Москва-Нальчик и неспешно улегся вдоль рельса. Локомотив, замедлив ход до черепашьего, аккуратно разрезал Бесстыжева-Рюмкина от паха, яички при этом превратились в красную кашицу, до макушки. Бесстыжев-Рюмкин распался на составляющие: внутрь колеи упал Рюмкин, а снаружи от рельса аккуратно улегся Бесстыжев.


   На городском кладбище два холмика бугрились рядышком. На одном надгробии было написано «Здесь покоится Бесстыжев», на другом «Здесь обрел покой Рюмкин». Оба камня соединялись каменной же аркой, по которой шла надпись «При жизни они были неразлучны».