Исповедь шалавы. Глава III

На следующий день после стычки с Ксюхой я очень захотела встретиться с Антоном. Даже не знаю, почему.
Я ходила по двору и у всех спрашивала, где Антон. Кто-то сказал мне, что он в закутке.
Закуток – это такое место возле школы. Школа у нас в виде буквы П. Так вот, углубление, образованное тремя стенами, и называлось закутком.
В закутке был вечно какой-то ремонт, стояли полусгнившие леса, стены были выпачканы не то побелкой, не то краской, воняло удушливым запахом стройки. Высоко над землёй, не допрыгнешь, зияли зарешеченные окна с треснувшими зеленоватыми стёклами. Сюда все бегали курить, или ширяться, или выяснять отношения, а обычно – всё сразу. Место было печальным и потерянным. Если хотелось ощутить пронзительную бесполезность жизни, достаточно было немножко побыть здесь. Тут как-то по-особенному грустно ощущалась отрезанность от мира, ненужность и жестокость существования. И в этом было особое удовольствие. Оно усиливалось, если сидеть здесь с бутылкой пива и в состоянии болезненной влюбленности.
Когда я пришла на закуток, то сразу же увидела Антона. Но он был не один. Рядом стояли два каких-то пацана и одна девчонка, которую Антон держал за талию. Когда я подошла к ним, они как раз целовались. Я просто офигела от шока.
Антон увидел меня за 10 шагов, но и не подумал убрать руку от талии этой сучки.
Я подошла к ним.
-Что это значит? – спросила я, задыхаясь от бешенства.
-В смысле... – хрипло сказал Антон, бросив на меня волчий взгляд.
-Кто это такая? – я указала на стоящую рядом с ним разодетую стерву.
-А тебя это ****?
-Да!
-Антон, - лениво спросила эта сучка у Антона, - что это за лохушка и что ей от тебя надо?
-Ты чо, охуела? – накинулась я на неё. – Ты кого лохушкой назвала, уродина?
-Света, заткнись, - сказал мне Антон. – Это Настя, моя девушка. Так что иди нахуй.
-Какая ещё девушка? Ты совсем охуел, что ли? А я тебе кто?
-Ты мне никто. Ты ****ина, которую трахают все мои друзья. И которой я иногда даю в рот, - сказал Антон, не моргнув глазом.
Двое пацанов заржали, глядя на меня и мой прикид с презрительно-насмешливой жалостью. На лице Насти появилась циничная усмешка. Мне хотелось провалиться сквозь землю от унижения.
-Ах ты ублюдок, - проговорила я сквозь зубы, и слезы двумя ручьями потекли у меня из глаз.
-Смотрите... Шлюшка расчувствовалась... – сказал один из пацанов.
-Какая сентиментальная подстилка... – добавил другой.
Настя и Антон засмеялись.
И тогда я со всего размаху дала Антону пощечину. Пару секунд он стоял в охуении.
А в следующий момент ударил мне в лицо кулаком. Удар был такой сильный, что я рухнула на асфальт.
Какое-то время я лежала в сверкающей пустоте. Потом пришла в себя, приподнялась. В голове пульсировала боль. Во рту ощущался вкус крови. Я поднесла пальцы к разбитой губе. Посмотрела на ярко-алую кровь. Потом перевела взгляд на стоявших. Друзья Антона подавленно молчали. На лице Насти была всё та же циничная усмешка. Антон кусал губы и злобно смотрел на меня.
Я приподнялась, слыша, как где-то вдалеке громыхает едущий по шоссе грузовик. Ноги едва держали меня. В голове было пусто, как будто удар вышиб мне все мозги.
-Проваливай отсюда, сучка малолетняя... – сказала Настя.
Пацаны молча и тупо смотрели на меня, как статуи в храме.
Я повернулась и, спотыкаясь, пошла прочь из закутка. Холодный ветер продувал меня насквозь.
Когда я повернула за угол и почувствовала, что четыре пары глаз не буравят меня, чувство унижения вдруг исчезло. Плакать уже не хотелось. Я погрузилась в тупое равнодушие ко всему на свете. Было чувство, что я могу взять новорожденного котёнка и свернуть ему шею, не испытав при этом никаких эмоций. Или сделать что похуже. Дворы, по которым я шла, были совершенно безлюдны. Тишина. Всё как будто вымерло. Только серые многоэтажки уходили вверх, как огромные гробы.
Я достала дрожащей рукой пачку сигарет. Первая сигарета упала на асфальт. Вторую я выкурила быстро, в глубокий затяг. Бросила бычок за ограду детского сада.
Потом я остановилась на детской площадке. Села на качельку и стала слабо раскачиваться из стороны в сторону, глядя в одну точку. Чем больше я смотрела в эту точку, тем сильнее размывалось окружающее пространство. Я ждала, когда всё вокруг исчезнет полностью.
-Света? Что случилось? – испуганный вопрос вывел меня из транса.
Я подняла глаза и увидела мальчика. Это был Владик. Мой одноклассник.
Его глаза были полны жалости.
Несколько мгновений я смотрела на него и молчала, а потом сказала металлическим голосом:
-Ты хочешь меня выебать?..
Этот вопрос от его одноклассницы, которая в полном одиночестве сидела на качельках, с разбитой в кровь губой, одетая, как шлюха, и погруженная в оцепенение, должен был повергнуть его в самые недосягаемые сферы шока.
-Что?.. – переспросил он.
-Ты хочешь меня выебать? – сказала я тем же тоном.
-Света, ты с ума сошла?... – пробормотал он.
Тогда я встала с качелек, приблизилась к нему и резко впилась в его губы. Поначалу он хотел сопротивляться, но когда мой язык коснулся его языка, его тело сразу разомлело, руки невольно обхватили меня за спину, и мы стали жадно и похотливо целоваться, стараясь засунуть язык поглубже в рот друг друга. От трения губ зажившая губа снова закровоточила, мне стало больно, а Владик, наверняка, ощутил вкус моей крови, но мы не останавливались. Это было похоже на безумие. Скоро я поняла, что Владику это нравится, что он нарочно сосёт мою губу, чтобы выпить побольше крови. Это походило уже на какой-то дикий сон.
Наконец, мы перестали сосаться и посмотрели друг в другу в глаза мутным взглядом психопатов.
-Ты трахнешь меня? – спросила я.
-Как скажешь, Светочка! – ответил он, обожающе глядя на меня.
Мы зашли в первый попавшийся подъезд, поднялись на первый пролёт и снова принялись тереться друг о друга влажными языками. Пахло мочой, сигаретами и затхлостью, но от этого мы возбуждались ещё сильнее. Я прижалась низом живота к его паху, на котором уже образовалась твёрдая горка. Его руки стали сжимать мою грудь. Потом спустились ниже и залезли ко мне в трусики. Я была так возбуждена, что думала, сейчас кончу. Я схватила его руку и сунула его пальцы в самую глубину своего нутра. Другой рукой я расстегнула его ширинку. Свой немного изогнутый член он достал сам. Когда я увидела его, я присела на корточки и стала сосать его, одновременно поглаживая себя ладошкой между ног. Владик бессильно застонал. Потом я встала, Владик приподнял меня, прижал к стене, я обвила его ногами, и он стал ****ь меня. Наши вздохи и стоны разносились по всему подъезду.
-Еби меня! Еби ещё! Вот так!.. – кричала я, а он затыкал мне рот горячими поцелуями.
Оргазм уже подступал...

Владик был первым мальчиком не из друзей Антона, которому я отдалась. Потом были другие. Много других. Обо мне покатилась слава шлюхи. За короткий срок меня выебало огромное множество пацанов – от первоклашек до выпускников. Конечно, я не всем давала, некоторым отказывала. Но тем, которые просто приходили и брали, не спрашивая, я даже не думала отказывать. Мне нравился, во-первых, сам секс, а во-вторых, то, что все меня хотят и что я всем нравлюсь. Ну и в третьих, меня охватил глубочайший пофигизм. Ко всему на свете.
Потом об этом узнали в соседних школах, и история повторилась. Я трахалась не только в вонючих, пропахших перегаром квартирах, но и ещё во множестве мест. В парке, в клубе, в доме культуры, за гаражами, в салоне машины, на скамейке, в беседке, на детской площадке, в школьном подвале, в раздевалке. Это я рассказываю про те случаи, которые помню. А есть ещё куча случаев, которых я не помню, потому что была в отрубе. Например, праздник какой – Новый год там или Днюха, а я уже бухая, валяюсь на полу в бессознательном состоянии. Колготки разорваны, ноги соблазнительно (но не нарочно) раздвинуты. Ну, кто-нибудь ко мне пристроится сзади и ****. Потом наутро мне рассказывают, что, мол, тебя оттрахал Андрей, или там Дима, или оба по очереди.
Я стала модно одеваться. Сексапильно красилась, носила короткие юбки, чтобы все пацаны видели мои ножки и хотели меня трахнуть. Носила короткие топики, чтобы было видно пирсинг в пупочке. Брызгалась духами. Правда, девчонки говорили, что духи стрёмные и дешёвые, но мне нравились. К тому же, я знала, что от их запаха парни возбуждались ещё сильнее, чем обычно, у них просто крыша ехала от меня. И вообще, после того, как меня стало ****ь много разных пацанов, я сделалась жутко красивой и сексуальной. Раньше на меня не так уж часто обращали внимание, а теперь, если я шла по улице или там по магазину, то все мужики и пацаны пожирали меня взглядом. Я видела, что они хотят немедленно повалить меня, содрать с меня трусы и выебать. Я делала вид, что мне вообще похуй на их внимание, и часто вообще даже не смотрела в их сторону. Так прикольно было видеть, как они охуевают от бессильной похоти. Наверняка, придя домой, они поскорее начинали дрочить или били кулаками в стену от отчаяния. Вот смеху-то.
Кстати, парни охотно встречались со мной и представляли меня своим друзьям, как свою девушку, даже если знали, что я считаюсь шлюхой. Во-первых, я была жутко красива, а во-2, со мной было очень легко в компании. Я была раскрепощенной и забавной. Короче – «клёвой девчонкой». И любой пацан в моей компании ощущал себя настоящим мачо, хотя никакой его заслуги в этом, конечно, не было. Он мог смело идти со мной куда угодно, зная наверняка, что со мной он будет выглядеть и чувствовать себя гораздо круче. (Но и расставались мы как-то очень быстро. Ни с одним парнем я не встречалась больше пары месяцев.)
Сидим мы, допустим, в этом самом закутке. Кругом привычный мусор, мы пьём пиво, курим сигареты и травку.
Нас – двое девчонок и пятеро парней, с одним из которых я вроде как встречаюсь. Все галдят, ржут, выебываются друг перед другом. Другие пацаны видят, какая у моего парня клёвая девчонка, завидуют ему и хотят его подколоть. Говорят:
-Эй, Димон, что за дерьмовые у тебя кроссы? Ты где их брал?..
Все ржут.
Парень не знает, что сказать. Другая девчонка на моём месте бы сразу сдулась, но только не я.
Я отвечаю:
-Зато у него клёвая девчонка. А вам так и дрочить на порно до старости...
Мой пацан сразу воспрял духом, выпрямился. Я красиво так к нему прижимаюсь, и мы сосёмся – увлечённо и вызывающе – так, чтобы все видели наши языки. Подколисты обломанно молчат, пьют пиво и смотрят на мой соблазнительный зад, который может полапать мой парень, а они не могут.
Ну, когда я говорила, что меня поимела вся школа, я, конечно, преувеличила. В большинстве случаев для этого было нужно или быть действительно крутым пацаном, или просто мне нравиться, а процент таких был очень невелик. И не думайте, что каждый мог спокойно ко мне подойти и оттрахать меня. Как раз наоборот, оставшиеся 99% не могли мечтать о том, чтобы я хотя бы заговорила с ними. Я была шлюхой, но шлюхой, так сказать, высшего разряда. Если ты трахаешь меня, изволь подвезти до школы на машине. Изволь покормить в кафешке. А самое главное – имей деньги на всё это. В общем, хотя в масштабе получалось, что потрахалась я с очень многими, но в отдельно взятый промежуток времени я была чудовищно недоступной девчонкой. Всё зависело от моего настроения, от компании, от количества выпитого и ещё от много чего. Иногда я отдавалась последнему задроту только потому, что он был друганом Антона, а я была накурена. А иногда давала от ворот поворот признанному красавцу. По-разному бывало, и логикой тут мало что объяснишь.
Как-то ко мне на перемене подвалил один мальчишка и стал испуганно объясняться в любви. Мы с девчонками подняли его на смех, и он униженно отвалил, только что под землю не провалился от стыда. Потом я ходила мимо него в коридоре, и он избегал меня, потому что знал,что не выдержит моего убийственно-насмешливого взгляда. Но я видела, с каким обожанием он наблюдает за мной исподтишка, и внутренне смеялась над ним. А недели через два мы очутились на общей вечеринке, у кого-то на хате. На мне было офигительное золотистое платье, и я флиртовала с этим мальчиком весь вечер. Мы целовались, обнимались, тискались, а потом я совершенно преспокойно отдалась ему в соседней комнате.
Он, наверно, подумал, что произошло чудо, какое-то невозможное счастье.
А когда он узнал, что это чудо произошло не только с ним, а ещё с очень многими, уж не знаю, что он тогда подумал.
Так что, сами видите, как тут всё было туманно и неопределённо. Для кого-то я была подзаборной ****ью, а для кого-то недоступной богиней.
И мне это дико нравилось.
Когда я стала секс-бомбой и красоткой, Антон, мне кажется, сам удивился, как ему хватило наглости так со мной поступить. Он извинился, и мы помирились.
Одно время он относился ко мне вполне уважительно. Но когда он увидел, что я по-прежнему от него без ума, он одумался и стал опять меня унижать и издеваться надо мной. Он до сих пор частенько **** меня, а встречался с другими. А градус его демонстративной крутости в это время пошёл неуклонно вверх. Его тусовка стала самой уважаемой, а встречался он с самыми клёвыми девчонками, обращаяясь с ними ничуть не лучше, чем со мной в тот день (и в последующие). Может, конечно, со мной его взлёт  и не был связан, но произошло это одновременно.
А как-то меня трахал один очень крепкий парень, кавказец. И он сказал, что если меня кто-нибудь обидит, пусть я ему сразу скажу, и он разберётся. Про Антона я не стала говорить, потому что всё-таки любила его... Зато про Нарика и Морду вспомнила сразу.
-Щитай, что эти сабака уже трупы! – сказал он, и я поняла, что он обещаниями не разбрасывается.
Нарика и Морду нашли через пару дней в канаве, на окраине города. Они были избиты до полусмерти.



Продолжение следует...