Полный провал!

Жил-был писатель один… «Клаву» имел и монитор. Ну, и выход, естественно, во Всемирную паутину. И то: будешь сидеть  и кропать даже самые что ни на есть гениальные экспромты – хрен твой язык, достойный Эзопа, кто оценит.

Раньше-то как было? Нацарапает летописец гвоздиком ржавым на бересте что-то. И – в землю зароет. Для потомков, значится.

Потом осмелели, твари негодные!

Ходили, бедолаги, на полусогнутых конечностях – ну, чистые бабуины - по редакциям газет, журналов да разных издательств и умоляли: « Ну, возьмите мои романы, повести и рассказы… ну, возьмите…» А потом нагло гонорар выпрашивали…

Теперь же все гораздо проще. Написал-тыркнул пальцем  в заветную кнопочку – и… извольте, чтиво подано. Горяченьким!

Впрочем, я отвлекся.

Звали мэтра от высочайшей литературы Крео. И по фамилии - Буримэ. Это чтоб никто не догадался. Потому как творил наш светлейший в глубоком подполье. (Тссс, никому ни звука!) Такая служба у него была...

У него и в характеристике было написано: «Характер строгий, норд-вестический. В свободное от работы время разводит розы. Или читателей – тут уж какая раскладка на клавиатуре выпадет…

Склонен к редакторской работе. Резонер. Может скрестить ежа и ужа. И доказать, что это – кусок колючей проволоки. Или проволоки кусок. Или просто кусок… "
Ну, и так далее…

В свободное от сочинительства время наш герой промышлял тем, что приторговывал подержанными портативными шифровальными машинками. Которые поставляли ему при оказии из Центра. «Контрабасом», так сказать.

А намедни дал наш герой объяву в Инете: «Пишу на заказ. Задорого.
Согласен на приз, стоимостью не менее… стопиисят евров. Могу взять картами. Подарочными.

Да, шипованную резину не предлагать – полгаража ею завалено. Салоны красоты тоже отпадают: я и так писаный. КрасавЕц, в смысле.

Исчо – в навозе для роз не нуждаюсь. Этого дерьма у меня – навалом! Есть даже раритет: гуано древнеегипетской мумии. В сертификате так и написано, мол, гуано нефертитское…

Что же до качества текстов, то у меня тут, как у того повара, который говаривал: «Не знаю, будет ли фкуссно, но горячо – будет!» Вот такие же и у меня гарантии»

Нажал кнопку «Отправить» - и забыл. Других дел полно.

И в одночасье – звонок. Он сразу просек, что зуммерок-то – не просто междугородний. А – выше бери – международный…

- АлЁ, - томно сказал в трубку мэтр. – Мы вас слушаем. И очень внимательно. Вспотемши даже…

- О Крео, Крео, - залопотал женский голос.

По какому языку говорила барышня, Крео так и не понял. Но не по падонкафскому – этточно!

- Парле ву франсе? Спик ду инглиш? Шпрехаете ли по дойчу? – осторожно, как и подобает бойцу невидимого фронта, осведомился Крео.

- О, си! О, йес оф кос! Натюрлих! – залепетала дамочка.

- Короче… - обрезал тираду барышни Крео. – Шпрехайте по существу!

Через пару минут наш герой уяснил, что где-то там, на знойной Кубе, открыт литературный конкурс. И все жаждут, чтобы он принял в нем участие и порадовал гениальным произведением.

- Только есть один условий, - продолжала собеседница, - ваш, - как это будет по-немецки, - расскаско – должен быть написан шнель-шнель! Я кручу сигару для наш вождь на своей, эээ… ляжке. Ви писать за это времья свой гениум-оптимум… Минют сорок-пьятьдесьят...

В слючай побьеда – ми вам презентовать один бочонок кубинский ром. Пьять литр! И двье недельи – кувирок с двумья мулатки в бунгало. На берег океан….

- Гут? – спросила знойная креолка.

- Куда уж уж гутее… - эхом отозвался Крео.



«Обана! – подумал минуту спустя Крео, - это хорошо, ежели ляжка у нее – ого-го! И сигару она крутит соответствующую. А вдруг – ножка-то – изячная. И сигарка миниатюрная… Как бы не обмишулиться…

Впрочем, прикинув все за и против, он решился. Мол, и не с такими заданиями справлялся.

Он мечтательно подпер волевой подбородок и стал вспоминать, как в качестве реакции на одно из его последних креативных творений на творческом вечере парочка экзальтированных читательниц, пардон, не донесла до туалетной комнаты содержимого мочевого пузыря, а еще у двоих читателей случился жуткий приступ печеночной колики – от смеха. У третьего – начисто прошло врожденное заикание. И попутно - энурез.

Особенно привлек тогда его внимание один паренек с Урала. Тот вообще только-только от мартеновской печи отошел. Как был в фетровой зюйдвестке – так и приехал на рандеву к мэтру. Все пытался за полу лапсердака ухватить и мастер-класс получить.

Кстати говоря, громче всех хлопал. Если не считать клаки. Посаженной в первом ряду. И приглашенной в качестве группы поддержки самим виновником торжества на творческий вечер. В количестве аж пятьдесят двух человек. Или что-то около того.

- Ферштейн? – подытожила разговор знойная креолка.

- Йя,йя,  - обалдело произнес в трубку Крео и, сняв фуражку, вытер испарину со лба.

Разные писатели себя вдохновляют по-разному. Вон, например, старина Бальзак, который, собственно Оноре - как рассказывали в кафе «Элефант» знакомые гестаповцы, (правда, в глубоком подшофе),- писал романы и созерцал на своем рабочем столе яблоки. Видите ли, его запах этих осенних даров сада тОркал. Не хуже клея «Моменто-море».

Другого – хлебом не корми – дай опустить кривые неэпилированные ноги в таз с кипятком. Ойкнет пару-тройку раз, потом обвыкнет малость и… как заскрипит пером!

Третий все грибы любил. Маринованные. Ну, и солеными не брезговал. Он себе и ник соответствующий придумал – Грибоедов…

Четвертый вшей разводил. В своей шевелюре. Они, паскуды, кусаются-царапаются. Кожу, панимаишь, зубками своими острыми покусывают, а кровь-то к мозгу приливает… Мазохизм еще тот! Тут за компом и сам завертишься не хуже той вши на гребешке…

Пушкин, который АС, тот ваще фортеля выкидывал! Пишет, знаете ли, своего Женьку Онегина, придет в домик, где живала Арина Родионовна, и так игриво ущипнет ее за широку талию, подмигнет и скажет: «А не хлопнуть ли нам по рюмашке? Где же кружка?»

Няня его и без слов понимала. Достанет, бывалоче, кружку, плеснет самогону и протянет Сергеичу. Тот выдует махом, подмигнет няне – и опять за стихи возьмется…

Наш Крео не опускался на уровень плебейских запросов. Он любил угостить себя перед работой бокалом старого доброго хереса…

Он часто в жарких странах бывал. Все видел и все знал!

Как, например, вино тамошние аборигены делают? Правильно, деффки собираюят ягоды, ссыпАют виноград в большой чан, а парни - давай ногами топтать! Ежели при этом процессе тока портки у работников соком испачкаются – этот сорт ПОРТвейном называется. Ну, а если соку надавят куда выше колена… Вот это и есть тогда ХЕРЕС…

Сказано – сделано. Употребил Крео бокальчик – и за клавиатуру. Время пошлО!

«А о чем писать? Сказку каку-нить перелицевать? Про Красную шапочку, а?

Так ведь было уже, было! Оригинал, кажется, некий Шарль-Золотой – Перро написавши.
Давно

Пришлось, правда, внести тогда поправочки в сказочку. Жаль, поторопился малость. И не успел ни бабушку лесбиянкой выставить, ни подручных Усамы-будь-он-неладена на Волка натравить… Но все равно, успех снискал, снискал… Агроменный прямо-таки!

Может, продублировать все-таки братьям-кубинцам про шапку? Красную. Цвет, вроде, подходящий, рррреволюционный. Фиделю, небось, понравится… Как там его по отчеству – Раульевич?..»

Он глубоко задумался.
«Нет, надо что-то оригинальное написать».

Впрочем, эту мысль он отмел тут же. Для этого надо было извилинами пошевелить. А у него была всего… одна. Да и та – след от фуражки. Форменной. Которую он даже и ночью не снимал.

И тут – о, удача! По телеку в который раз фильм про иронию судьбы показывали.

Крео быстренько перелопатил сюжетец.

Андрюху Мягкова быстрехонько отрезвил. И на свою квартиру обратно отправил. В первопрестольную. Чтоб не баловал там, в Питере.

А в его квартире – мама рОдная!..

С легкой руки автора на диване оказалась полураздетая мочалка с Площади Трех вокзалов. Перед тем, как уснуть, она изгадила унитаз, написала губной помадой на зеркале что-то типа, «Тут была шалава Лейди…» И вырубилась. Начисто!

Успев, правда, перед этим пару раз громко пустить ветры и напялить поверх рейтузов стринги, купленные бескорыстным Лукашиным в подарок своей потенциальной невесте на первую брачную Новогоднюю ночь.

Тут весьма некстати приперся Иваниваныч. Он же – Ипполитматвеич. Он же – просто Спиридонниканорыч. Вор-рецидивист с семнадцатилетним стажем отсидки в местах - ну ооочень отделенных от цивилизации. С бугристой татуировкой на спине, плечах, ягодицах и прочих интимных местах. Эта ТАТОО, кажется, буквально пробивалось через потертое пальто с побитой молью воротником.

Он заполз в квартиру Женьки Лукашина по водосточной трубе. Пьяный вусмерть. При этом повторяя: «Мастерство домушника хрен пропьешь!». И кулем ввалился через балконную дверь в комнату.

Но и Лукашин, в предвкушении встречи с Галей, тоже оказался не лыком шит. Он в считанные минуты хряснул гитарой по темечку пришельца-паука, вытолкал на лестничную клетку его и полупротрезвевшую бабенку. И с криком: «Жрать меньше надо водку, КАНАЛЬИ. Бляха-муха!» спустил их с лестницы.

Тут наш АФФТОР взял тайм-аут. Типо рекламной паузы.

До завершения картины оставался всего один размашистый мазок. По закону жанра – если в первом акте на стене у входной двери висит кнопка звонка – во втором акте этот самый звонок должен прозвенеть. Должна ведь заявится Галя! Она же – не «динамовка» какая-то. Обещала…

… Звонок раздался неожиданно. Но не виртуальный, а реальный.

Крео оторвался от написанного.

«Опять эта моя домоуправительница, - рассудил он. - Все таскает и таскает с рынка мандарины в авоськах. И как ей не стыдно есть? Уже весь особняк этими фруктами провонял. Нет, чтобы подать творческой натуре язык отварной. С хреном… Так нет же тебе – апельсины, блиннн…»

- Ладно. Сейчас открою, - Крео пошел шаркающей походкой к двери. И завозился с системой электронных замков. Наконец, открыл.

На пороге стоял… Броневой в мундире Мюллера. С порога он не преминул съехидничать:»Гостей не ждали?»

И тут же – с места в карьер:

- Вот вы и попались, голубчик. Ваш АЙ-ПИ мы давно засекли. И пристально следили за вашими посланиями. Только все тексты шли какие-то неудобоваримые. В смысле, наши лучшие криптографы никак не могли расшифровать, так сказать, весь тайный смысл ваших иносказаний… Загонишь очередную скасску в Гугль – он выдает питсоттысяч страниц: попробуй, разберись, ихде оригинал, майн Готт, а где – ваша шифровка… Эх, сколько голов светлых полетело, сколько людей званий лишилось…

Ну, и решили мы, так сказать, провести с вами маааааленький шмаргендрот. Типа, теле-радиоигры под кодовым названием «Одиночество в сети».

Подослали к вам нашу самую талантливую агентессу. Джи ее подпольная кличка. Она вас на тему вывела. Далее – вы и сами знаете…

Да, после того, как вы опубликовали свою нетленку, наш главный дешифровальщик сказал: "Писано, сидя на верблюде, задом наперед, левой ногой. Причем, обутой в ласт. Правый. Ну, посудите сами. Что-то подобное может написать полный адиёт, которого последние тридцать лет только и кормили перед Новым годом этим фильмом"

Глядя на застывшего в прострации Крео, Броневой-Мюллер продолжал:

- Ей-ей, так и сказал. Истинный крест. Железный. С дубовыми листьями.

И по-христиански размашисто перекрестился.

«Да, крепко же я вляпался, - невесело подумал Крео, - А так все классно начиналось… То-се, очередное переложение классики … И приз, считай, у меня был в кармане…. А теперь?.. Выведут меня в наручниках на улицу. Пойду я по тротуару. А тут – бац!- цветочный горшок мне на калган упадет. Или – того хуже – кирпич… Знаю я эти фашистские штучки!»

И он лихорадочно вцепился зубами в воротник форменной рубашки, где была зашита ампула с цианистым калием…

Яда там не оказалось.

Он его весь – до остатка – извел на своих товарищей по  писательскому цеху…

«Это провал», - подумал Крео.

- Нет, - сказал в ответ Мюллер, - это не провал, а…



                КОНЕЦ