Просчитался

                Редакционная быль
     На отчетно-выборном профсоюзном собрании это было. Отчитывался, значит, наш редакционный председатель месткома Николай Степаныч Сухариков. Члены ревизионной комиссии тоже дело говорили. Мы - рядовые члены профсоюза - не спешили с инициативой: выберут еще куда-нибудь. Мы слушали. Речь держал зав. промышленным отделом Сергей Иваныч Шапкин. Он недавно попал в нашу «районку», потому был энергичен и смел.
     - Товарищи! - в который раз брал он быка за рога. - Плохо работал председатель месткома! За год одно собрание. Мало, товарищи!... Острых вопросов не поднимали, а есть о чем поговорить, есть! Наш уважаемый Николай Степаныч пустил дело на самотек...
     Мы - рядовые члены месткома - с восхищением смотрели на докладчика - во дает! - и с жалостью на Степаныча. Но тот, к нашему удивлению, торжественно улыбался и крутил головой, как птица перед взлетом. Дремала,возвратясь из рейда по дальним колхозам, наша зав. сельхозотделом Белобородова.
     Шапкин не ослабевал. Он говорил как нужно работать, какие яркие собрания проводились у них на клавиатурной фабрике, где он еще недавно служил инженером по технике безопасности.
     А Степаныч сиял. Улыбалась зав. сельхозотделом - наверняка видела во сне ухоженных буренушек и море молока.
     Шапкин закруглялся... «Собрания - строго по графику, ежемесячные, расширенные, - гремел его голос. - Пусть каждый даст отчет, первой - отчет Белобородовой!»
При слове «отчет» зав. сельхозотделом вздрогнула и приоткрыла один глаз.
Наконец, огнедышащий Шапкин воспламенился в последний раз и еще раз лягнул Степаныча.
Степаныч был похож на человека, получившего отпускные или угадавшего в «Спортлото» пять, нет - шесть номеров! Степаныча распирало от радости и после других критических выпадов. Потускнел он только после выступления редактора Жукова, который отметил работу месткома в целом - на удовлетворительно - и внес предложение: оставить Степаныча в списках для тайного голосования с туманной формулировкой, - мол, его опыт еще пригодится.
Но все равно Степаныч с удовольствием взял заключительное слово:
     - Шапкин прав! - Степаныч выдержал эффектную паузу и продолжал: - Я - плохой председатель! Да, да, буду работать еще хуже! Не надо было выбирать, предупреждал ... Мне некогда и на то есть объективные причины... Редактор учился.... Увеличили тираж, а бумаги не было - побегал! Работали зачастую втроем. Верстка замучила. Секретарь - талантлив, но ненадежен, не секрет - выпивает...Так что согласен на энергичного председателя месткома, буду его всячески поддерживать. По-моему, кандидатура Шапкина удачна со всех позиций.
     Началось голосование. Для бумажек хотели стащить берет с зав. отделом писем, но обошлись корзиной для бумаг.
     «Да-а, Шапкин наладит дело», «Степанычу некогда, замотался человек», «Честно тянул воз», «Признал ошибки, освободим человека», - так рассуждали мы - рядовые члены месткома, толпясь в коридоре, куда нас выставили, чтоб не мешали.
     - Да что же это будет? - тихо вдруг произнесла очнувшаяся от грез зав. сельхозотделом Белобородова. - Что такое? Даже машинистка и шофер подтянулись поближе.
     - Да что же это будет? - еще раз, но уже громче и увереннее произнесла Белобородова, и лицо ее озарило вдохновение. Жаль, что ее в эту минуту не видел редактор, он всегда требовал вдохновения от сотрудников, особенно перед праздничными номерами.
     - Скажи, что? Не томи... - загалдели мы.
     - Вот, этот Шапкин, знаете, что? Да - а, он, о - он....
     - Не тяни! - вскричали мы.
     - Да ... он - собраниями одними затягает, замучит, - выпалила вдруг Белобородова и продолжала уже увереннее: - Каждый месяц грозится по два собрания проводить... Шапкин и на клавиатурной фабрике собраниями прославился, воду переливал, а работник плохой, за то и турнули... Хотите, чтоб и у нас так! Представляете - два собрания в месяц, готовься! Дрожи! Часов до десяти высиживай.
     Представили - и ахнули... Шапкина из списков тайного голосования единогласно вычеркнули. Председателем месткома опять остался наш уважаемый Николай Степаныч. Против него был только один голос!
     - Сам себя вычеркнул, - в чем горестно и признался он нам после собрания.