Чудо. Новогодняя сказка

В маленьком сереньком городе жила маленькая серенькая девочка,  во всяком случае, она себя таковой считала. Жизнь протекала медленно и лениво, бесцветно и страшно тоскливо. Ничего не приносило радости маленькой девочке, даже самый веселый и добрый праздник в году ничего кроме раздражения не вызывал.
-Новый Год? Ерунда какая! – твердила маленькая девочка, - Это самый масштабный самообман человечества. Жизнь начнется с нового листа? Чушь! Не начнется, не станет лучше, все будет по-прежнему. И никакие Дед Морозы и Санта-Клаусы ничего не изменят. Ничего.
Все это высказывала девочка большой пушистой елке, которую она накануне наряжала с семьей. Елка молчала. Да и что она могла ответить? Большие серые озера, отражавшиеся в нарядных игрушках, были лучше всякого ответа. Сколько было в них печали и скуки! Виданое ли дело, 20летнее юное создание смотрит глазами столетней старухи?
-Катя! – донесся с кухни голос матери.
Маленькая девочка неохотно поплелась учавствовать во всеобщем сумасшествии, вся эта глупая готовка, суетливые приготовления к самому важному дню года… Кому это нужно? Ради чего?
***
Из телевизора улыбался президент, поздравляя всех с Новым Годом.
«Лживый урод», - думала маленькая девочка, лениво ковыряясь вилкой в бессмертном оливье. Просидев за столом час, она безаппеляционно заявила, что уходит воздухом подышать. Мать пыталась возражать, типа семейный праздник и остальная чушь.
***
Повсюду взрывались петарды и фейерверки, безумный пьяные люди пели песни, поздравляли друг друга с праздником и пили, пили…
Девочке хотелось уйти подальше от этого сумасшедшего дома. Где сейчас можно было найти безлюдное местечко? Не догадываетесь? А маленькая девочка знала. В Кишке, где стоят отслужившие свой срок пароходы, где берег испещрен пещерами, где лес подобрался к самой кромке воды.
Она доехала на такси до Лужковского моста, оттуда пешком по берегу Оки, проваливаясь в сугробы, цепляясь за наглые ветви деревьев.
Вот, наконец, маленькая девочка на месте. Пароходы возвышаются мрачными глыбами над кромкой льда, где-то вдалеке шумит город. Девочка рухнула в снег и, не обращая внимания на мороз, бездумно смотрела в небо.
-Чуда хочу! – упрямо нахмурив брови, крикнула она в бездушный купол над головой.
Долго ли она лежала в снегу, не знаю. Но вот с тихим скрипом снега перед ней возник некто предположительно мужского пола. Маленькая девочка тут же вскочила на ноги. Она глазам своим не верила – кожа незнакомца, будто фосфорировала в лунном свете, переливаясь от небесной лазури до черно-красного цвета, волосы, собранные в высокий хвост на затылке казались живыми, они трепыхались и извивались, словно вобравшие в себя всю черноту ночи змеи.
- Ты кто? – удивленно пробормотала маленькая девочка.
-Чудо, - обнажив ряд острых, словно бритва белых зубов, отвечал незнакомец.
Он медленно проплыл в воздухе к ней. Глаза Чуда чернильно-черные с красными и желтыми крапинками проникали на самое дно души маленькой девочки.
- Ты сказала – Чуда хочу. И вот я здесь.
- Эм… - девочка была обескуражена, немного напугана и заинтригована, - А дальше-то что?
- Дальше? – Чудо в ответ привлек ее к себе, впиваясь в ее губы голодным поцелуем, слишком прямо растолковав слово «хочу».
Девочка и не думала противиться, это разноцветное Чудо было слишком манящей сказкой в серых буднях повседневности, чтобы противостоять ему.
Страстно целуя каждый кусочек юного тела, Чудо взмывал ввысь, держа в объятьях маленькую девочку. Морозный воздух колол ее обнаженную кожу, но это было такое несущественное неудобство по сравнению с блаженством от близости Чуда. Серенький город, серенькая жизнь обратилась в многоцветное Чудо!
Но утро неумолимо наступало, под солнечными лучами Чудо становился все более призрачным и бестелесным, пока из прозрачных рук вниз на спящий после ночной гулянки город не полетела маленькая девочка.
Она не боялась, она знала, что так случиться. Маленькая девочка была по-настоящему счастлива впервые в жизни, приближаясь к заваленной мусором Ленинской площади.
Юное нагое тело лежало в снегу, похожее на сломанную куклу. А маленькая девочка летела вверх, к своему Чуду, не обращая внимания на то, что твориться внизу.