Теория Ломброзо 2 продолжение

Часть 2.

Джеральд так и не смог уснуть, цепенея от страха и желания снова увидеть её, что-то объяснить, сказать, хотя, чёрт его знает, что…
Что можно объяснить в такой ситуации, которую просто отвергает весь опыт профессионала психолога?
Под утро он попытался представить на своём месте пришедшего на приём пациента и тут же посоветовал обратиться не к психологу к психиатру для длительного лечения.
Он ждал, надеялся, сам не зная, на что, а Ненси пришла на завтрак в обычной одежде, как всегда, пробурчав ему:
• Здравствуйте! – принялась обсуждать с близнецами вчерашний матч, ругая баскетболистов и судью.
В кабинете он, отводя глаза, от обильно политого красным вином, кровавого пятнышка, попытался завести разговор, промямлил:
• Нам нужно… - но она перебила:
• Нам нужно работать! – пододвинула к себе клавиатуру, 
• Но я хочу… - произнёс он, и остановился, не зная как закончить фразу,
Она закричала:
• А я не хочу!!! –  спокойно приказала, - Диктуйте!
Джеральд очень хотел сейчас работать над книгой, над чем-нибудь другим, но его статью ждали две газеты, о обещал миссис Боннел... Он диктовал о личности преступника, о жертве, подвергал сомнению ломброзианскую теорию, придирчиво анализировал виктимологию и думал, думал, о том, что если бы она не пришла, если бы не поцеловала, если бы не ударила. Стараясь сосредоточиться на работе, он всеми силами пытался изгнать, назойливо возвращающуюся, мысль, что раздражался, кричал, ругался, потому что с первого дня, ещё тогда, когда она стояла на коленях, усмиряя Пушка, хотел этого, что он и сейчас хочет её …
Целую неделю секретарь работала, не задавая своих ехидных вопросов, пресекая все попытки завести неслужебный разговор, и Джеральду, вопросительно заглядывающему, в зелёные глаза казалось, что пришла осень, добавив в весёлую зелень озёр грустную тёмную глубину…
В воскресенье Ненси попросила отпустить её на неделю по личным делам:
• Я смогу вернутся в пятницу вечером, - сообщила она и, подумав, добавила, - если Вы захотите…
Профессор подумал, что это: «если Вы захотите...» - ещё один из её фокусов и выбросил эту фразу из головы.
Он всё равно не собирался заниматься книгой ближайших четыре дня. В четверг второе слушанье дела и ему нужно подготовиться…

Старк приехал в суд за полчаса до начала слушания, успел проконсультироваться с адвокатом и даже немного привести в чувства совсем разбушевавшуюся миссис Боннел, вместе с ними вошёл в зал. Ответчица выглядела подавленной, осунулась, под глазами появились синие отёки. Её адвокат, стоя спиной к залу, что-то втолковывала, пытаясь привлечь её внимание, но девушка только отрицательно поводила головой, тупо глядя в пол. Потом дама-адвокат обернулась, Джеральд впервые, по-настоящему, с интересом посмотрел на неё и уронил портфель.
Всё прошлое заседание он видел очки под прилизанным, старческим пробором, слишком строгий, деловой костюм, резкие движения, а сейчас увидел чуть увеличенные диоптрией зелёные глаза, подчёркнутую фасоном пиджака, крепкую грудь, чуть приоткрытые юбкой круглые колени. Он увидел Ненси Джордан(!!!) и задохнулся от бешенства…  а эта дрянь совершенно спокойно, без тени смущения посмотрела на него и уселась на отведенное для неё место.
Из всего, что говорили судья, и адвокаты сторон Джеральд с трудом уразумел только то, что дело откладывается в связи с плохим самочувствием ответчицы, бесцеремонно оборвал пытающегося что-то сказать Алекса, и бегом рванулся из зала, за уходящей Ненси.
Она видимо тоже спешила, и он догнал её только на стоянке машин возле довольно потрёпанного «Мерседеса». Девушка уже открыла дверь машины, но он схватил её за руку.
Старк почти два месяца обращался к девчонке Ненси «мисс Джордан», а тут закричал:
• Ты дрянь!!! Ты вползла в мой дом, как змея!!! Ты вынюхивала, как собака!!! - хотел сказать ещё что-то грубое, обидное, но только беззвучно открывал рот, бешено вращая глазами, а она просто забрала руку, с грустью сказала:
• Вы не поняли… Вы ничего и не поняли… - села в машину и уехала.

В каком-то кафе у дороги Джеральд три часа пил кофе, курил и пытался понять, зачем она влезла в его жизнь, что надеялась выведать, что узнала, подумал, что она всё подстроила, пытаясь таким образом смутить его перед процессом, но как можно такое подстроить и цена…
Раз она адвокат, то вовсе не девчонка, как ему казалось, а для девушки сохранившей себя до двадцати шести или двадцати семи лет, это, наверное, слишком большая цена…
Это, его жена, его Ненси отдала мальчику, уходившему на войну, Лиз какому-то неизвестному мужчине, а он Джеральд Старк впервые в жизни силой взял чужое, то, что эта шпионка, эта лгунья, наверное, хранила для другого – любимого, нежного, в обмен на любовь…
Ему стало не по себе, все обвинения, все претензии и упрёки показались мелкими, ничего не значащими по сравнению с этой ценой, которую он, не думая, не чувствуя, на одном диком, зверином «я хочу» силой взял у неё.
Джеральд размышлял об этом несколько дней, презирая себя и от этого ещё сильнее ненавидя и призирая её, не смея подумать о глубинных причинах своего желания, своей страсти. Он ожидал вопросов от прислуги, проблем с мальчишками, но близнецы даже ни разу не спросили о Ненси и заготовленные объяснения о том, что услуги секретаря ему больше не требуются, не понадобились.
Ни один человек в доме не вспомнил об ушедшей девушке, и даже Пушок, с которым она так часто гуляла и играла, был, кажется, вполне доволен жизнью.

Всё время, до тошноты переваривая свои мысли, Джерри не обратил особого внимания на то, что Сэм и Дейв, раньше всегда приезжавшие домой школьным автобусом, теперь всё чаще задерживались в городе, обязательно сообщая отцу по мобильному телефону:
• Мы с друзьями идём в кино. Нас подвезёт сестра Френка, - или,
• Сегодня у Стива день рождения. Его родители развезут всех по домам.
Он удивился, когда, собираясь с друзьями в субботу на пикник, они прихватили не только полную корзинку пирожков, но и красно-жёлтую розу, добровольно срезанную для них, садовником.
Договорившись, где и когда их нужно забрать, Старк взял один пирожок, откусил и подумал, что мальчишки любят пирожки с мясом, а миссис Армстайн  и Сара зачем-то испекли сладкие с маком и орехами, которые любит он, и он вдруг вспомнил, Ненси Джордан…
Приехав на двадцать минут раньше, он покружил по улицам высматривая потрёпанный «Мерседес» и решил, что экстраполирует свои мысли сыновьям, которые давно забыли девчонку, хотя какая девчонка, уже даже не девушка – женщина. Это он всё время думает о ней, перемешивая обиду и злость с покаянными мыслями, даже книгу забросил, старается больше времени проводить с Лиз и вообще с Лиз пора что-то решать. Она милая, добрая и всё чаще рассказывает ему о знаках внимание, которые оказывают ей коллеги и знакомые.
А каждый психолог знает, что если женщина рассказывает возлюбленному о других воздыхателях – это побуждение к действию, предупреждение: 
• Ты не один! Смотри, упустишь!

Он не хочет упускать Лиз, но вот мальчишки… правда, они видимо переросли, вышли из вредности и терзаний переходного возраста и исчезнувшие подростковые прыщи, (заслуга Ненси, приготовившей настой из каких-то трав и лосьона после бритья) и чуть обозначившийся контур будущей бороды и усов, и новая уравновешенность говорили об этом.
Близнецы стали намного спокойнее реагировать на всё более частые приезды на выходные мисс Кафф, но это было ещё хуже, чем их фокусы. Они не стали приветливее, просто перестали её замечать, даже свои «совершенно случайно» прекратили, отвечая ледяной, доводящей её до слёз, вежливостью, на все попытки наладить контакт.
Сначала Джеральд попытался объяснить мальчикам, что они, с юношеским эгоизмом, даже не задумываются о том, что через несколько лет окончат школу и если не уедут учиться в Гарвард, то снимут квартиру рядом с местным университетом и отец останется совсем один в этом огромном доме, в этой проходящей жизни. Потом он разбушевался не на шутку, устраивая скандалы, после каждого посещения возлюбленной. Сыновья не услышали его, отдалились, демонстрируя отцу своё негативное отношение, своё несогласие, холодным безразличием.
Он решился, купил Лиз кольцо с бриллиантом, порадовался буре восторгов и ласк, полученных в обмен на, в общем-то, никчемную, хотя довольно дорогую побрякушку и перед очередным приездом мисс Кафф, уведомил мальчиков о том, что она приняла его предложение, и они собираются объявить о помолвке через неделю.
• Хорошо, - сказал Дейв,
• Мы не возражаем, - сказал Сэм,
• И если ты сегодня промолчишь, - сказал Дейв,
• Дашь нам провести тест, - сказал Сэм,
• Мы сами понесём фату за новобрачной, - заверили близнецы.
Можно было конечно прикрикнуть, проявить отцовский авторитет, но Джеральд подумал, что этот тест может положить конец вражде, вполне уверенный в умственных способностях своей невесты, молча кивнул головой.
Лиз была встречена без королевских почестей, но вполне вежливо, мальчики даже согласились пройтись с ними к реке и вечером устроились в гостиной на ковре рядом с диваном, на котором сели взрослые. В полумраке, свет исходил только от, работающего с приглушённым звуком, телевизора, Старк, весь день, ждавший провокации, расслабился, вслушиваясь в зовущий голос любимого Френка Синатры, сжимая нежные пальчики Лиз, вдруг почувствовал, как напряглась её рука, сосредоточился, пытаясь понять, почему изменилось её настроение.
Сыновья играли в шахматы, переговариваясь почти шёпотом и их одинаковые чуть хриплые голоса, долетая снизу из темноты, создавали странную иллюзию, звуча как голос одного человека, обсуждающего что-то с самим собой.
• Ты думаешь, он продаст дом?
• У него нет другого выхода…
• Это так серьёзно?
• Ты же слышал, он вложил всё в акции, а фирма, - говорящий назвал концерн, который неделю назад обанкротился, - лопнула! - и Джеральд подумал: Неужели они просматривают Биржевые ведомости,
• Но дом…
• И дом тоже. Ему придётся начинать всё с начала…
• А знаешь я даже рад. У них будет своя семья, а мы снимем маленькую квартирку на чердаке… Он ведь тоже так начинал…
• Он был один, нас двое… Нам будет в два раза легче…
Старк хотел улыбнуться: Дешёвая провокация, - но почувствовал, что пальцы Лиз в его руке, превратились в холодные, твёрдые кусочки льда, даже перестали гнуться, отвечая на его ласку.
Один сказал,
• Мат! – потом оба сказали, - Спокойной ночи! - и ушли, а Джеральд сидел и ждал, что Лиз скажет что-нибудь, и они вместе посмеются над выдумкой мальчишек, но она прошептала:
• Я устала… Спокойной ночи! - а утром вспомнила, что у неё назначена встреча и уехала сразу после завтрака.

В среду посыльный принёс в городской кабинет психологии профессора Старка маленькую посылку – кольцо с бриллиантом без записки, без визитки, без пояснений. Это был двойной удар по самолюбию мужчины и по профессиональным качествам психолога. Джеральд был так уверен в Лиз, даже не ожидал, что эксперимент близнецов обернётся для него трагедией, утратой всех надежд на счастливую семейную жизнь. Он должен был сразу поговорить с Лиз, но почему-то медлил, думал, что она сама заведёт разговор, и они вместе посмеются над детским тестом, а она…
Потом он подумает, что любящая женщина так легко, без борьбы не отказывается от своего счастья, что он видимо должен быть благодарен сыновьям, но сейчас он был слишком задет, слишком унижен, слишком зол, чтобы думать и, приехав, домой, попытался выместить свою боль на мальчишках, найдя их в саду и без предисловия, заорал:
• Кто придумал этот дурацкий тест?
Сэм растеряно протянул:
• Нен…
И Дейв быстро перебил его:
• Я!!!
Они пытались что-то ещё сказать, может быть объяснить, но отец их уже не слышал, бежал к машине.
Он на бешеной скорости нёсся в город, чтобы предупредить эту, что больше не потерпит вмешательства в свою жизнь.
Ненси открыла дверь в том самом халате из маскировочной ткани.
Джеральд хотел сказать,
• Я не позволю! – но произнёс, - Я не понимаю… - не окончил фразу, потянул пояс халата и придавил вырывающееся тело к стене, в коридоре, возле двери…
Он, как хищный зверь, терзал отбивающуюся жертву, впервые в жизни кусая, до боли всасывая шелк шеи, атлас груди, оставляя следы зубов и синяки на нежной коже, вкладывая, как ему казалось, всё своё раздражение, всю свою боль, всю развитую физической работой силу, подавлял всякое сопротивление, воскрешая всю мощь своих диких пращуров, своих более близких мужчин предков в один кулак, в одно общее орудие, сконцентрированное для мести этой девчонке, которая, кажется, изо всех отпущенных ей природой сил, отбивалась от него.
Когда она, извернувшись, ударила его коленом в икру, он повалил её на пол прямо в прихожей. Не помня о нежности, забыв о ласке, о хрупкости женщины, он брал, хватал, сжимал, причиняя боль, упивался своей силой и её слабостью, на миг остолбенел, потому что она ответила его губам, обняла его плечи, принимая его мощь, выгнулась, отдавая себя и тихо застонала от наслаждения.
Всё что он чувствовал раньше, с Ненси, с Лиз оказалось незначительным, мелким в сравнении с бешеным торнадо, который закружил, поднял его, заставляя задыхаться от страсти и впервые в жизни взвыть от удовольствия в завершающий миг.
Потом он протянул руку, чтобы помочь ей подняться, но она откатилась к стене, легко встала, потуже завязала халат. Глядя ему в глаза, как тогда Пушку, она боком, прижимаясь к стене, отходила к двери в комнату.
Джеральд обессилено прислонился к стене.
Случайно переключив канал телевизора, он быстро с отвращением нажимал другую кнопку на пульте, уверенный, что это фальшивое учащённое дыхание, эти наигранные вопли плод извращённой фантазии не в меру ретивого режиссёра. Минуту назад он, Джеральд Старк, дышал, как загнанный зверь, потом заорал, как от мгновенной внутренней боли. Он вдруг подумал, что если бы сейчас появился бес и просто так, не за вечные муки, за какую-то мелочь, предложил отменить то, что произошло, вытереть из его памяти этот постыдный, с точки зрения высокой нравственности и стыдливого целомудрия поступок, он бы отказался. Эти новые ощущения нельзя было сравнить, с восторгами, поклонением, восхищением, радостью побед, пережитых за почти сорок лет, полной событиями и свершениями жизни. Это было нечто совсем другое, неподвластное разуму, торжество плоти, как будто, отделённое от его личности и всё-таки непостижимо слитое с его душой и телом, торжество мужчины!!!   
Он сделал шаг за Ненси по коридору:
• Нам нужно поговорить!
• Нам не о чем говорить! – она уже взялась за ручку двери,
• Но я… - прошептал он,
• Вы профессор как всегда уверенны в своей силе, в своей власти. Вы делаете свои выводы на основании собственных предположений, не интересуясь реальными причинами и событиями. Вы вообще не интересуетесь никем и ничем кроме себя, требуя от других, даже от своих сынов безоговорочного принятия Вашего мнения.
Она говорила уверенно, как прокурор в судебном заседании, обвиняя не от себя, от имени государства и закона, и Старк вспомнил, зачем приехал:
• А Вы ангел? – закричал он, - Вы влезли в мой дом, в мою жизнь! Вы что-то вынюхивали перед этим чёртовым процессом! Вы настроили против меня мальчишек!
• Во-первых, я не ангел - я человек! – совсем спокойно сказала она, - Во-вторых, я специализируюсь на делах об изнасиловании. А, как Вам, наверное, известно, насилуют, в основном, служанок, продавщиц и секретарей, женщин небогатых, зависимых, поэтому мои гонорары, если таковые имеются, очень незначительны, и мне приходится зарабатывать на жизнь менее квалифицированной работой. В-третьих, я не настраивала против Вас, Ваших детей. Я ведь говорила Вам, что они достаточно взрослые. Их не очаровали, прекрасные голубые глаза, поэтому они увидели то, чего не увидели Вы,
• Что же они такое увидели? - огрызнулся Джеральд,
• Что всё кроме цвета – ложь, фальшивка! И её любовь, и её нежность! Этот беленький цветочек, любит только себя и золотой дождь!
• Это Вы так решили?
• Это знает миссис Армстайн, Сара, садовник... даже Пушок... Это почувствовали Ваши мальчики! Они так переживают…
• Что-то я не заметил, - пробурчал Старк,
• Вы вообще мало что замечаете, - с грустью сказала Ненси и от этой грусти, от её несчастного вида у него защемило сердце, но он не мог сдаться, заорал:
• Вы меня специально от темы уводите! Я приехал говорить не о Лиз, – о Вас! А Вы мне рассказываете, что профессиональный адвокат не может сменить специализацию и нормально зарабатывать…
• Почему, может! - перебила Ненси, - Только у меня, как и у Вас, своя история. Я выросла в цирке. Мама умерла давно, а отец дрессировал львов и тигров, и мы ездили по всей стране, показывая представления.
• Вы циркачка? – удивился он,
• Я цирковая, акробатка!
Ненси мгновенно скинула на пол халат, сделала в длинном коридоре тройное сальто, поклон-комплемент и прежде чем Джеральд успел закрыть, открывшийся от удивления рот, уже опять стояла в халате прислонясь к двери,
• Ну, и какое это имеет отношение к Вашей нынешней работе?
• Когда папа умер, цирк унаследовал мой сводный брат по отцу. Он не стал церемониться с актрисами, насилуя их за каждый промах в работе, а потом он решил наказать меня… - она замолчала, зябко, передёрнулась от отвращения,
• И что? – вдруг, севшим голосом, прошептал Старк,
• Ничего! Я одним ударом лишила его приятной возможности измываться над женщинами!!! Навсегда!!!
• Но почему я… - дальше он сказать не смог, она поняла, прошептала:
• Я не могу причинить Вам боль… - замолчала, как будто задумалась, стоит ли говорить дальше, решительно тряхнула головой, - Вы читали нам лекции на третьем курсе. Я пыталась забыть Вас все эти восемь лет, а потом увидела в суде, - она облизала пересохшие губы, и ему захотелось сделать это за неё, - и поняла, что не забыла…
• Ты поэтому пошла, ко мне работать… - полувопросительно произнёс он, - Но зачем тогда эти необъятные футболки, эти рваные джинсы… если ты хотела... – он хотел сказать, - понравиться мне, - но в горле что-то перемкнуло, мешая говорить,
• Это щит, выработанная за годы работы, мимикрия… - пояснила Ненси,
Джеральд затаил дыхание, ожидая услышать что-то очень важное, но она прошептала:
• Я не хотела… так… если нет… - и закусила губу, сдерживая слёзы, - лучше быть неряхой, неприметной дурнушкой… - кажется целую вечность, смотрела ему в глаза и неожиданно, сорвалась на крик, - Пошёл вон! – вскочив в комнату, захлопнула дверь перед его носом.

Через неделю приехала Лиз. Она с независимым видом прошла мимо возмущённых близнецов, поцеловала опешившего Старка в щеку и, взяв его за руку, увлекла в кабинет.
• Нам нужно поговорить!
Лиз попыталась усадить его рядом на диван, но Джеральд сел за стол, провёл руками по своему лицу, снимая напряжение, спокойно произнёс:
• Я слушаю, - посмотрел ей в глаза.
Она не смутилась, сразу пошла в атаку:
• Ты же психолог! Неужели не понял, что я ждала, я хотела проверить твои чувства, а ты не пришёл, ты сразу забыл меня!
Мисс Кафф всхлипнула, но Джеральд не пожалел её. Он впервые услышал, как фальшиво, наиграно говорит Лиз, вспомнил её любимое:
• Ты  так много знаешь милый! Я восхищаюсь твоим умом дорогой! – дешёвые фокусы красоток Юга, талантливо описанные Маргарет Митчелл.
Лиз говорила и говорила, то, нежно улыбаясь, то, прикладывая кружевной платочек к совершенно сухим глазам. Она была паршивой актрисой, и Старк почувствовал себя болваном, потом сообразил, что просто устал от одиночества, ещё не знал, что бывает чудо, одно большое чудо, разделенное на двоих, поэтому позволил этой комедиантке вовлечь его в этот фарс, в эту пародию любви, и когда Лиз почти закричала:
• Я в третий раз спрашиваю, когда мы объявим о помолвке? – он ответил:
• Никогда! - услышав гневное:
• Но нужно же что-то делать!!! – спокойно пояснил:
• С этим ничего сделать нельзя, - когда Лиз завизжала,
• Но почему?!!  - сообщил,
• Потому что я не хочу! – и просто испугался.
Интеллигентная, очаровательная мисс Кафф на весь дом орала о том, что он профессор Старк напыщенный идиот, который не может говорить ни о чём кроме своей любимой психологии, своей прекрасной книги, своих драгоценных близнецов. Потом она перешла к обсуждению его мужских качеств, и Джеральд узнал, что он ничего не стоит как любовник, что он холоден как змея, что она терпела это его издевательство над сексом, только потому, что находила утешение с другим страстным и нежным, хотя и женатым мужчиной.
Сейчас она не играла, говорила горячо, искренне, но Старк  не почувствовал ни обиды, ни боли. Он просто перестал слушать, подумал, что инвалиды, привыкшие к своему протезу, часто называют его рукой или ногой, а духовные калеки, называют свой протез странным словом «секс», уверенные, что это и есть близость, которая становится таинством, соединяя двоих в одно целое.

Лиз уехала и дом, кажется, вымер. Джеральд без дела послонялся по комнатам, переваривая «милую беседу» с бывшей возлюбленной.
• И эта тоже… - произнёс он, имея в виду, что и мисс Кафф его не любила.
Он никогда не обманывал себя на счёт своей жены Ненси, просто любил за двоих и надеялся… а потом понял, что его надежде так и не суждено сбыться…
Ему казалось, что Лиз неравнодушна к нему, но и её любовь оказалась блефом, обидной пустышкой. Неужели он не достоин обычного, (или необычного?), достающегося в награду немногим, прекрасного чувства. Почему все кого он любил, так жестоки к нему? Жена? Лиз? Сыновья? Даже прислуга относится к нему с боязливым почтением…
• Даже Пушок… - вслух произнёс Старк и вспомнил…
Он вспомнил тёплые лесные озёра зелёных глаз и румяные щёки, вишнёвый хохочущий рот и упругую, рвущуюся вверх грудь, широкие бёдра подчеркивающие, в общем-то, не такую и узкую, отнюдь не осиную талию, развитые мускулы грудной клетки, не вислый, но и не впалый, обозначенный, как неглубокая чаша, живот. Опять вспомнил Еву на картинке, потом Венеру Милосскую…
Джеральду всегда нравились блондинки с голубыми глазами, воздушные и беззащитные. Его жена Ненси тоненькая, нежная, как к опоре, прижимавшаяся к его плечу. У него всегда вызывал умиление и чувство вины шрам от Кесарева сечения на её животе, ведь именно так появились на свет мальчишки, причинив ей боль. Лиз чуть угловатая, хрупкая, как подросток, а Ненси Джордан…
Ненси Джордан не видение, не грёза. Она имеет на всё своё мнение, знает себе цену, умеет бороться за себя, за других…
Старк задумался, пытаясь сформулировать, и понял, она женщина и, именно поэтому пробуждает в нём не восторг и потребность поклоняться, она пробуждает желание и страсть, потому что она женщина…
Как она сказала?
• Я не могу причинить Вам боль… Я пыталась забыть Вас все эти восемь лет… 
Он постоял какое-то время, удивлённо глядя на своё отражение в стекле серванта, и решился, сказал вслух, то, что чувствовал, то что, кажется, знал всегда, но не смел, боялся признаться даже себе:
• Она женщина, которая любит меня… - улыбнулся, потом нахмурился, до крови закусил губу, потому что ещё она сказала:
• Я не хотела… так… если нет… - с тоской подумал, что сам, своими руками, разорвал связывавшую их нить, не распознал, растоптал зарождающееся в нём самом прекрасное чувство, оплевал единственную, которую ждал всю жизнь… и ему, впервые в жизни, захотелось плакать.

Обед. О еде даже думать противно, но нужно идти в столовую. Он сам придумал эти семейные обеды по воскресеньям. Всю неделю он был занят, в субботу мальчики обычно уезжали в город, пообщаться с друзьями, а на воскресенье он основал традицию - совместные трапезы, надеясь, что близнецы привыкнут, рассмотрят какая замечательная женщина Лиз. С мисс Кафф покончено  навсегда и перед прислугой за утренний скандал неудобно, но ничего теперь не поделаешь, нужно идти исполнять обряд.
Входя в столовую, Джеральд непроизвольно втянул ноздрями знакомый, восхитительный аромат и, несмотря на дурное настроение, проглотил слюну.
Миссис Армстайн сама выращивала из маленьких птенчиков огромных белых индюков, но такое лакомство как зажаренная индейка с начинкой и подливкой, рецепт которых был известен только экономке, радовала семью Старк по очень торжественным дням.
Сегодня вроде не праздник, а Сара сервировала стол, как ко дню рождения близнецов, просто лучезарно (такая редкость!), улыбнулась, продемонстрировав хозяину, кажется все тридцать два зуба:
• Приятного аппетита мистер Старк!
Мальчики, игнорировавшие отца уже два месяца, вскочили со стульев, ожидая пока он сядет:
• Здравствуй папа!
Это был какой-то сумасшедший дом!!! Джеральд сидел за столом, как WIP персона королевских кровей, а миссис Армстайн, Сара, сыновья наперебой пододвигали к нему любимые блюда, наполняли его тарелку, подливали вино в бокал. Никогда в жизни его не окружали таким теплом и заботой, и, кажется всеобщей любовью, даже настроение улучшилось. Активно работая челюстями, он пытался понять каковы причины столь приятных перемен в поведении домочадцев, перебрал несколько вариантов, но ничего другого не придумал, только разрыв с Лиз, и возмущенно дернул скулой: Неужели его жалеют? - обвёл взглядом давно знакомые лица, - Да нет, никакого сочувствия.
Лица старой экономки, вечно недовольной Сары и его мальчишек совершенно одинаково светились радостью…
Джеральд нахмурился, почесал затылок и улыбнулся. Неужели!!! Они откровенно торжествовали, празднуя избавление от мисс Кафф…
Когда подали кофе Джеральд и Сэм одинаково удовлетворённо вздохнули, откидываясь на стульях.
Дейв засмеялся:
• Вы похожи, как близнецы-братья!
• Можно подумать, что ты похож на Сталлоне, - шутя, огрызнулся Сэм,
• Успокойтесь! - Старку так хотелось хоть на время сохранить семейную идиллию, - Вы оба похожи на маму…
• А Ненси вчера сказала, что мы становимся такими красивыми, как ты, - улыбнулся Сэм.
Он ещё не договорил, а отец уже поймал предостерегающий взгляд Дейва. Внешне мальчишки одинаковые, как два оттиска одной печати, а характеры разные. Сэм проще, бесхитростней, Дейв более замкнутый, сосредоточенный. Именно он всегда лидирует, когда ему удаётся привлечь внимание, витающего в мечтах брата. Вот и сейчас Дейв встал, громко отодвинув стул, и Сэм прикусил язык,  но поздно.
Близнецы потупились, одинаково упрямо глядя в пол.
Отец притворно нахмурился, он уже всё понял, приказал: 
• Рассказывайте!
Мальчишки переглянулись, потом Дейв с независимым видом, вскинул голову, принимая удар на себя:
• Ненси вчера была у нас, когда ты в город уехал! Она собирала травы. У миссис Армстайн кончился отвар от подагры…
Джеральд подумал, что экономка, Сара, садовник, Пушок тоже участники заговора, заговора против него, а сыновья заговорили, беспорядочно бросая фразы, перебивая друг друга. Они доказывали, что уже взрослые, что имеют право выбирать себе друзей, что именно Ненси Джордан их лучший друг, и они намеренны поддерживать с ней отношения, нравится это отцу или нет.
Под конец Сэм совершенно по-детски сказал:
• Она хорошая! Она нас любит! – а Дейв совершенно по-взрослому добавил:
• Она любит тебя!!!
Это было совсем не педагогично, но Старк не выдержал, спросил:
• Откуда ты знаешь?
• Если бы ты не был так занят этой Лиз… - сказал Дейв и остановился, подбирая слова,
• Ты бы сам всё заметил! Она всё время говорит о тебе! – выпалил Сэм, перебивая брата, - Если бы меня девушка так любила, я бы на ней женился!
Дейв дёрнул брата за руку, и мальчики замолчали, видимо ожидая нагоняя, а  Джеральд захохотал.
Он смеялся, смеялся и не мог остановиться, всё время, повторяя про себя:
Если бы меня девушка так любила... Если бы меня девушка так любила... Если бы меня девушка так любила…

Профессор Джеральд Старк готовился к следующему заседанию суда. Он уже несколько часов сидел перед зеркалом, заглядывая в книгу Чезаре Ломброзо, но вместо того чтобы исследовать черты совратителя, с интересом, во всех подробностях, изучал собственное лицо. Лоб без залысин, достаточно высок, правильной формы. Глаза большие, черные, в рамке несколько длинных для мужчины рыжих ресниц и выражение вполне человеческое, не напоминающее о предполагаемых Дарвином диких предках. Нос средних размеров, не мелкий и вздёрнутый, как у шимпанзе, но и не узкий, загнутый к низу орлиный клюв, только веснушки, маленькие, круглые, как у ребёнка. Рот довольно большой, он впервые подумал, с чувственными, не узкими губами. Зубы ровные и клыки совсем не выступают, как у хищников и вампиров. Подбородок круглый, нормально развитый, скулы широкие, кажется, отвечают принятым стандартом мужской красоты и волосяной покров лица умеренный, вполне мужской, не звериный. Уши! И уши не заострённые кверху с минимумом растительности.
Куда же Вы смотрели синьор Ломброзо? Где же они Ваши хвалёные звериные черты на человеческом лице, отличающие насильника с садистскими наклонностями?
• Что нечего сказать, синьор Ломброзо?  - вслух произнёс Джеральд,  - Тогда перейдём к виктимологии – науке о жертве спровоцировавшей преступление.
Он закрыл глаза, как бы включая спрятанный в мозгу видеомагнитофон,
Стоп кадр первый: Он вспомнил, как дрожала её рука, когда помогая ей выйти из машины он прикоснулся к ней.
Стоп кадр второй – возле Пушка, стоп кадр третий – за обеденным столом, стоп кадр четвёртый – в кабинете: Её мимолётные взгляды, нежные, страстные, влюблённые. Каким нужно было быть идиотом, чтобы не заметить, не обратить внимание…
Стоп кадр пятый – она поцеловала его тогда ночью на кухне. Он снова почувствовал, просто физически ощутил нежные, жадные губы на своих губах, чуть приоткрытый рот, на мгновение захвативший его нижнюю губу, мелкую дрожь, пробегавшую по пахнущему травами телу, извивавшемуся в его руках, понял, сейчас он был уверен: она не хотела так... но она хотела, хотела, хотела…

Что делает с этим миром презренный металл... Миссис Боннел пригнала в судебный зал целое стадо журналистов с камерами и микрофонами. Они бесцеремонно бродили по залу, нацеливая видеокамеры, щёлкая фотоаппаратами, расставляя оборудование, пытались разговорить, задать вопросы главным участникам процесса, но Френк и ответчица мисс Нейбл сидели, одинаково опустив головы, кажется безучастные к происходящему.
Интервью охотно давали только адвокат Майн и миссис Боннел, а Старк стоял в стороне, неотрывно глядя на дверь. Он ждал адвоката обвиняемой и не сообразил, пропустил Ненси, потому что она пришла без своего дурацкого прикида. Сегодня она была одета в белую блузку, оттеняющую загорелую, матовую кожу, красивый синий костюм и туфельки на высоком каблуке. Непослушные волосы распущены по плечам, глаза и губы чуть, чуть, умело, подкрашены, кажется даже маникюр на ногтях.
 Джеральд понимал, что ведёт себя неприлично, что это неудобно в общественном месте, особенно в зале суда, на глазах у присяжных, журналистов, публики, но не мог оторвать взгляд от этой новой, потрясающе красивой Ненси. Он пытался следить за развитием процесса, но всё время отвлекался, блаженно улыбался, потому что где-то там, в тайных, самых интимных клеточках его мозга, тихий внутренний голос шептал нежно и страстно:
• Она женщина, которая любит меня…
Бедный Алекс! Он блистал цитатами из кодекса и Библии, пересказывал прецеденты и рассказывал притчи, он взывал к присяжным и публике, приглашая к диалогу, протягивал руки к адвокату противнику, но Ненси молчала. Она оживилась, когда на трибуну для свидетелей был приглашён отец Бугенвиль.
Священник заговорил о грехе прелюбодеяния, и адвокат ответчицы задала ему один из своих странных вопросов:
• Можно ли считать грехом прелюбодеяния любовь?
• Любовь, не освящённая церковью – грех, который будет наказан! - пояснил отец  Бугенвиль и остолбенел от необычного, противоречащего всему, чему его учили в духовной академии, толкования,
• Издревле, человек осознавал ВсЕВЫШНЕГО, ощущал тягу к НеМУ, просил милости, защиты, опоры и помощи в делах своих, - без тени шутливости, совсем, как профессиональный проповедник, заговорила Ненси, - Потом появлялись жрецы и шаманы, - лёгкий поклон в сторону, заскрежетавшего от злости зубами, священника, - и сообщали человеку, что он ошибается. БоГ это не свет и любовь, это кары и наказания и человек верил, потому что в этом жестоком мире в плохое верится легче, чем в хорошее. Человек копил свои грехи, как деньги и отдавал деньги БоГУ, во искупление грехов, но СоЗДАТЕЛЮ деньги не нужны, они нужны другому человеку, который объявил себя служителем. ВсЕВЫШНЕМУ нужна любовь его детей!
Зал одобрительно загудел, епископ закричал:
• Твоими устами говорит бес, дочь моя!
• Я не Ваша дочь! - Ненси повысила голос, - Христос говорил, «Я сын БоЖИЙ и я сын человеческий»! И я, я дочь ОтЦА своего, и своего отца. У Вас есть дети отец  Бугенвиль?
• У меня три сына, - улыбнулся священник, и все поняли, что он любит своих детей, гордится ими,
• Чего же Вы, созданный Им по образу и подобию СвОЕМУ, хотите от своих детей? - спросила адвокат, - Любви и уважения или слепого страха перед наказанием?
Священник, не ответил, покинул трибуну и его место занял эксперт-психолог Джеральд Старк.
Не отрывая взгляда от адвоката ответчицы, он сообщил присяжным, что,
• Такое конечно иногда бывает, у детей с неустойчивой психикой, но чаще у девочек, хотя может быть и у мальчиков, если насилие совершено с особой жестокостью.
Он сослался на прецедент в городе Портланд, штат Оригон, однако уточнил, что, - мальчик 13 лет был совращен учителем мужчиной, и замолчал, ожидая вопросов.
Алекс Майн понял, что эксперт по каким-то причинам «не в своей тарелке», не стал задавать вопросов, выжидающе посмотрел на коллегу, но она только отрицательно покачала головой.
Джеральд подумал, что она приберегла напоследок какую-то сногсшибательную справку, например о том, что ответчица ожидает появления на свет десяти близнецов, но Ненси начала свою заключительную речь не со справок, не с цитаты из поправки к Конституции, она процитировала Шекспира: 
• Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте…
Большинство сидящих в зале поняли, что она о Монтекки и Копулетти, которые погубили своих детей и посмотрели на, вжавшуюся в скамью миссис Боннел, а адвокат, сделав паузу, продолжала:
• Господа присяжные! Я могла бы говорить о насилии, о том, что по Закону моя подзащитная имеет право ставить вопрос о содержании своего будущего ребёнка, но я прошу вас посмотреть на проблему с другой стороны. Посмотрите на обвиняемую! За всё время процесса она не сказала не единого слова. Её друзья и недруги, могут подтвердить, что она умеет говорить и ей всегда есть, что сказать. Её рот замкнул не страх, её губы свела любовь, которая для своего утверждения творит чудеса, или недостойные поступки, как представленная здесь, - Ненси поклонилась, окончательно уничтожая миссис Боннел, - материнская любовь. Вы сейчас уйдёте на обсуждение, господа присяжные и я прошу вас помнить, что вы вынесете вердикт не совратительнице малолетнего! Вы будете судить любовь!!!
Затянувшуюся тишину в зале, нарушил топот бегущих ног.
Френк Боннел оттолкнул, попытавшегося преградить ему дорогу, судебного пристава, плюхнулся на колени перед загородкой, за которой сидела обвиняемая, закричал,
• Я люблю тебя Молли! Я люблю тебя!

Пользуясь возникшей суматохой, стуком судейского молотка, горестными завываниями миссис Боннел и вознёй журналистов, Старк выбрался из зала, достал из своей машины три красно-жёлтых розы и занял позицию возле потрёпанного «Мерседеса». Эти розы молча сунул ему в руки садовник и Джеральд всю дорогу думал, откуда старик узнал, что именно сегодня ему понадобятся эти цветы.
Он видел, как из здания побежали к своим машинам репортёры, спеша побыстрее занять полосу в газетах, бережно неся видеокамеры, проплыли операторы, потянулась публика, адвокат и священник вывели, поддерживая под руки рыдающую миссис Боннел.
Последними по ступеням спустились Френк, Молли и Ненси. Они остановились, и мисс Нейбл попыталась что-то отдать своему адвокату, но та оттолкнула её руку, женщины обнялись, потом Френк долго тряс руку Ненси.
Джеральд терпеливо ждал, совершенно не зная, что он скажет, и, когда она подошла к своей машине, он протянул розы, произнёс:
• Возвращайся! Нам нужно… - и не закончил, прошептал, - Мне нужна твоя помощь!
• Я подумаю… - она улыбнулась, взяла цветы, прижала к своему лицу, потом упрямо дёрнула головой, - Я приеду… завтра… - села в машину и уехала.
А Старк ещё долго стоял там, на опустевшей стоянке, пытаясь переварить, этот секундный разговор, ругал себя за то, что не сумел, не смог, как этот мальчишка Френк, просто упасть на колени, просто закричать на весь мир:
• Я люблю тебя Ненси! Я люблю тебя!