Меченный Судьбой

Меченный судьбой.

Д.,
лети, белокрылый…



   Пошло все к черту! Бешенство закипало во мне, как раскаленная волна, грозя смыть остатки рассудка. Ненавижу!!! Все здесь ненавижу! Пошло все на!.. Я вылетел из дома, метнулся в сторону проезжей части, где можно поймать машину. Но, как назло ни одна не останавливалась, поэтому я быстрым шагом, почти бегом, рванул, не разбирая дороги, пару раз чуть не оказавшись под чьими-то колесами, возмущенные вопли и мат, только подстегивали мою ярость. Бесило все, и эти гудки и крики только добавляли жару. Все достало...всё и вся! Я сам решу что и как! Сам решу, что мне делать с моей жизнью!
   Мне надо догнаться, я проверил наличность, мне хватит, только где? Телефон я тоже благополучно забыл дома, но в такое время ни один клуб ещё не работает. Дома, твою ж мать! Нет у меня дома теперь, нет и не будет! В этот момент я, очнувшись, увидел парк, и решил в нем побродить до вечера. Хоть как-то легче, тем более парки я люблю и особенно осенние.
   Погода была бы для меня идеальной, если бы не мой настрой. Я впитывал в себя солнечный свет, греющий кожу, шелест еще удерживающейся на ветвях золотой листвы, слабый ветер, развевающий мои кудри. Запах засыпающей, чуть влажной земли, журчание маленьких, искусственных водопадов в цепочке прудов. Я сошел с дорожки и принялся топтать сухие листья, воображая, что под моими ботинками распадаются в пыль те, кто искромсал мою жизнь. Те суки, что появлялись в ней с завидной частотой. Мой собственный отец, прежде всего. Да, и все те, кто ломал и гнул меня под себя, вбивал меня в прокрустово ложе своих «правильных» убеждений.
    Что мне теперь до этой «правильной» жизни? Теперь, когда я, наконец, стал просто уродом, всеми силами зовущим смерть. Да и зачем мне теперь жить? Без него? Без того, что делало меня исключительным? А я, бля, привык быть исключительным. Вся моя жизнь была гонкой за право быть и считаться лучшим, я впахивал, как каторжный, но у меня были результаты. Оно того стоило. И что теперь? После той драки, когда мне повредили кисть, я не могу писать картины, а в тех, что выходят из-под моей кисти сейчас нет жизни, и я в бешенстве их кромсаю. Из-за той же травмы я не могу нормально играть, а я с ума схожу, если мои пальцы не касаются прохладных белых и черных клавиш. Я вою от тоски и мои боль и отчаяние выплескиваются истекающими кровью стихами. Это все, что мне осталось, такая малость. Капля от того моря, что было раньше.
     Так зачем мне такая жизнь? ЗАЧЕМ? Тем более, сейчас, когда за меня снова пытаются все решать? Мои крылья рубят топором безо всякой жалости, но они мне сейчас уже и не нужны. Лучше бы отрубили голову одним махом, и не растягивали эту агонию. Все достало, надо выпить и принять что-нибудь, чтобы отключиться и забыть, забыть, как я был счастлив когда-то. И я хоть на время забуду, что остался один. Без него. Поманили счастьем и отняли, наверно, решили, что мне слишком много всего дано, вот и отобрали то, что составляло смысл моей жизни. Мне плохо без него,  как же плохо! Но иногда наркотики играют со мной злую шутку, и тогда еще отчетливее становится его запах, его голос, его тепло рядом. Я замерзаю без его тепла, я превратился в ледяную глыбу, насквозь промерзшую. И пытаюсь для всего найти заменители, для всего, кроме него, потому что даже в самом отчаянном бреду я понимаю – ему замены нет. И не будет. Никогда…

   Жизнь здорово поиздевалась надо мной. Меня протащило мордой по асфальту и швырнуло в какое-то болото. Но я не зализывал раны, вовсе нет, я их растравливал, раз за разом срывая подсыхающую корку. И словно драк было мало в моей жизни, я сам кромсал себя, пытаясь болью физической заглушить душевную. Все, что угодно, лишь бы перестать ее ощущать. И не раз сидел на краю крыши, раздумывая, а не шагнуть ли с нее, чтобы прекратить все раз и навсегда.

   Я топтал листья и остывал, люблю это занятие, хруст рассыпающихся в прах остатков лета всегда мне казался предвестником начала чего-то нового, но теперь в моей жизни ничего нового и хорошего не будет.
Мне не дают прохода всякие мудаки, мечтающие затянуть меня в постель, словно возле меня медом намазано. Постоянно ощущаю на себе мерзкие, оценивающие, пятнающие взгляды. Про более активные действия и вспоминать не хочется. Меня как прокляли на это.
 
   Остаток дня я провел в парке, исходив его вдоль и поперек, докурив все сигареты из пачки, оказавшейся в кармане куртки. И когда начало вечереть, отправился к выходу, наметив себе программу на сегодняшнюю ночь, она будет насыщенной: три-четыре клуба, как минимум. И везде можно добрать того, что не получилось в предыдущем.
   Фонари еще не включились, поэтому меня озадачило свечение на одной из скамеек, я невольно скосил глаза. Там не оказалось ничего примечательного, только женщина средних лет. В подступающей тьме сложно оценить подробно, но показалось, что очень красивая.
   - Денис, - прошелестело в голове.
   Что за дела? Я пил в последний раз больше суток назад, про остальное молчу, не принимал я ничего уже несколько дней. Что за глюки не вовремя?
   - Денис, - голос стал настойчивее и громче. И я понял, что меня притянуло к скамейке с ней, ноги сами понесли туда.
   - Садись, - все также бесстрастно сказала она, приглашающе похлопав ладонью возле себя. Впрочем, сказала неподходящее слово, вслух ничего не было произнесено, все это звучало сразу в моем мозгу. И я подчинился, черт его знает почему, я остался сидеть на скамье в парке рядом со странной дамой, вместо того, чтобы отправиться по запланированному маршруту.
   Еще одна странность, скамья вместо того, чтобы быть холодной приятно грела мое многострадальное седалище. И это осенним вечером. Женщина тем временем неожиданно мягко и ласково улыбнулась мне, заставив насторожиться и привычно внутренне ощетиниться. Что происходит? Кто это?
   - Наконец-то мы с тобой увиделись, Денис, - она продолжала безмятежно улыбаться. – Я так этого хотела, и теперь смогла это сделать. А на твой вопрос я отвечу так – когда-то в этих краях меня считали богиней жизни и поклонялись мне в этом качестве.
   Я сардонически усмехнулся, я давно уже не верю ни в бога, ни в черта, а это еще что за гипнотическая хрень? Что мне тут пытаются впарить?
   - Я все понимаю, хороший мой, ты сейчас пытаешься отторгнуть все, что я тебе сейчас скажу, но, тем не менее, выслушай меня.
   Я попробовал встать и понял, что не могу, я словно прилип к поверхности скамьи. Прелестно, черт возьми! Я сейчас даже уйти не могу и вынужден слушать весь тот бред, что она соизволит мне сообщить. Ее слова продолжали ввинчиваться в мой мозг, ни разу не раздавшись вслух. Как она это делает? И как ей удается читать мои мысли? А то, что она это делает не вызывало у меня сомнения. Богиня, блин!
    - Денис, то, что с тобой случилось – это не случайность и не рок, тебя просто методично пытаются убрать. Все твои несчастные случаи, драки, проблемы с родителями и прочим твоим окружением – это цепь хорошо спланированных провокаций, чтобы ты сорвался и сломался. А ты пришел сюда совсем не за этим. Ты пришел помогать людям, помочь им увидеть красоту этого мира, поддержать их, дать возможность понять, что существует нечто большее, чем повседневные заботы.
   Что?!!! А не пойти ли им всем далеко и надолго?! Помогать этим мразям, готовым убить за малейшую непохожесть? Готовым растерзать за отсутствие стадного инстинкта? За то, что кто-то хочет пойти своей дорогой? А больше я ничего не должен? Так, ради интереса?
   - Денис, Денис, милый, успокойся, пожалуйста, и выслушай меня. Ты пришел лечить души, хотя сейчас надо лечить твою собственную, но ты это сделаешь. Если захочешь, конечно. А ты захочешь. У тебя достаточно для этого сил. У тебя достаточно сил, чтобы весь мир лег к твоим ногам, если ты этого захочешь. Но тебе для этого надо не рвать себя на куски и не есть себя поедом, твоя сила направлена сейчас на разрушение себя самого. И периодами выплескивается наружу, когда ты готов крушить все, что под руку подвернется. А ты создан не для этого, солнечный мальчик, ты создан для любви, тепла, радости и прежде всего радости творения.
   У меня в глазах потемнело от злобы и ярости, единственным моим желанием было разорвать ее на части. Да как она смеет! Как смеет так издеваться надо мной!! Так топтаться по сокровенному. Я ничего сейчас толком не могу, не получается! А тут!! Я задыхался, воздуха не хватало катастрофически, и я зашелся в мучительном кашле, согнувшись так, что практически лег грудью на колени. Легкие, казалось, сворачивались, в груди все горело огнем. Она обеспокоенно сдвинула брови и положила  свои ладони мне на лопатки. Два раскаленных огненных потока прошли сквозь меня, заставляя выдыхать черноту, и меня начало почти сразу отпускать, я смог начать нормально дышать, в голове беззвучно взрывалась целая Вселенная. Я отстраненно наблюдал как вокруг меня закручивается огромный золотистый светящийся цилиндр, вращаясь с все большим ускорением. А потом перевел взгляд на нее, она теперь казалась объятой огнем, но оставалась такой же величественно спокойной, как и в начале нашей встречи. Я мог ощущать потоки жара, вливавшегося в меня и, пожалуй, впервые за все время я немного отогрелся, мне стало легче. Я сидел бы так вечность, такое спокойствие вдруг снизошло на меня и я смог нормально дышать, не чувствуя ставшей привычной боли. Разогнулся и еще раз внимательно взглянул на нее, пытаясь рассмотреть ее сквозь слепящее свечение.
   И я поверил, понял, принял, как угодно можно это назвать, что она говорит правду, что те свечения, что я видел иногда во сне, были от нее. И что теперь прикажете делать? Радости или удовольствия по случаю столь странного факта я не испытывал, скорее досаду, потому что понимал, что она с меня теперь не слезет. Нездешний свет стал гаснуть и отпускать меня, меня несколько озадачило то, что до меня дошло – несмотря на неясное освещение, даваемое парковыми фонарями, вижу я ее очень четко, так четко и ясно, что без проблем бы смог написать ее.
   И что теперь, мысленно повторил я свой вопрос, понимая, что для нее мои мысли открытая книга.
   - Теперь ты выслушаешь меня до конца. Это для начала, а там посмотрим. Итак, ты пришел в этот мир помогать людям. Им для этого нужны твои картины, твои стихи, твоя музыка.
   Я чуть не взвыл. Музыка! О, да, особенно сейчас, когда я часами слушаю любимые фортепьянные мелодии, а потом врубаю на максимальную громкость рок или что-то пожестче так, что дом ходуном ходит.
   - И прекрати себя жалеть! Тебе щедрой рукой отсыпано талантов и были даны все возможности для их реализации – высокий уровень энергии, семья, которая позволила это все развить, как бы ты к ним не относился и какие бы цели они при этом не преследовали. У многих в этом мире нет такой возможности, родился бы ты где-нибудь в нищенской семье в Индии, например, не то, что такого роскошного образования, как у тебя не получил, проходил бы всю жизнь безграмотным. И никто не знал бы о том, что у тебя есть, возможно, ты бы читал вслух стихи своим приятелям, и то не факт, или пытался бы что-то рисовать, но в тех краях слишком заняты выживанием, чтобы это приветствовалось. Никто не знает сколько нераскрывшихся гениев так и сгинуло, не прикоснувшись к тому, чему предназначала их судьба, не земная, а та, высшая. Ты не из их числа и цени свою удачу.
   Я снова тяжело задышал, то, что у меня есть, было получено моим трудом, честным  и тяжелым.
   - А я и не отрицаю этого. Так и есть. Только не позволяй это уничтожить, ты же сам сейчас стенаешь, что ничего не получается и опускаешь руки. Ты собираешься побороться или как? Доставишь удовольствие тем, кто пытается тебя уничтожить? Они будут только рады, поверь мне. Такие, как ты могут подтолкнуть остальных пытаться найти свою дорогу, а этим это как нож в сердце. Показать к чему надо стремиться и тянуться.
   Я только скептически хмыкнул, в большинстве своем особо талантливых обливали завистью и грязью, испытал это на своей шкуре. Вот только о ком именно она говорит?
   - Я говорю о тех, кто правит сейчас этим миром или, по крайней мере, пытается. И это совсем не светлые силы, вовсе нет. И они не заинтересованы в том, чтобы людям этого мира показали правильную дорогу. А ты это можешь, ты один из тех, кто это действительно может.
   Я закатил глаза. Правильная дорога! Ха! Знакомые речи! Только это не ко мне, это обращение не по адресу. Правильность – это не про меня. Чему могу научить? Глотать наркотики и выпивку? Шататься по клубам? Что еще, в чем я сведущ? Ах, да, случайный секс. И как играть на нервах окружающих.
   -Это не главное, это наносное, оно смоется с тебя, как тонкий слой пыли. Ты можешь научить любви, ты ее знаешь и можешь научить ей других. А насчет правильной дороги для тебя – это радость творения, которой ты поделишься с другими. И не надо вставать в позу и претендовать на исключительность твоих страданий, которые не позволяют тебе делать что ты хочешь. Твои страдания тяжелы и мучительны, но они не эксклюзивны. Множество людей по всему миру страдают не меньше, а то и больше. Потому что ими вертят, как марионетками, их уродуют и калечат во всех смыслах, и это гораздо хуже того, что есть у тебя. У тебя есть сила противостоять этому.
   Твоя исключительность заключается в величине твоей личности, она действительно уникальна и в мере твоих талантов, они и впрямь выдающиеся. Одним этим ты цепляешь людей.  Вот о чем тебе надо думать, и вот почему тебя пытаются убрать. А ты только подыгрываешь команде противника, позволяя им толкать тебя в бездну.
   Ты можешь взлететь над всем этим и за тобой полетит огромное число народу, подумай об этом, ты на это вполне способен. Многие художники творят для какой-то «элитной» публики, или  же потакая своим мелким интересам. Ты можешь и так, во многом ты так и действуешь, но ты можешь больше, гораздо больше. Ты не отпихивай людей, которые цепляются за тебя, потому что считаешь их надоедливыми, а переведи их интерес на то, что делаешь, отвлеки немного внимание от себя самого. Хотя ценность твоего творчества сейчас еще и в его пронзительной откровенности и потрясающей оголенности. И ты можешь работать на голых нервах, не бойся, не сгоришь, наоборот получишь приток свежей силы.
   Ты можешь летать, но для этого ты должен пойти дальше. Шагнуть вперед. И ты сможешь летать совершенно свободно, до тебя сложно будет добраться силам, враждебным тебе. Не будешь как сейчас, тяжело делать несколько взмахов крыльями и срываться постоянно в трясину, что засасывает тебя.
   Зачем мне все это? Чего ради я должен это делать? Мучить себя, чтобы кому-то что-то там помстилось, и он кинулся что-то менять в своей жизни. Бред, не верю, что это может случиться.
   - Денис, милый, чтобы представить разницу между тобой и остальными, возьмем такую аналогию. Ты, как айсберг, а большинство, как тонкие льдинки на воде, но в твоих силах сделать так, чтобы они стремились стать айсбергами, и их уже не носило любым ветром из стороны в сторону и не растворяло простой водой. Они обретут определенный вес и они смогут следовать своими течениями. Понимаешь это?
   Ты можешь размазать почти любого, но ты же можешь дать ему направляющий пинок под зад. И это придаст твоей жизни некий смысл, по крайней мере, если ты позволишь этому случится. Ты можешь продолжать жить, любить, творить ради других, но прежде всего ради себя самого. К тебе вернется вкус жизни, ее яркость и острота, и не только болью, но и другими эмоциями и ощущениями.
   Впрочем, я пришла не за этим, точнее не только за этим. У меня для тебя подарок. Вот возьми.
   Она протянула мне свои сложенные вместе, согнутые ковшиков ладони, в которых билось золотистое пламя, в этот раз не призрачное, а самое что ни на есть настоящее. Она вложила мне его в руку.
   Что это?
   - Это огонек жизни, что согреет тебя и даст силы жить дальше. Он подарит тебе радость, новых и настоящих друзей, тебе надо будет только присмотреться.
   Огонек не обжигал, только обогревал, его отблески ложились позабытым покоем на сердце. Я заворожено смотрел на него и не мог оторваться. Шарик живого тепла, так необходимого мне, только почему мне его дали? Я упрямо свел брови.
   - Он навсегда теперь останется с тобой и если тебе будет плохо и холодно, просто вспомни о нем и он обогреет тебя. Вообще-то, обычно человека отогревают либо он сам, либо другие люди. И вокруг тебя есть те, кто готовы с тобой этим поделиться, не отталкивай их. Просто попробуй снова улыбнуться. Тебе постоянно протягивают руки и далеко не всегда с намерением взять.
   Я продолжал рассматривать его, оцепенев, не в силах стряхнуть охвативший меня морок. Только один вопрос: почему мне такой подарок сделали? Я не мог с ним теперь расстаться, хотя имею возможности и привычку без сожаления избавляться от всего.
   - Вскоре он станет невидимым даже для тебя, но как только он тебе понадобиться, только представь и он появится. И будет с тобой сколько надо. Огонек жизни – это тепло человеческих душ, тепло этого мира, тепло этого неба. А почему такой подарок сделала тебе… А кому, если не тебе? Тебе он очень нужен. То возле чего ты сможешь отогреться и отдышаться. А ты подаришь прекрасное себе и миру.
   Ты сможешь, я знаю. Но даже, если я буду знать, что ты жив, здоров, что с тобой все в порядке, ты делаешь то, что ты хочешь, этого будет достаточно. Я буду знать, что свой подарок я отдала тебе не зря. А ты будешь знать, что ты не один.   
   Она замолчала, и я в тишине продолжал любоваться своим подарком, не мог никак наглядеться и досыта наполниться им. Много позже я удивлялся, что никто за то время, что мы с ней сидели на скамье, не прошел мимо, а может и прошел, только я ничего не увидел. А прохожие не замечали меня с моим огоньком в руках. Я словно выпал из материального мира, перестал для него существовать. Такое случалось и раньше, но прежде я обычно творил в таком состоянии. И в то же время все мои чувства обострились, позволяя впитывать все оттенки цвета и тепла.
   И она рядом. Назвать ее богиней язык не поворачивался. Богиня жизни. Мой скепсис снова поднял голову, заставив усмехнуться. Ее энергии все еще вращались во мне, я ощущал два основных круга – в груди и в районе тазобедренного сустава. Плюс по позвоночнику проносились огненные вихри. Ее способности не оставляли сомнения в ее мощи. Но к чему все это?
   А если я не захочу делать то, чего от меня ждут?
   - Делай то, что ты хочешь. Для меня будет достаточно твоего полноценного существования. А в это понятие для тебя входит и творчество. И ты сам это понимаешь. А сейчас ты просто учишься заново смотреть на мир. Видеть его. Чувствовать его. Понимать его. И жизнь тоже. Для меня каждая жизнь дорога. И я прихожу к каждому в критические моменты, но не все меня видят и слышат. Ты увидел и услышал. И, значит, мои действия не пропадут втуне. Ты очень важен для меня и мира. Тебе только надо чуть-чуть сместить фокус внимания, ты и так очень чувствителен. И ты увидишь этот мир во всей красе, заметишь то, чего не замечал прежде.
    Какие-то странные кошки-мышки, но мне вдруг стало все равно. Единственное, что имело сейчас значение – боль отступила и мне стало неожиданно легко. Подчиняясь внезапному импульсу, я поднес руки к груди, огонек вошел в меня и принялся пульсировать внутри, приобретя зеленоватую окраску.
    - Да так будет лучше, - одобрительно кивнула она. – Так тебе будет легче его сохранить, а ему проще помогать и охранять тебя. Да, это еще одно из его свойств - хранить тебя. Он будет твоим оберегом всю твою жизнь, Денис, милый. Он поможет разогнать тьму вокруг тебя.
    И мы снова замолчали. Я поднял взгляд вверх и замер, всматриваясь в ночные уже силуэты деревьев, подсвеченными фонарями. Небо, усыпанное алмазными блестками звезд, вдруг начала сереть и светлеть. И как будто язычок пламени нереальной огромной свечи проступал там, озаряя эту серость. Прозрачный от огня, розоватый верхний кусочек этого неведомого воскового светильника поднимался в вышине и был, несмотря на внешнюю простоту, просто впечатляющим.
   - И ты такой же. Ты так же можешь озарить все кругом, и себя в первую очередь. Вот таким ты можешь быть, Денис.
    Я продолжал вглядываться в это странное небесное представление, не желая отвечать.
    Через какое-то время она поднялась и позвала меня.
    - Пойдем, проводишь меня.
   Свеча в небе потускнела и исчезла, потоки энергий во мне тоже ослабли, и только подаренный ею огонек продолжал трепетать в груди. Мы пошли к выходу из парка и там она остановилась.
    -Ну, вот и все, Денис. Давай на сегодня прощаться. Не знаю, когда в следующий раз мы увидимся, но, надеюсь, это уже произойдет при других обстоятельствах. И ты поделишься со мной радостью. Удачи тебе, легкокрылый.
   Мимолетное прикосновение узкой ладони к моей щеке и она исчезла. И на меня обрушились звуки обычной городской жизни, не слышные еще за секунду до этого. Гул людских голосов, рев автомобильных моторов, визг покрышек, чьи-то крики, извечный шум никогда незамолкающего города. Я, оказывается, был отгорожен от этого всего и теперь с болезненной остротой включался в это снова.
    Вышел из парка, прошел несколько шагов и остановился, запрокинув голову. Звезды в городе из-за яркого освещения почти незаметны, если только перед рассветом, когда все осветительные приборы гаснут, а в парке незадолго до этого я мог разглядеть их все до мельчайших подробностей, словно поднялся к ним. Сейчас не мог.
    В клуб уже не хотелось. Отгремевшая ссора не вызывала никаких эмоций. Мне было интересно смогу ли я написать ее портрет, так чтобы мне самому понравился. Оживет ли он? Оживут ли на нем необыкновенные глаза?
   И я направился к тому месту, где я сейчас обретался, чтобы начать его.