Злыдня или убийство в Косогорах

С маленькой дочкой я приехала в деревню, к бабушке, где прошло моё далёкое детство. Она встретила меня радостно, взяла мою дочку на руки, целовала её и радостно говорила и говорила. Из её разговора я поняла, как она ждала нас и очень соскучилась. Она ещё добавила с каким – то страхом и печалью, почему-то испуганно смотря на окна дома. «Дочка, два часа назад ко мне пришла из соседнего села «Косогоры» одна знакомая бабка и переночует у нас.
-Ладно, - улыбаясь, сказала я, - в тесноте не в обиде! Все разместимся!
Когда мы вошли домой, я поняла, почему бабушка испуганно и с печалью посмотрела на окна. Там была знакомая мне по детству женщина. Только она очень постарела, но я узнала её. Я вспомнила, что все их с сыном чуждались, не здоровались с ними и считали их злыми. Помню, что их тогда забрали в тюрьму с сыном-убийцей. Тогда даже газеты писали, как они вдвоём убили красавицу-невестку. Писали, что сын её разрубил топором свою беременную жену, только, якобы, за то, что она опоздала с работы и пришла почти ночью. Говорили, что мозги убитой потом соскребли со стены. А это женщина, мать убийцы, затолкала труп в печку и хотела сжечь, но труп сел и не хотел гореть. А соседи убийцы говорили ей «что это у вас так пахнет? Что вы жарите такое? Запах-то на всю деревню». Потом, будто бы, мать убийцы сложила части тела в мешок и понесла хоронить в лес, но какая-то женщина встретила её, и заподозрила неладное. Заподозрила неладное ещё потому, что сестра убитой искала её всюду и сказала будто бы той встретившей «Не убили ли они её?!»  Мать убийцы вернули, а тут милиция. Их забрали и осудили надолго. И вот теперь я вижу старуху, та, которая некогда была моложавая, высокая и статная и слишком гордая женщина. Узнав, что мы приехали из Питера, она неестественным любопытством разглядывала нас и сказала на мою дочку: «Это не жилец, вон какие у неё в глазах желки!» Какие такие «желки» я и не знала и никогда не замечала. Как каждой матери, мой ребёнок был самым красивым ребёнком в мире. Но я расстроилась. Думала об этом всю ночь. А утром встретила свою любимую учительницу Надежду Михайловну и рассказала ей об этом. Она засмеялась и успокоила меня, сказав: «Эта злыдня и здесь нагадила! Но ты не слушай её. Твоя дочка красивая и никаких «желков» в глазах у неё нет. Теперь так развита медицина, что всякую болезнь излечивают. А этой тюремщице не верь, это она со зла говорит, просто с ней никто не общается!» Когда я пришла домой той «тюремщицы-злыдни» уже не было. На полу, возле печки сидела бабушка, а возле неё стояла моя дочка в красивом платье, она показывала рукой на огонь , который проглотил её соску. Бабушка смеялась и говорила ей ласково: «вот видишь, соски больше нет, она сгорела!» Бабушка услышала, что я хлопнула дверью и сказала, обернувшись ко мне: «Ребёнку четыре года, а ты всё от соски не можешь отучить!» Мне стало весело и я сразу забыла «старуху-злыдню», которой, видимо, не спится, если она кому-то не сделает зло. Бог ей судья! Она же сама себя наказала своим злом.

С маленькой дочкой я приехала в деревню, к бабушке, где прошло моё далёкое детство. Она встретила меня радостно, взяла мою дочку на руки, целовала её и радостно говорила и говорила. Из её разговора я поняла, как она ждала нас и очень соскучилась. Она ещё добавила с каким – то страхом и печалью, почему-то испуганно смотря на окна дома. «Дочка, два часа назад ко мне пришла из соседнего села «Косогоры» одна знакомая бабка и переночует у нас.
-Ладно, - улыбаясь, сказала я, - в тесноте не в обиде! Все разместимся!
Когда мы вошли домой, я поняла, почему бабушка испуганно и с печалью посмотрела на окна. Там была знакомая мне по детству женщина. Только она очень постарела, но я узнала её. Я вспомнила, что все их с сыном чуждались, не здоровались с ними и считали их злыми. Помню, что их тогда забрали в тюрьму с сыном-убийцей. Тогда даже газеты писали, как они вдвоём убили красавицу-невестку. Писали, что сын её разрубил топором свою беременную жену, только, якобы, за то, что она опоздала с работы и пришла почти ночью. Говорили, что мозги убитой потом соскребли со стены. А это женщина, мать убийцы, затолкала труп в печку и хотела сжечь, но труп сел и не хотел гореть. А соседи убийцы говорили ей «что это у вас так пахнет? Что вы жарите такое? Запах-то на всю деревню». Потом, будто бы, мать убийцы сложила части тела в мешок и понесла хоронить в лес, но какая-то женщина встретила её, и заподозрила неладное. Заподозрила неладное ещё потому, что сестра убитой искала её всюду и сказала будто бы той встретившей «Не убили ли они её?!»  Мать убийцы вернули, а тут милиция. Их забрали и осудили надолго. И вот теперь я вижу старуху, та, которая некогда была моложавая, высокая и статная и слишком гордая женщина. Узнав, что мы приехали из Питера, она неестественным любопытством разглядывала нас и сказала на мою дочку: «Это не жилец, вон какие у неё в глазах желки!» Какие такие «желки» я и не знала и никогда не замечала. Как каждой матери, мой ребёнок был самым красивым ребёнком в мире. Но я расстроилась. Думала об этом всю ночь. А утром встретила свою любимую учительницу Надежду Михайловну и рассказала ей об этом. Она засмеялась и успокоила меня, сказав: «Эта злыдня и здесь нагадила! Но ты не слушай её. Твоя дочка красивая и никаких «желков» в глазах у неё нет. Теперь так развита медицина, что всякую болезнь излечивают. А этой тюремщице не верь, это она со зла говорит, просто с ней никто не общается!»
 Когда я пришла домой той «тюремщицы-злыдни» уже не было. На полу, возле печки сидела бабушка, а возле неё стояла моя дочка в красивом платье, она показывала рукой на огонь , который проглотил её соску. Бабушка смеялась и говорила ей ласково: «вот видишь, соски больше нет, она сгорела!» Бабушка услышала, что я хлопнула дверью и сказала, обернувшись ко мне: «Ребёнку четыре года, а ты всё от соски не можешь отучить!» Мне стало весело и я сразу забыла «старуху-злыдню», которой, видимо, не спится, если она кому-то не сделает зло. Бог ей судья! Она же сама себя наказала своим злом.