Благодарная страна

Какие бы преграды для души
Не строила Судьба российским сердцам
Не удержать в столицах иль в глуши
И расстояния тщетны, уж поверьте!
Для этого не нужно мир познать,
Не поседеть, сидя в библиотеках,
А нужно просто в сердце поискать,
Найти в себе да ж рыцаря в доспехах.
Идет молва, а разве можно так
Найдешь ли ты в себе чуть-чуть отваги?
А это все ж зависит, где и как
Ты ищешь обладателя той шпаги?
И издавна герои те велись,
Хоть на страницах книг их очень мало!
Но память поколений ты пройдись
И посчитай: так сколько же их стало?
Погублены режимами веков,
Повешены, расстреляны, сожжены...
И болью падших в памяти есть ров,
Где каждый день живые шлют поклоны!
И что же? Истребили палачи?
И предкам не оставили примеров?
Конечно, нет! Все в памяти живы
И каждый у своих отцов и дедов!
Один пример из тысячи таких
Здесь приведу. Скрывать уже не будем,
А памятником этот будет стих,
Теперь безмолвный подвиг не забудем!
Поэт души, от Бога, мастер жил
В России, что не зналась уж без войн.
Двадцатый век вот только наступил
И новую войну уже подстроил.
Он с малолетства все писал стихи
Про Родину, про мать, царя, деревню
И провожал на фронт отца с глуши
Туда, куда отправили - в Маньчжурию.
Но год прошел - и нет его отца,
И с фронта писем не видали дети.
Взыграла кровь у бравого юнца -
Решил узнать военных тайн сети.
Но сколько не писал и не просил,
Всегда один ответ читал он маме:
"Ваш муж, отец свой долг уж отслужил,
Но предал честь мундира, русской шпаги!"
Позднее он узнал - отец погиб,
Сбежав из плена нашего к японцам.
И в честности сыновней был прогиб:
Как их отец продал семью так подло?!
Отец без земледелия - ни дня!
Семью свою он прокормить пытался.
Так что же изменила в нем война?
И почему к японцам он подался?
Решая этот вечный сей вопрос,
Он глубоко в беседы углубился,
Тех мудрых офицеров-стариков,
И от которых свет наш отрешился!
Рассказывали про позорный спад,
Про Порт-Артур и жалкое начальство,
Где каждый генерал тогда был рад
Отдать своих солдат, а не убранство!
И понял лишь тогда сынок бойца,
Что мудро поступил отец, предавший
Страну, войну позорного конца
И честь России, мигом тотчас павший.
Он не хотел терпеть тот произвол,
Поэтому, собравший тотчас вещи,
Решил уехать тотчас за кордон,
Спасти осколки счастья, веры, чести.
И много бы же вышло из пера,
Не заскучал б немалою разлукой
Той горькой правды русского сердца!
Да вот сковало сердце злой порукой!
Уже и коммунисты нарекли
То государство, что он знал - Советским,
Уже бои жестокие прошли
Сороковых годов. А власти метко
Всех бунтарей, мятежников, солдат,
Что тело не щадили - защищали
Кандальную свою Россию-мать,
Но вот сейчас за это срок мотали!
Не выдержало сердце беглеца!
И думал он, что власть-то изменилась!
Ведь жилка сохранилась от отца
И болью ностальгии отразилась.
Зачем пошел?! На гибель же свою!
Про произвол вообще же не писали!
И, бросив всю карьеру, жизнь свою,
Истоки русской правды вновь позвали.
В предчувствии восторженной души
Приехал он в Россию, удивился -
Все города стоят в немой тиши,
И каждый человек себя боится!
Приехал он к себе на хуторок,
Но там, где дом стоял - растут бурьяны,
А домик весь - легчайший ветерок -
И нет его! - Одни щели, да ямы!
Он принялся соседей навещать,
Но те иль говорили: "Уходите!",
Иль просто не желали отвечать,
Не слушая его: "Вы уж простите..."
Под вечер он, измученный совсем,
Приехал в город, там же поселился.
Кого он не опрашивал! Ничем
Достойного ответа не добился.
Узнал он только, что погибли все:
И мать, и брат, и дедушка, и бабка.
Не от бомбежки, не немецкий плен,
А наш, советский! Русская догадка!
Не верил он, что просто полегли!
За что?! Как и отец?! За то, что жили?!
За то, что жизнь тянули, как могли?!
За то, что годы лучшие убили?!
И в тот же день собрал он чемодан
И навсегда решил уехать вовсе.
Так что же здесь он все-таки искал?
Воспоминания? Утерянное счастье?
Так, если так и не было совсем,
Ни счастья, ни других воспоминаний!
А жил он только там и только тем,
Что был он защищен от притязаний!
Он в поезде сидел и вновь дремал,
Но за плечо так грубо тормошили!
И самый настоящий тот аврал
Пошел тогда, когда его схватили!
И говорили, будто он - шпион,
Что с заграницы он приехал с целью
Бумаги передать им за кордон.
Он отрекался - били жестко цепью...
Глядя назад, он вспоминал года,
Где мирно проживал он заграницей.
Его же дом на двадцать пять - тюрьма,
Откуда не взлетишь ты вольной птицей...
Но странно - успокоилась душа
И вновь с терпением часики считает,
Когда раскроет лагерь ворота,
Когда и жизнь себя вновь оправдает!..