Игрушка. Глава 11-16. Эпилог

                __________________________
                Глава Одиннадцатая
                Перепутье
                __________________________


В голове дурман.

Ужасная тошнота.

Все тело болело, ныло, сплываясь в какую-то общую массу.

Боялась пошевелиться.

Да и сил на это не было.

Дикий кашель, дикий хрип.

Какое-то глупое дежа вю.


Дверь скрипнула.

- Эй, ты чего? – послышался испуганный девичий голос.

Лишь повторным хрипом, кашлем я смогла ответить ей.

- Ты как? – повисла надо мной чья-то тень.

В глазах все мутнело. Кружилось. Пелена. Серая пелена не давала мне возможности видеть мир.

- Я сейчас врача позову.

- Гуд… Хойка, - прохрипела, прокашляла я малознакомые, едва различимые звуки.

- Хойк? Что Хойк?

- Позови его…

***
Следующее, что помню, так это то, что  очнулась в знакомой мне комнате. Лежала на небольшом мягком коричневом диванчике.
Попытка оглядеться по сторонам.

На стенах увешаны фотографии спортсменов. Плакаты, вырезки из журналов.
А вот целая выставка медалей.
Еще взгляд в сторону – на полу одиноко лежал баскетбольный мяч.
Еще левее – на маленьком потертом крючке висела черная куртка.
Куртка Гудвина.

Я лежала на диване в его коморке. Подсобке.

- Ты как? – неожиданно раздался где-то позади знакомый голос.

Я попыталась обернуться, но дикая боль во всем теле тут же пресекла эту глупость.

Невольно ойкнула от боли. Скривилась.

Гудвин торопливо обошел вокруг и присел на корточки рядом.

Взял за руку.

- Ты как?

- Эмиль.

- Я понял.
- Он меня… укусил …
- Нет. – Тяжело сглотнул. – Он,… он,… в общем, ты - не Игрушка больше. Ты -  не Меченая.

Что?

Глаза широко распахнулись.

Трудно было понять. Поверить.

Не хотелось верить.

Я еле свыклась… простила его.
 А теперь он вышвырнул меня? Вот так просто? Взял и вышвырнул из своей жизни?

Но…
Зачем?
Да и не нужна мне такая свобода. Не нужна мне такая жизнь, жизнь без него.
Эмиль…

Стоп.

Решительно подняла взгляд вверх и уставилась на Гудвина.
Боль плескалась в его глазах.

- Ты же теперь слышишь мои мысли?

- Да.

Тяжелый вдох. Тяжелый выдох.

Жестокое осознание правды и сулящего будущего пронзили меня током с головы до ног.
Теперь я снова открыта для игры вампиров.

И куклой могу быть уже кому угодно.

Слезы сорвались с ресниц, предательски обжигая щеки.

- Габи. Не плачь, - еще больше занервничал Гудвин.
Робко коснулся меня своей ладонью. Ласково провей ею по  щеке.

- Не плачь, прошу.

- Гудвин. Гуд, я боюсь. Я боюсь. Я не хочу быть Куклой. Не хочу.

- Понимаю.

- Я боюсь их. Боюсь их обоих. Теперь они вольны творить со мной, что угодно.

То, что делали с Матильдой.

- Я боюсь, - слова вырывались из груди, не спрашивая очереди.


- Габи, милая, ну, не плачь.

Я смотрела в его глаза и видела искреннюю боль. Видела в них любовь. Поддержку. Видела преданность.

- Гудвин. Гудвин. Спаси меня. Укуси. Сделай Игрушкой.

Тишина.
Жестокое молчание.
Молчание в пучине дум.

Его взгляд на секунды ушел в сторону, утонув в пустоте.

- Я боюсь их.

- Хорошо, - неожиданно, жестко отрезал Хойк.

Снова посмотрел мне в глаза.

Я верила ему, верила, как себе.

Теперь только ему.

Только Гудвину.

- Но потом тебе необходимо будет уехать. Исчезнуть, чтобы они не смогли тебя найти. Только так ты вырвешься из плена их войны. Их игры.

- Я согласна.
(фанатично закивала головой)

Снова его нервный вздох.
Снова острые переживания.

- Будет больно.

- Хорошо.

Нервно сглотнул слюну.
Робко обнял за плечи.
Немного наклонил к себе.


И снова дикая боль. И снова дикий пожар, но…
но теперь я знала, на что иду.

В этом я видела свое единственное спасение.

***
Гудвин настоял на том, что бы эту ночь  провела у него в подсобке.

Он послушно сидел в кресле, а я спала на все том же маленьком коричневом диване.

Больше всего на свете не хотелось бросать Мелани в этот, самый трудный в ее жизни, момент.

Но я пообещала.

Был уговор.

И понимаю, что я предаю подругу своим побегом, а потому уже жалею о содеянном.

Уж лучше бы я умерла вчера или завтра, но все же не оставлять ее одну.

Но дело сделано. Тем более что теперь Гудвин рискует ради меня своей жизнью. Ради меня он выступил против двух могущественных вампиров. Взял под свою опеку и попытается спрятать, увезти в неизвестном направлении. Вырвать из замкнутого круга бездушной игры двух психопатов.

***
Хойк купил мне билеты.
Позаботился обо всем, что необходимо в дороге.

Мы условились встретиться в Сиэтле. А дальше. А дальше – будет видно…

Я сбегаю, не сказав ни слова родителям.

Не сказав ни слова друзьям.

Оставалось собрать вещи.

И бежать, куда глаза глядят.

Но просто так уйти я не могла. Последний раз взглянут на мою Мел.

Последний раз обнять и навеки проститься.

Но Мелани нигде не было.

Не было и ее вещей.

Неужели? Неужели я опоздала? И ОНИ ее увезли? Увезли мою Мелани?

Браян. Браян. Мне срочно нужен Браян.


Я летела по коридору, едва не сбивая с ног прохожих, спотыкаясь о воздух, запутываясь в собственных ногах.


Бешеный стук в дверь.

Тягучее молчание.

Лениво щелкнул замок.

Наконец-то. Ко мне вышел Крис.

- Привет.

- Браян здесь?

- А где же еще ему быть, - раздраженно скривился Уиллис и, отступив пару шагов назад, дал мне пройти внутрь.

- Браян, - робко позвала я.

Но не успела ступить еще шаг, как уткнулась взглядом в своего, замученного жизнью, с разбитым сердцем и душой, друга.

Браян сидел на полу, жалобно прижавшись к батарее.
Словно брошенный щенок. Забытый. Никому ненужный. Бездомный щенок.

Насунул на голову капюшон, желая прятаться от всего мира.

Уткнул голову в скрещенные руки. Руки, жадно сжимающие бутылку водки.

- Браян, - снова позвала я.

Подошла ближе.

- Браян, где Мелани?

От ее имени его всего передернуло.

Резко поднял голову вверх, уставился на меня взглядом.

Глаза. Заплаканные мутные, красные от боли и отчаянья, глаза уставились мне прямиком в душу.

- Они ее забрали. Забрали мою Мели. И увезли. Они убьют нашего ребенка. Габи, убьют.

Я сорвалась. Дикий, больной рев вырвался из меня.

Я ОПОЗДАЛА.

ОПОЗДАЛА.

- ТАК КАКОГО ХРЕНА ТЫ ТУТ СИДИШЬ? КАКОГО ТЫ ТУТ НОЕШЬ? – не выдержала я и со всей дури стала колотить его по голове, по плечам, по рукам.

Выбила бутылку долбанной водки.

Та перепугано покатилась по полу, жалобно звеня.

- ВСТАВАЙ! Браян! Вставай!

Он смотрел в пустоту и кривился от боли.

- Вставай! Я не шучу!

Проглотив всю свою жалость и боль, я схватила его за шкварки и потащила в ванную.

Он послушно плелся за мной, слегка опаздывая на полшага.

Кран на всю. Напор по полной.

Засунув его чумную голову под бурлящую воду, я душила его нетрезвость и трусость грубой силой. Радикальными действиями.


*** (Браян)
Мы бежали по коридору, едва дыша.

Тело разрывалось от боли, но я мчал вперед, словно от этого зависела вся моя жизнь.


Неуклюжие скользящие плывки по старому линолеуму на поворотах.
Жадное хватание за поручни, надрывные скачки через две ступеньки.

Удивленные, перепуганные взгляды врачей и пациентов.

Мы мчали наверх.
Бежали, едва не ломая себе ноги, руки, голову.

Еще немного. Пятый этаж. Нам нужен Пятый Этаж. Хирургическое отделение.

Резкий удар плечом.

Дверь распахнулась, жалобно захрипев.

Тяжелая отдышка. Горечь во рту. Огонь в груди.

Бешено колотилось сердце.

Но все это – ничто… ничто.

Взглядом ищу ту, без которой я не представляю свою жизнь. Ту, которая для меня – это все. Все, что нужно,… что бы дышать. Существовать.

***
Мелани перепугано перевернулась на бок. Растерянный взгляд.

Едва успели.

Она уже была в белом халате, лежала на операционном столе.

Я и Браян, как по команде, вмиг подскочили к девушке.

Вейс схватил ее на руки.
А я растолкала ошарашенных врачей.

- Эй, охрана, - тупое, растяжное, едва внятное, плямканье, а не слова, послышалось за нашими спинами.


Но мы уже мчали.

Четвертый.

Третий.

Второй.

Первый.

В мгновение ввалились в такси.

Газ до упора.

- Вы что творите? – растеряно прошептала Мелани.

Победа за нами.

- Я вас никому не отдам, никому и никогда. - Заговоренно шептал Браян, все сильнее и сильнее прижимая к своей груди Мел. – Никому.

Еще мгновение - и, содрав с себя свитер, поспешно натянул его на Мелани.

- Ты замерзла, - казалось, сам себе прошептал Вейс.
Обнял за плечи.
Уткнулся носом ей волосы и вкрадчиво, словно некую большую счастливую тайну, прошептал на ушко:
- Моя Мелани. Моя… и только моя. Теперь нас будет трое…

***
Вейс увез ее из города. К своей бабушке. Они уехали к его единственному, по истине, родному человеку. К тому, кто искренне его любит и ценит, к тому, кто воспитывал и заботился о нем всю его жизнь. Единственный, кто полностью поймет этот поступок, поймет и одобрит. Кто поможет.

Я знаю, что надолго они там не задержаться, ведь их будут искать. Искать, с истерикой и диким ужасом.

Но там она будет счастлива. Они все, трое, будут счастливы.

А родителям будет время… и повод подумать над всем. Что творят.

Да, мы сломали им игрушку. Но вернули дочь.

И как только они это поймут, все станет на свои места.

Я уверена. Я больше, чем уверена. Я знаю. Браян изменился. Теперь уж точно он изменился.
Он понял, что главное в его жизни. Кто главный в его жизни.

И теперь все будет по-другому.

И, возможно, когда-нибудь я найду их, их большую, дружную семью…

***
Ребята высадили меня из такси через несколько перекрестков от больницы.
Я поделилась деньгами, что мне дал Гудвин для побега, и благословила на счастливый путь, на долгую беззаботную жизнь.

А теперь могу ехать. С легкостью на душе и спокойствием в сердце.

~~~
Вот и закончилась наша учеба в Колледже Раяна Хайа.

Вот так мы стали полноценно взрослыми и самостоятельными. Свободными.

И жалеть не станем.



                __________________________
                Глава Двенадцатая
                Правда
                __________________________



Но мои приключения, по всей видимости, еще только начинались.

***
Поезд мчал вперед, казалось, боясь опоздать хоть на мгновение. Станция за станцией. Город за городом.

Все проплывало за окном, мерцало, подобно вспышкам. Мерцала чужая жизнь.

Я сидела в мягком кресле, тонула, мечтала, грустила и переживала. Думала о том, что делать дальше. Как жить. Куда бежать. И бежать ли вообще?

Чем больше я погружалась в раздумья о своем облачном будущем, тем больше понимала, кого там не достает, кого не хватает.

Понимала, как мне нужен тот, тот, кто искренне меня ненавидит.

Тот поцелуй. Тот глупый поцелуй.

Неужели, … Как он мог подумать, что все те глупости могут заменить мне его?

Моего Эмиля, того, кто свел с ума и покорил мое сердце.
И даже не смотря на то, что ... я для него только «друг».

Но он для меня, он…
Теперь я понимаю, понимаю, что чувствую. Понимаю, и даже уверенная во всем этом, но… уже очень поздно.

Он меня ненавидит. И то, что оставил в живых… лишь временно. До тех пор, пока его ненависть не станет его душить, душить и грызть изнутри. До тех пор, пока все хорошие чувства ко мне не сменяться на зло. Черноту, гнев и обиду.

Горделивый стервец. Хладнокровный… кровопийца.

Такие не умеют прощать.

Свой шанс я упустила. Упустила, или же отпустила. Выронила. Растоптала, сама того не понимая.

Я погналась за интересом, за самолюбием, за желанием узнать «правду». И что? Что в итоге? Зачем она мне без него? Зачем? Скажите, хоть вы мне!

Она не греет, и даже не успокаивает…

Но я не хотела быть игрушкой, куклой в чьих-то руках. Не хочу и сейчас.

А потому сбегаю. Неизвестно куда. Туда, где будет самодовольная гордость… и горькие слезы.

- Девушка, предъявите свой билет, - неожиданно раздалось где-то надо мной, вырывая из некого сна.

- Какой билет? – пыталась сообразить на ходу. - Я его на входе отдала проводнику.

- Девушка, предъявите свой посадочный билет, - раздраженно повторил мужчина. Мужчина в гражданском. А рядом с ним стояло еще два таких же огромных амбала в кожаных черных куртках.

- Мой билет у проводника, - жестко ответила я, с расстановкой и тактом, четко прожевывая каждое слово.

- Пройдите с нами, - не унимался незнакомец.

На меня стали удивленно коситься пассажиры.

- Никуда я не пойду.

- Пойдешь, - раздраженно фыркнул мужчина и тут же схватил меня за локоть.

- Отпустити! - дико завизжала я.

Но он уже проворно вытянул меня из кресла и потащил за собой.

Двери в тамбур отворились - и этот урод втолкнулся туда так, что я едва не врезалась головой об следующие двери.

Секунды ожидания – и створки спрятали нас от назойливых взглядов зевак.

Мужчина ту же схватил меня за горло. Резко. Больно. Невыносимо больно. И придавил к стене.

- Кто твой хозяин? И куда едешь?

Дикая кошка страха вскарабкалась по моей спине.
Предательски засосало под ложечкой.
Ко мне пришло жесткое осознание того, что происходит. КТО это…

… хозяин.

Сознаться?

Но я не хочу навлекать на Гудвина опасность!

Молчать?
Все равно узнают.

Драгоценные секунды тикали.

Терпение его доходило до конца.

- В Сиэтл. Еду в Сиэтл.

Решила я оттянуть свой смертный приговор.

Ну, должен же кто-то выйти в тамбур? Где же проводники? В конце концов, где зеваки?

- Имя Хозяина, - злобно прорычал вампир мне в лицо.

И предупреждающе зашипел, демонстрируя свои клыки.

Ублюдок.

Мой Эмиль бы за такое тебя порвал, как Тузик тряпку.

Порвал, если бы,… если бы… не бросил меня.

- ИМЯ, - вновь зарычал упырь.

Я понимала, что это было последнее предупреждение.

Его два амбала уже тоже начали нервничать от моей упертости.

- Я ее Хозяин. Есть вопросы? Тогда задавай их мне.

Громила обернулся.

Гость проворно вскочил через открытое окно двери внутрь тамбура.

Облегчение. Удивление. Страх. И боль.

И снова ядовитая улыбочка вылезла наружу. Насмешливая, пренебрежительная улыбка.

- Отпусти ее, - его лицо вновь стало серьезным, брови нахмурились. Глаза… его голубые льдинки заблестели от ярости. Ярости, которая вот-вот вырвется наружу.

Вампир послушно отпустил мое горло и оттолкнул вбок. Я не ожидала такого резкого движения, а потому едва не упала, запутавшись в своих ногах. Благо, что комнатка была маленькой, а потому я успешно приземлилась на стенку, удержавшись тем самым от падения. 

- Аккуратней, парни, вы же не с вещью имеете дело, - злобно гаркнул Эмиль.

- Ты кто такой, что будешь нам указывать, как вести себя? – грубый, рычащий, казалось бы, прокуренный, низкий голос донесся от одного из свиты вампира.

- Я с радостью тебе расскажу и покажу, кто я, - в мгновение Готье оказался рядом с ним. В долю секунды он приблизился к нему и пренебрежительно, угрожающе зарычал в лицо.

Мгновение выжидания. Запоздалой реакции.

Не сдержался.
Обиженный, задетый такой наглостью и вольностью, амбал в мгновение набросился на Эмиля, но не успел и замахнуться своими лапами, как мой вампир, казалось бы, легким прикосновением руки тут же отбросил его от себя.
Верзила отлетел назад, со всей дури плюхнувшись спиной на стену.

Все трое дико зашипели на Эмиля.

Готье лишь ехидно улыбнулся.
Последняя капля.
Два вампира бросились на него. Как по команде. Грациозно, интуитивно согласовано, синхронно, подобно двум диким рысям, бросились на свою жертву.

Но едва я успела это заметить, как третий верзила, тот самый, что вел себя доныне как главный, ухватил меня за шкирку, и неожиданно, слишком быстро  для человеческой реальности происходящего, дикая боль раздалась в моем горле, в моей голове. Казалось бы, во всем теле сразу.

Он прижался своим ртом к моей шее, зубами, клыками ввонзился в шею, словно дикое животное, лишая возможности шевелиться, кричать, пищать. Он лишил возможности адекватно думать. Я едва справлялась с тем, что бы дышать.
Тошнота. Дикая боль. И невыносимое желание умереть, чем терпеть.

Но еще мгновение – и его зловонную тушу Готье оторвал от меня.

Упала на пол.
Машинально зажала рукой свою рану.
От сильной, невыносимой боли было тяжело открыть глаза.
Но еще секунды – и я больше не могла позволить себе такой роскоши.
Необходимо было что-то делать.

Распахнула веки.

Рядом со мной лежал мертвый, с перекошенным от боли и испуга лицом, вампир. Он был неестественно синюшного цвета, вокруг глаз - ужасающие, гадкие черные мешки. Вся кожа побита венозной сеткой.

Я испугано отползла в угол.
Невыносимо страшно. Страшно и противно до ужаса.
Тени мелькали надо мной, едва давая, что распознать, рассмотреть, понять.
Но еще мгновение – и вампиры выпорхнули через оконный проем наружу.

Я осталась одна. Сама, наедине с этим, готовым… мертвецом.

Тишина. Пустота.
Вокруг было лишь унылое стуканье колес о железнодорожные пути.

Казалось, что ничего и не было. Что это больное мое воображение...
Если бы не ужасная боль в горле, шее, и не этот труп.

Я сидела, забитая в угол, боясь шевелиться, боясь дышать.

Еще минуты – и неожиданно кто-то свалился с крыши вниз.

Забыв все на свете, я бросилась к окну.

Жадно ухватившись за железные перегородки, я пыталась чуть ли не вылезти по пояс, что бы увидеть, хоть что-то. Узнать, кто это был.

Удостовериться, что это не…

Но поезд стремительно мчал куда-то вдаль, неумолимо оставляя позади правду.

Время жадно отбивало свой такт.
Оцепенение отпускало. Ужас расслаблял свои поводья.
И вновь тошнота сдавила горло.
И снова гадкая боль стала разрывать мое горло. Так назойливо и неумолимо.

Дрожали руки. Дрожали ноги. Дрожала вся я.

Но оставаться здесь нельзя. Нужно спрятаться.
Все равно Эмилю я не смогу помочь. Не в моих силах и возможностях.
Никак.

Да и потом, я даже не знаю, жив ли он еще.

Подняв с полу свой желтый рюкзак, поспешно натянув его на плечи, я перешла в соседний вагон.

Вагон за вагоном.

Шатаясь на ходу, спотыкаюсь о чужой багаж и чужие ноги, утопая в пытливых взглядах, я шла, неумело прикрывая рукой рану, непонятно куда. Спрятаться. Спрятаться. Но где?
Ничего подходящего. Везде я на виду.

Мне хотя бы пересидеть до следующей станции. А дальше можно и деру дать. Другие поезда, автобусы, маршрутки.

И зачем я им рассказала про Сиэтл?

Ну, вот. Остается последний вариант.
Как для меня, так вполне адекватный.

Я закрылась в туалете.

Грязь, слякоть, вонь.

Но уж лучше так, чем назад. В лапы вампиров.

***
Время тикало. Осознание всего того, что произошло, стало пробиваться в мой разум с каждым разом все резче и резче. Четче и четче.

Я наконец-то смогла расслабиться. Расслабиться, но и тем самым дать возможность истерики начать заполонять каждую мою клеточку. Каждый уголок моей души.


Я прокручивала все увиденное, услышанное, десятки раз. Анализировала, сравнивала, рассуждала. Но единственное, к чему приходила – что все равно мне никуда не скрыться. Не те, так эти. А не эти, так новые…

Теперь каждый, кто захочет заступиться за меня, быть со мной рядом, всегда будет в большой опасности.

Игрушка – предмет зависти.

И о чем я думала раньше? И чем…

***
Эмиль. Эмиль заступился за меня. Но может ли это означать, что он передумал? Передумал и простил?

Или же это сражение за куклу. Моя вещь – и ломать ее буду я сам?

Так?


- Габи, открывай, - неожиданно послышался голос за дверью.


Я узнала своего Готье.

Но едва ступила шаг ближе, как застыла в сомнениях.

Теперь я принадлежу Гудвину.

Знает ли это Эмиль?

Если мое предательство он может как-то и пережить, но противостояние друга? Давнего истинного друга?

Друга, разменявшего его на девушку. На Игрушку.

- Габи, я жду.

Я не могу открыть. Не могу.

Я боюсь.

Сначала у него отобрали подружку. Затем присвоили брошенную им куклу. Отобрали Игрушку, да и еще попытались спрятать.

Гордость.
Ревность.
Жесткость.
Расчетливость.

Все это – мой Эмиль.

Когда-то мне это нравилось, а теперь все стало против меня.

- Габи, я сказал открывай! – в его словах среди ноток ласки и шутки стало прорываться раздражение.

Без капли сожаления, может разорвать меня в клочья.
Не смотря ни на что. Не смотря на Законы и правила.

Или же, вообще, Гудвин ему разрешил. А что, если он сдался? Одумался. Покаялся. И теперь я, моя жизнь – цена за прощение?

Я боюсь.

Не открою.

- Габи, милая, выходи, тут уже очередь собралась. Не мучай людей, - шутливо причитал Эмиль. – Габи.

- ТУАЛЕТ НЕ РАБОТАЕТ, - неожиданно заорал Готье, так что я даже подпрыгнула на месте. – ТЫ ЧТО, НЕ ВИДИШЬ? СЛЕПОЙ? А НУ ВАЛИ ОТСЮДА.

И снова резкая перемена в голосе. Снова нежный и ласковый бархатный звон:
- Габи, выходи.

Не выйду.

Шаг назад. Зажалась в углу.

Мне страшно.

Весь этот тон, вся эта сладость – вранье, скрытое вранье под маской доброты и ласки.

- Ну, все, – обрекающее произнес вампир. – Я просил.

И в следующее мгновение резкий удар, рывок – и дверь распахнулась, словно никогда и не была запертой.

В стороны разлетелись кусочки дерева. Зазвенели на железном полу вырванные живьем гвозди.

Замок раскурочен. В стене огромная дыра.

- Габи, Габи, сама вынудила, – осуждающе покачал головой Эмиль и затем язвительно улыбнулся.
Еще секунда выжидающего взгляда…
Резко хватил за руку и, больше ни разу не обернувшись на меня, потащил куда-то за собой. Вагон за вагоном,
Вагон за вагоном…

Общие места сменились на плацкартные…
Еще вагон – и закупоренные купе встретили нас.

Отыскав проводника, он что-то невнятно ему прошептал, пристально всматриваясь в глаза. Еще мгновение – и Готье приговорено моргнул.

Как по команде, мужчина закрутился на месте, перепугано перебирая какие-то бумажки.

Еще минута выжидания - и наконец-то проводник оторвался от своего поиска. Тяжело дыша, едва не трясясь от страха, он невнятно прошептал, так что я едва смогла что-нибудь понять:

- Седьмое.

Эмиль коротко лживо улыбнулся.

Резкий разворот.

Несколько шагов по коридору назад.

Отворив дверь купе, он в миг меня туда запихнул, словно надоедливый чемодан.

Закрыл за собой дверь.

Защелкнул замок.

Когда-то я бы только мечтала о таком.
Но сейчас все казалось уж не совсем радужным.


Эмиль смотрел на меня, не моргая. И, казалось, не дыша.


Я ждала приговора. Было страшно.

Я боялась.

- Ты раненная, - наконец-то выдавил из себя зажатые в горле слова.

Ступил шаг ближе и робко коснулся моей шеи.

Отдернулась и невольно айкнула.


От постоянного напряжения и сдерживания истерики, я и забыла уже о своем горле. Об укусе.

- Я должен его залечить.

- Не надо, нормально, - протарахтела я, схватившись рукой за шею.

- Габи, не говоря уже про микробы и все те гадости, что грозят раненому человеку, в тебе есть немного яда вампира. А это не очень хорошо. Скоро начнется зуд, опухание, а иногда и онемение.

- И я превращусь?

Едкий смешок.

- Разве что в опухшую стерву.

Неловкость. Обида. Страх. Волнение.

Я не шевелилась.

Эмиль ступил ближе.
Обнял за плечи.

Нагнулся к моей ране.

Жгучие губы коснулись моей шеи.

Мурашки побежали по коже.

Машинально отдернулась в сторону.

Повернулась к нему лицом.

- А так обязательно? - слова вырвались сами по себе.

Его губы был так близко ко мне. Впервые. Впервые он был так близко ко мне.

Его запах, его сладость…

Меня тянуло к нему необъяснимой силой.

Всего лишь чуточку смелости. Чуточку храбрости.

- А я по-другому не умею, - наконец-то произнес Эмиль, оторвавшись взглядом от моих губ.

Выровнялся.

Пристально посмотрел в глаза.

- Так надо.

Я кивнула головой.
Согласна.

Робко, нежно немного наклонил, притянул меня к себе.
Аккуратно придерживая одной рукой за голову, а второй обняв за талию и сильнее прижав к телу, коснулся своими жгучими губами.

Снова невыносимый, сводящий с ума поцелуй.

Но едва я расслабилась, едва позволила сумасшествию, блаженству и счастью овладеть собой, как вдруг резкая боль.

Его клыки пробили кожу и вошли внутрь.

Мой жалобный писк вырвался наружу.

Но это ничего не даст.

Ведь это неправильно.

«Так надо», - повторила я себе и сжала до боли кулаки.

Терпеть, Габи. Терпеть.

Но слишком больно. Больно.

Неужели, он пил мою кровь?

Еще мгновение – и я снова почувствовала легкие, нежные поцелуи его губ. Ласковые касания языком.

Задыхалась. Задыхалась от всего, что взрывалось во мне.

Боль. Любовь. Страсть. Все взрывалось во мне, не давая возможности нормально думать, дышать.

Он лишал возможности жить… без всего этого. Без него.

Но буквально еще секунды – и боль стала стихать.

Легкое нытье еще недавних ран. Легкий раздражающий зуд.

Последний,… прощальный ласковый поцелуй… И Эмиль оторвался.

Выпустил меня из своих объятий и робко ступил шаг назад.

Буквально секунда растерянности и волнения. Буквально секунда истинных чувств на лице.

А затем вновь. Вновь выбралась наружу ядовитая улыбка, вновь поморщилась щечка в насмешке.

- А ты боялась.

«Спасибо», - хотела, было, сказать, но дурман в голове так и не дал этого сделать.

Эмиль.

Зачем ты так?

Зачем?

Я все еще стояла в растерянности посреди купе.

Смотрела в никуда и думала. Думала над тем, что происходит. Что будет дальше.

Как вести себя рядом с ним.

Эмиль присел рядом на сидение.

Скрестил руки, упершись локтями в колени.

Он тоже думал. Думал свои думы, наверняка, не менее тяжелые и болезненные, чем мои.

- Ты что-нибудь ела сегодня? – нерадостно прошептал Готье и тяжело вздохнул.

- Нет, - едва слышно ответила я. Наконец-то. Речь вернулась ко мне… Но радость ли в этом?

- Сиди здесь. Я скоро вернусь.

И не успев договорить, Эмиль сорвался с места и выскочил из купе.
Выскочил… Тоже мне сказала: «Выскочил»…
Вот был. Стоял здесь. А затем пуфф – и исчез. Растворился… Уж точно подумала, что растворился, если бы не предательски щелкнула дверь, захлопываясь за ним.

Прошло несколько одиноких минут.

Я смогла наконец-то сбросить оковы шока, шока от всего происходящего. От всего сумбура боли и радости.

Только теперь я заметила, что потеряла свою куртку. Видимо, забыла на своем законном месте. Там, где все началось.

Но уж лучше пусть она идет прахом, чем я туда вернусь. Вернусь в тот ад.

Ведь может, они сбежали. Еще живы… и только и ждут, когда я…

Села на красные мягкие сидения. Прижала к груди рюкзак.

И что дальше?

Неожиданно замок щелкнул. Дверь распахнулась.

- Вот чай, булочки. Сахар. Сахар не бросали. Я не знаю, сколько тебе, - казалось, Эмиль говорил все это сам себе. Ведь ни одного взгляда на меня так и не бросил.

Поставил на стол свою добычу.
Стеклянный стакан в железном гравированном подстаканнике. Булочки-восьмерки, присыпанные сахаром. Небольшие две упаковки рафинада «Sugar Train»

Готье вытянулся рядом. Застыл. Застыл на мгновение.
Уставился в окно.

Еще с десяток секунд сопротивления «за» и «против».

- Ты… никуда не выходи. Я скоро вернусь.

Немного помедлив, все же развернулся к двери.

Ухватился за ручку.

Снова застыл, словно ожидая моих слов. Ожидая вопросы.

- Ты куда? – едва смогла выдавить из себя. Не шевелилась. Не дышала.

И снова «за» и «против».

И снова рассуждения, сомнения и волнение.

- Подкрепиться. – Коротко, вполне серьезно прошептал Готье и тут же скрылся за дверью.


«Подкрепиться», - болезненно повторилось во мне. «Вампир».

***
Прошло около получаса.

Я смотрела на эти булочки, на этот, раздражающий до психованности, чай, и видела там лишь боль, боль будущей разлуки.

И снова  ловлюсь на крючок Эмиля.

И снова  готова стать ему Игрушкой. Без сожалений и претензий.

Дура.

Невыносимая глупая дура.


Замок приговорено щелкнул.

От неожиданности я даже подпрыгнула на месте.

- Мисс, - послышался робкий голос проводника, и тут же показалась в щелке его круглая красная рожа, - Вам еще чего-нибудь принести?

Но не успела я ответить, как вдруг резкий стук. Удар. Дверь нервно дернулась, а затем печально заскрипела, отворяясь настежь, проделывая незамысловатый полукруг.

Застыла. Застыла в ужасе.

Неужели… еще? Неужели это не все на сегодня?

Дверное полотно окончательно доделало свой путь - и я увидела, узнала в стоящем ко мне спиной мужчине  Эмиля.


Крепко сдавив горло бедняги, он прижал того к окну напротив, едва не раздавливая в блин.

Мужчины, и без того красная рожа, еще больше побагровела. Ноздри нервно раздувались, а изо рта выскакивали напуганные, отчаянные пузыри слюны.

- Йа… Я как лучш-ше х-хотел.

Наконец-то послышались слова.

И снова злобный шепот Эмиля. Едва различимый. Едва реальный.

- Пр-простите.

- Эмиль, - не выдержала я, и, едва сквозь шок ко мне вернулась речь,  заорала ему в спину.

Сорвалась с места и бросилась разнимать.

Руками ухватилась за плечи, желая отодрать  своего ненормального от бедняги.

- Тебе повезло, что я сытый, - злобно прорычал Эмиль проводнику в лицо и тут же отпустил.

- Простите, - жалобно прохрипел мужчина, жадно сжимая руками свою шею. Он словно пытался спасти ее, спрятать, но запоздало… Обнимал ее своими потными холодными ладонями, желая потушить пожар боли и ужаса.

Резкий разворот Эмиля. Грубо схватив меня за кисть, потянул за собой в купе.

- Я теперь твоя пленная?

- Если своих мозгов нет, то значит, будешь пленной.

Дверь захлопнулась. Мы снова остались одни.
Разжал хватку. Я отступила в сторону.
- И к чему все это, Эмиль? К чему? Зачем? Зачем ты обо мне заботишься? Если так ненавидишь…

- А ты у Ромула спроси.

- Эмиль, - шаг ближе. Глаза в глаза. – Хватит. Хватит меня мучить. Прикончи. Возьми и прикончи меня сейчас, - нервно затрясла руками пред собой, - прикончи,… но не мучай!

Лживая ехидная улыбочка. Знакомый яд. Знакомая желчь.
- Вот так просто? А где же та Габи, которая предлагала мне пари?

- Той Габи уже нет. Эмиль, я больше не могу быть твоей Куклой. Ни твоей, ни чьей-либо еще. Не могу и не хочу. И все, что было тогда, все те мои поступки и ошибки – все то было ради правды. Правды и только.

Удивленно вскинул бровями. И снова ехидная ухмылка.

- Какой правды? Габи… Какой? Ту, что рассказал тебе Гудвин? Или ту, что повествовал Ромул? Какую?

- Истинную. Истинную правду. Ту, которую должен был рассказать ты… С самого начала, а не взваливать все на плечи своего друга Гудвина. Ты бросил меня. Бросил!

- Ага. Сбежал, - саркастично поправил Гостье.

- Бросил, не сказав ни слова. Ты даже не смог мне рассказать про то, что сделал Меченой. Ничего. Да, ты сбежал. Оставив Гудвина расхлебывать скопившиеся проблемы.

- Да неужели?

- Да, - жестко отрезала я, чувствуя, что вот-вот взорвусь от возмущения, обиды и злости, разрыдаюсь.

- И ты, подавленная столь жестоким и несправедливым моим поведением, как ты высказалась, поведением труса, воодушевленная добропорядочностью и искренностью столетних вампиров, бросилась выяснять правду. Правду у лучших врунов последних столетий?

Я смотрела в его глаза, и видела там боль и разочарование.
Гнев и раздражение. Обиду…
И чем больше вслушивалась в смысл его слов, тем больше понимала, как сильно заблуждалась.

Но Гудвин. Гудвин - врун?

- Габи, я не рассказал тебе все, что знаю, лишь потому, чтобы не сбивать тебя с толку. Не вводить… не сводить с ума всеми этими интригами и планами. Не пугать… лишний раз. Я думал, что справлюсь. Я думал, что все выйдет, как нужно. Но Ромул вечно мне путает карты. Уж слишком мы с ним похожи… Уж слишком хорошо друг друга знаем. А ты… Правда. Правда. Тебе нужна правда?

- Да.

- Правда о том, как я нашел прекрасную девушку Матильду. Такую же гордую, самовлюбленную, жестокую, холоднокровную, властную... Такую, как я. Но и при всем этом она питала ко мне самые искренние чувства. Ты это хотела знать? А потом как я втянулся в игру с ней. В состязания – убей-умри, что стал переступать черту. Мне было мало. А она была слишком напугана миром вампиров и сверх силы. Но это было ничто. Она готова была с этим жить. А я готов был ждать. Но явился Ромул и перепутал все раздачи. Ему тоже было интересно поиграть в «сложную» любовь.

- Она его родственница… Близкая.

- ГАБИ. ДА ОЧНИСЬ ТЫ! С КАКИХ ЭТО ПОР ТРАХАЮТ РОДСТВЕНИЦ?

Глаза округлились.

В груди что-то кольнуло.

Вранье.

Вокруг одно вранье.

- Я ходил за ней, ухаживал, пытался медленно приучить ее к своему миру. Впустить за черту. Но со мной она ходила пила коктейльчики, томилась в поцелуйчиках, а по ночам развлекалась с Ромулом.

- Но я любил. Слепо любил. А вернее, думал, что любил. Я согласился сыграть с Ромулом. Сыграть на нее. Но проиграл. Сознательно проиграл. Я ее отпустил. Ибо видел, как она меняется. Теперь ее не пугали вампиры. Не пугала сверх сила. Наоборот. Она хотела все это. Хотела весь мир. И это был не гипноз. Это было ее настоящее «я». Она хотела крови. Хотела власти. И неважно какой ценой. Весь мир к ногам… И только. А потому я ее отпустил. Мне не нужна пустая оболочка с мечтами Наполеона: ничего никому не отдавать, а лишь брать, брать, брать... Она стала едва не копией Ромула. Из-за этого разошлись дороги у меня с ним. Из-за этого разбрелись и мы с Мати. А дальше. Дальше. Так резко. Нежданно. Негадано появилась ты. Так сильно ненавидящая несправедливость, как и я. Такая же гордая. Сильная. Храбрая. Я смотрел и умилялся. Умилялся и таял. Таял, как еще никогда. Каждый твой поступок был для меня нечто невероятным. А твои мысли. Мысли. Я радовался им. Радовался каждой твоей глупости, как своей. Такого с Мати не было. Не было даже близко. И тогда. Тогда, когда ты поцеловала Ромула. Я сорвался. Сорвался с цепи. Ты выстрелила мне в сердце, разодрав его на части. Раскромсав... Ты думала, что для меня ничего не значила, что всего лишь Игрушка. Но это было не так. Это я ходил за тобой, как верный пес. На цепи, на колу. Ни шагу в сторону. Это я чувствовал себя твоей игрушкой. Тенью. Тенью, а не любимым или другом. И когда увидел то, как легко ты меня променяла, променяла и забыла,… я взорвался. Сломался. Все мои отговорки в твою защиту сгорели. Ты их сожгла. И я выпустил своего демона.

- Прости.

Неловкая тишина.
Я ждала его реакции.

Ждала помилования.

Ждала прощения…

Но…

- Уже неважно, - неожиданно прошептал Эмиль и встал с места. – Неважно, - задумчиво повторил и ступил шаг ближе к двери.

- Поешь. А я схожу проветриться. Запри за мной дверь.

***
Кусок в горло не лезет.

Жить не хочется.

А он: «Поешь».

Сердце бы свое съесть. Было бы легче…

БОЖЕ! Он мне только что признался в любви. В любви,… которую я так небрежно растоптала.

Растоптала.

А ведь хотела, как лучше… Лучше…

Я хотела знать. И узнала. И что? Мне легче? Легче?

Нет.

Ни капли.

Разум. Разум. И почему я тебя слушаю? И почему ты чаще интерес и самолюбие мне в пагоны шьешь, а не веру и чувства? Почему?



                __________________________
                Глава Тринадцатая
                Седьмое небо
                __________________________

Я сидела за столиком, пялясь куда-то в стену, но не замечала ничего.
Ничего.

Если Эмиль не может простить, тогда зачем все это? Зачем? Мне не нужны его жертвы. Мне не нужна Тень.

Лучше все разорвать. Разорвать в клочья.
Я устала. Слишком больно. Невыносимо больно.

Я не хочу так мучиться.

Натянув рюкзак на плечи, оглянувшись по сторонам последний раз,  вышла из купе.

«Прощай, Эмиль».

- Ты куда? – неожиданно раздалось у меня за спиной.

Мурашки по коже. Снова боль. Снова слезы выступают на глаза, едва удерживаясь на ресницах.


Отпусти.

- Габи… - робко позвал. Подошел впритык.

Глубокий вдох. До боли прикусить язык и начать…

Резкий разворот.

Глаза в глаза.

- Эмиль. Я так больше не могу. Слышишь, не могу. Не хочу… Если не можешь быть мне любимым, то… и Тень мне не нужна.

Молчание.
Тяжелое немое молчание.

Значит, согласен?

Резкий разворот.

Шаг вперед.

Но вдруг его рука кандалами уцепилась мне за запястье.

Настойчиво потянул на себя.

Шаг в купе - невольно пошагала за ним.

- Эмиль, - обреченно прошептала я.

Но почему не отпустить? Я прошу лишь капельку сострадания…

Лишь капельку…

Двери захлопнулись за мной.

Ловким движением отпустил мою руку.

Легким толчком в плечо облокотил на дверь.

Подошел ближе, немного наклонившись надо мной, рукой нырнул к замку.

Щелкнул затвор.

Глаза в глаза.

И что ты от меня хочешь?

Но не успела я это в себе проговорить, как вдруг его руки неожиданно обняли меня за талию.

Прижали к себе.

И в следующее мгновение…
… такие желанные, любимые губы… коснулись моих. Коснулись, порождая неистовое блаженство и вызывая на бой. Ответила.

Я невольно застонала.

Невыносимо. Нереально.
Задыхалась.

Голова пошла кругом от передоза.

Эмиль все крепче и крепче прижимал меня к себе, руками уже проворно забираясь под футболку.

И снова невольный стон.

Неожиданно Готье подхватил меня на руки и развернул спиной к окну.

Шаг наощупь. Я уперлась в стол.

Чай печально затанцевал в стакане, вырываясь за края,… расплескиваясь по столешнице.

Но нам не до этого.

Его руки все властней и властней сжимали меня.
Губы страстно целовали, сводя с ума. Лишая рассудка.

Едва дышала.

Страстные поцелуи в губы, в щеки, в шею. Я чувствовала, как его язык вырисовывал на мне полукруги, заставляя стонать от безумия.

Еще мгновение – и, уложив на мягкий бархатистый матрас сидения, жадно стянул с меня футболку.

Страстные поцелуи в грудь. Властные прижимания к телу.

Я содрала с него куртку.

Рубашка… Не было сил и времени играться с пуговицами. Стянула ее с него и жадно прижалась губами к телу.

Эмиль. Эмиль. Мой Эмиль.

Сумасшествие, сладкое сумасшествие, страстное безумие. Шальные поцелуи и неистовый экстаз.

***
Вы были хоть раз на седьмом небе?

А я была…

***
Тело все болело от былого напряжения. Сладкая боль. Сладкая усталость.

Мы лежали, обнявшись, сильнее теснясь друг к другу, словно от этого зависела наша жизнь.

Слиться. И никогда больше не расставаться. Никогда.

- Эмиль, - робко позвала я. Мне важно, важно было это услышать. – Ты меня простил?

Секунды молчания. Тяжелой тишины.
- Ты проиграла пари, - неожиданно раздалось у меня за спиной. Некий глупый смешок. Некая «умная» шутка.

Передернуло. Моментально обернулась и уставилась в глаза.

Сердце печально сжалось и ойкнуло.

В горле запекла обида.

Милая улыбка плясала на его лице.
- Да шучу я, шучу, - не выдержал моего немого шока Готье. – Шучу. Это я его проиграл. Давно уже проиграл. – Робко, нежно коснулся своей тыльной стороной ладошки моей щеки. Нежно гладил, всматриваясь в глаза. Всматриваясь мне в душу. – Как школьник влюбился. И до сих пор без ума.

Пристыжено опустила взгляд.
Покраснела.

Эмиль улыбнулся. Радостно улыбнулся и поцеловал меня в губы.

***
И снова я лежу в его объятиях, лежу на его руке, всем телом притуляясь к его телу. Прижимаясь к Эмилю.

Нежно гладила рукой его плечо.

Мечты… Мечты… Седьмое небо.

Счастье.

Но зло не дремлет.

И снова дурные мысли. И снова я не могу остановиться.

Не могу.

- Эмиль…

- Да.

- А ты когда-нибудь поддавал меня гипнозу?

Неловкая тишина. Глаза в глаза.

Тяжелый вздох.

- Нет, - наконец-то выдавил из себя Готье. Отвел взгляд в сторону. – Ты так ничего и не ела.

- Не хотелось, - поспешно ответила я, тоже желая сменить тему, убрать неловкость из-за моего безумия, неугомонности. – Но сейчас… с удовольствием.

Радостно улыбнулась я.

Расселась на своей «постели». Ноги спустила вниз, жадно наступивши сверху на свои кроссовки.

Да уж, пол не теплый…

Остатки чая. Мокрые булочки, что едва не свалились с края.

Разбросанный по полу рафинад.

Но из-за бешеного голода все это было за милую душу – жадные глотки холодного чая и божественные кусочки сладкой «восьмерочки».

- Может, тебе еще принести?

- Нет, нет, - торопливо ответила я. – Мне и этого хватит, - бубнила  с переполненным ртом.

И хоть мое положение мне позволяло лишь всматриваться в противоположную стену, но я все же замечала на себе пристальный взгляд Эмиля.

- Не смотри так на меня, - наконец-то не выдержала и с наигранной злостью прорычала, едва дожевала очередную «порцию» булки.

- Почему? – ехидно улыбнулся Готье.

- Я стесняюсь.

Рассмеялся. Добродушно рассмеялся.

Но снова пожирающие взгляды. Снова не мог оторвать глаз.

- Ну, хватит, - пробубнила я, едва не давясь крошками и кусками пережеванного.

Вдруг его лицо невольно скривилось. Глаза стали серьезными. Тяжелый вздох.

- Я соврал тебе.

Дикий кашель вырвался наружу. Едва я осознала, что услышала, как коварная крошка проскочила в дыхательные пути.

Все еще пытаясь справиться с «назойливой гостьей»,  развернулась к Эмилю и вопросительно уставилась в лицо.

Пару прощальных взрывов спасательного кашля.

- Что? – прорычала, как смогла из-за изодранного горла, да и еще напханного булкой рта.

- Насчет гипноза. Был один раз.

Я выжидающе молчала. Боялась даже вздохнуть, а не то, что дожевать оставшееся.
- Помнишь, как ты вышла из больницы. Как пришла на пары… раньше времени. Как пришла ко мне.

Я понимающе кивнула.

- Ты пришла тогда ко мне, вся растерянная, в истерике. Такая влюбленная… Такая искренняя. Я пытался тебя остановить,  пытался тебе врать о своем отношении к тебе. Пытался сделать тебе больно, невыносимо больно, что бы очнулась. Одумалась. Но ты как танк: проще застрелить, чем остановить…- нервно ухмыльнулся. – Я… В общем, - тяжело сглотнул, - в общем, я заставил тебя все забыть. Забыть свои чувства. Сделал тебя мне другом, закупорив твои чувства на замок…

И опять вранье…

- И зачем все это? – бубнила сквозь напханный рот, все еще боясь жевать.

Нервно скривился.

- Я боялся. Я боялся своих чувств. Твоих чувств. Боялся искренности. Боялся отношений. В конце концов, любви. Настоящей любви, а не интереса или привычки.

Шок. Шок и растерянность.

Оцепенение спало.

Я наконец-то прожевала свою булку и тяжело сглотнула.

Но ком в горле все равно торчал. Сдавливал и не давал свободно дышать.

Боль сжимала грудь. А страх ежил кожу.

Я не выдержу еще таких сумасшедших откровений…

- Прости меня, - робко прошептал Эмиль и уставился мне в глаза.

Снова тяжело сглотнула комок слюны. Тяжело выдохнула.

- Теперь мы квиты, - едва слышно прошептала я.

- Я простил тебя без мести. А ты сможешь?

Пристыжено отвернулась.

Покраснела.

- Конечно… да. Но просто мне нужно все это еще переварить, понять, принять…

- Я понимаю.

Неловкая тишина.

Я все еще смотрела бессмысленно на стену, едва не забывая дышать.

- Жуй давай, - послышался шуточный голос Эмиля, но все же вперемешку с неловкостью и болью.

Я, соглашаясь, невнятно кивнула.

Взяла в руки свой чай.

- Нам скоро уходить, - задумчиво прошептал Готье.

- Скоро? До Сиэтла еще час.

- Ты выйдешь не в Сиэтле. Ромул, наверняка, уже ждет, пока ты сойдешь с этого поезда. Так что добираться будешь обходными путями.

- А ты разве не поедешь со мной?

- Я буду рядом. Но на расстоянии. Ты главное не выдавай наше примирение. Пусть думает, что ничего не было. Что я тебя ненавижу. Что бросил. Это на руку. Ври, непременно ври. И остерегайся.

Нервно сглотнула.

- Не бойся, я не дам тебя в обиду, - ласково прошептал Эмиль и поцеловал меня в плечо.

Я благодарно улыбнулась.

***
Через пятнадцать минут поезд остановился на невзрачной, как для пригорода Сиэтла, станции.

Солнце скатилось к горизонту, покрасив небо в яркие краски. Розовый, фиолетовый, синий, голубой. Невероятный закат.

Но любоваться не было времени.

Меня ждет Гудвин в Сиэтле.

Мне нужно его найти. А дальше попытаемся вместе сбежать куда-то еще. Куда-нибудь, где Ромул меня не найдет. Туда, где ему я буду недоступна. Он должен бросить поиски. Это мой единственный шанс.

Эмиль заботливо завернул меня в свою куртку, пока мы добирались до шоссе и искали такси.
Минуты счастья добегали до конца.
Снова разлука. Невыносимая разлука… До боли, до слез, до истерики…
***
Ну, вот и все.

Дверки захлопнулись.

Таксист надавил на педаль.
Тронулись.

Я обернулась. Прощальный взгляд.

Эмиль мило улыбался, нарочно дразня меня своими насмешливыми складочками на щеке…

                __________________________
                Глава Четырнадцатая
                Улыбка сквозь слезы
                __________________________


Солнце предательски закатилось за горизонт, превращая сумерки в ночь.

На вокзал я не поехала.
Ведь вряд ли вовремя замечу появление Ромула. Да и конспиратор из меня хреновый.

Оставался, как по мне, единственный разумный вариант.

Я вышла на одной из центральных улиц.
Затеряться в толпе. Слиться с бурлящим городом.
Я буду сидеть на одном месте. И как бы глупо не звучало, но буду ждать. Ждать, пока Гудвин сам меня отыщет. Теперь я - его игрушка. Теперь он – мой Хранитель. Хозяин. И насколько точно я помню наш разговор, его слова, то теперь он легко сможет найти меня в любой точке планеты. Не знаю, как именно это происходит, но всем сердцем, всем своим естетсвом надеюсь, что это, действительно, «легко» и случиться скоро.
Очень скоро.

На улице неумолимый морозный ночной ноябрь.
Меня давно уже всю трясло от дикого холода.
Без куртки, лишь в одной летней футболке, я напоминала сумасшедшую. И больше привлекала внимание, чем «сливалась с толпой».

Кафе. Оставалось упасть за какой-нибудь затерявшийся в углу столик, медленно, очень медленно попивать чаек и ждать. Ждать Хойка.

Стакан за стаканом.

Жареный картофель.

Сладкая булочка.

Снова картофель.

Снова чай и булочка.

Время тянулось, словно сделано циничным зодчим из резины.

Так не хотелось идти в гостиницу. Снимать номер. Не хотелось светить своими документами. Именем.

Я исчезла. И не только для Ромула. Я исчезла для родителей. Для знакомых. Для колледжа.

В общем, как пить дать, нарываюсь на крупные неприятности. Нет. НЕТ! Я уже давно нарвалась. А теперь начинаю расхлебывать.

Прошло уже достаточно времени, что бы официанты и менеджера кафе стали на меня косо поглядывать. И что? Неужели человек не может кого-то ждать в течение нескольких часов?

Все равно я плачу вам за еду. Тогда зачем пялиться?

Идиоты. Уроды.

И до чего ты, Габи, докатилась?!!

Нехотя сползла со стула. Неуклюже стянула рюкзак со спинки и забросила себе на плечо.

И снова уборная. И снова возможность спрятаться от стыда и неловкости.

Хорошо, что очереди нет.

Устала. Боже, как я устала. Устала от всего этого. От проблем. Как бы хотелось сейчас к Эмилю. Уткнуться носом в грудь – и все забыть. И будь, что будет.

Еле держась на ногах, я протолкнулась в туалет.

Хоть не смотри на себя в зеркало… А то вообще депрессия задавит.

Неожиданно дверь громко, насильно захлопнулась - и щелкнул замок.

Сердце предательски ойкнуло и застыло на месте. Дикий мороз сковал все внутри.
Резкий разворот.

Дыхание на замок.

Сердце в кулак.

- Эмиль, - током пронзило все тело. – Ты… ты… ты меня до чертиков напугал.

- Прости, - живо прошептал Готье и стремительно, спешно ступил шаг ближе.

Его руки тут же обвились вокруг моей талии и жадно прижали к себе.

Нежный поцелуй в макушку.
Зарылся в мои волосы лицом.

Нервно дышал.

Я едва осознавала, что происходит.

- Эмиль… Эмиль, а вдруг нас заметят?

- Не заметят, - торопливо, раздраженно пробурчал Готье и принялся дальше нежиться в моем тепле, аромате.

- Я боюсь, - робко прошептала и наконец-то в ответ прижалась к нему всем своим телом. Всей своей душой… к любимому.

- Я знаю.

- Но то, что ты здесь – это неправильно.

- И это я знаю.- Нервно хмыкнул. - Но я сильно соскучился…

- Всего несколько часов прошло…

- И что? Не успел я тебя обрести, как вынужден отпустить. И снова бродить вокруг да около, подглядывая, присматривая, высматривая,… где ты там,… как ты там.

- Эмиль. Мой Эмиль, - шептала я сама себе, словно ничего и не слышу. В голове снова дурман. Снова тяжело дышать.

Задыхаюсь.
Задыхаюсь от счастья.

- Я тоже очень скучала.

Его руки робко коснулись моих плеч.

Нежный, ласковый поцелуй.

Страстное объятие.

И снова безумие.

И снова срываюсь с катушек.

От нежных игривых касаний его языка моих губ каждый раз пронзает током. Каждый раз невольный стон.

- Эмиль, - пристыжено оторвалась от него. Уткнулась носом в шею. – Не сейчас. Нельзя. Нельзя терять голову… Только не сейчас.

Понимающе молчал. Молчал и лишь сильнее прижимал к себе.

- Как я хочу вот так быть с тобой всегда. Всегда рядом. Неотделимо. Всегда.

Неожиданный стук в дверь.

Я невольно сжалась.
От боли.

Нет. Нет. Не отпущу.

- Ты там уснула? – послышался раздраженный голос женщины из коридора.

Еще мгновение – и та злобно заколотила в дверь.

Едкий смешок Эмиля.

Вдруг он дернулся. Все еще не сходя с места, прижимая одной рукой меня к себе, второй потянулся к двери.

Затвор щелкнул.

- Ты чего? – пораженная его действиями, невнятно прошептала я.

Мгновения ожидания – и дверь сама отворилась.

К нам зашла, влетела, ворвалась женщина лет так под пятьдесят.

Возмущенная, удивленная, смущенная.

Мы все еще стояли обнявшись, прижавшись друг к другу, и с недоумением смотрели на непрошенную гостью.

- Э… э… вы… э…

- Вы что-то хотели? – с наигранной наивностью и «искренним» интересом отозвался мой Готье.
Язвительная усмешка все же предательски вылезла наружу, едва слова утихли.

- Э… э… я… я, вообще-то, в туалет. – Недоумевала та.

- Молодец, - не унимался Эмиль. Вся та же искренность и «неподдельная» забота.

И снова женщина в ступоре. И снова еканье вместо слов.

- Еще что?

Надулась. Напыжилась. Брови нахмурились. Губы сжались. Глаза прищурились.

Секунды молчания… и наконец-то!

- Что вы тут устроили зал свиданий! Тут вам туалет, а не…

- Так идите в свой туалет, мы-то тут причем.

Я едва сдерживала смех от «детской наивности» и искренности, с какой он это говорил.

Прижалась сильнее. Отвернулась в другую сторону, пряча свою улыбку.

Аромат. Аромат моего Эмиля.
Нет ничего прекрасней.

И снова женщина начала пыхтеть от немого возмущения. И снова эканье вместо слов.

Неожиданно Готье немного наклонился и вкрадчиво прошептал мне на ухо:

- Можно, я ее покусаю? Ты не будешь против?

В его словах слышался искренний смех. Добрый, невинный смех.

Как мне этого не хватало… Все это время… Как раньше…

- Не буду, - тихонько прошептала в ответ.

И снова недоумевающий взгляд на гостью.

- Ну, ну, ребята, так нельзя. Нельзя. Это же туалет… - казалось, еще минуту - и она разрыдается от возмущения и немощи. – Выходите, –указала рукой на дверь. Замерла в ожидании. Но сдвига так и не произошло. Снова нахмурилась. – Выходите. Иначе я позову охрану.

Но не успели ее слова сорваться с губ, как Эмиль вдруг напрягся, застыл, не дыша. Пристально уставился ей в глаза.

- Заткнись и успокойся! - грубо, нагло приказал ей Готье.

В душе что-то дернулось. Сжалось.

- Эмиль, - робко, умоляюще позвала я. Зло. Зло закипало в нем внутри.

Отдернул взгляд.
Быстро перевел его на меня. Секунда раздумья – и робко, пристыжено отвел глаза вбок. Обижено поджал губы.

- Прости.

В ответ я прижалась лицом к его груди.

- Мне не за что тебя прощать. Не за что.

- Все равно прости, - задумчиво прошептал Готье.

Тяжело вздохнул.

- Ладно, тебе действительно пора. Гудвин пришел.

- Пришел? – от удивления я даже вскрикнула.
- Пришел.
- Но, может, может…
Предательски запекло в груди. Боль разрывала сердце.
Жадно уцепилась пальцами ему в одежду.
Не отпущу. Нет.

Женщина все еще стояла рядом и немо, молча наблюдала за происходящим.

Первый приговорено шевельнулся Готье. Оторвался спиной от стены. Выпустил меня из объятий.

- Тебе пора, - снова повторил ядовитые слова. Нервно ухмыльнулся. Но в душе, в глазах все еще было много боли.

- Хорошо, - робко прошептала я и ступила шаг на выход.


- Я люблю тебя. – Послышалось вдогонку.

- А я тебя, - смущенно улыбнулась. Обернулась.

Счастливая, хоть и со вкусом слез, улыбка. Его улыбка.

- Береги себя.

- Ты тоже.

***
Каждый шаг от него давался с трудом. Но, сжав кулаки, прикусив язык и выпучив до боли глаза, я шла вперед. Лишь бы не заплакать.

Глубокий вдох.
Выдох.
И снова болезненный вдох.

Я узнала его. Недалеко от входа стоял Гудвин. Оглядывался по сторонам.

Растерянность. Волнение. Искренние переживания.

- Гудвин, - позвала я.
Обернулся.

Я не могла сдержаться. Бросилась к своему настоящему другу. К своему Хойку.
Обняла.

- Привет, - прошептала я.

Да уж. Этот день оказался слишком для меня долгим. Слишком долгим. Казалось, между отъездом, той моей старой жизнью, и нынешним положением пролегла… вечность.

Неожиданно Гуд оттолкнул меня от себя.

Испуганно уставился в глаза.

- Эмиль? Ты была с Эмилем?

Ой.

Ай.

Покраснела.

- Мы… мы помирились.

- Так, так, так, стоп! - Неожиданно замахал руками Хойк и отступил шаг назад. – Перестань.

- Что?
Смутился. Скривился от неловкости.

- Твои мысли, Габи…

- Ой, прости, - казалось, что сейчас задохнусь от стыда. Чего только в моей памяти не сплыло при этих словах «помирились». Сколько боли и счастья вмещают в себе эти звуки.

Но чем больше я хотела спрятать свои мысли, воспоминания, переживания, тем сильнее все вырывалось наружу. Ярче. Болезненней. И откровенней.

- Габи, - казалось, что вампир вот-вот покраснеет, - я лучше выйду на улицу. А ты отдышись. Успокойся.

- Хорошо, - пристыжено закусила губу.

Три глубоких вдоха.

Так. Голуби. Жабы. Рыбки.
Стулья. Кафе. Чай. Чай…
Ай. Булочки восьмеркой… Эмиль. Эмиль. Мой Эмиль… его губы, его ледяные глазки, его коварные бровки.
Та-а-ак! Габриелла Грейс. Сейчас я при всех стукну тебе в рожу, если не перестанешь.
Спокойно… Дыши.

А его забавная родинка на левом плече?

Ай, бляха ты муха. Успокойся же. ГАБИ!

Кровь. Клыки. И Трупы. Много трупов. Слишком много трупов, как для любви.

Толкнула рукой дверь. Вышла наружу.

Слюни повсюду. Мухи летают. Кузнечики прыгают. Мыши бегают.

- Ты о чем? – не выдержал Гудвин и вопросительно уставился мне в глаза.

Вороны летают. Много трупов. Много.

Я смотрела ему в глаза и пыталась не сбиться.

- Пошли, - едва выдавила сквозь сжатые зубы.

Родинка. Моя миленькая родинка на левом.

Ай! Стоп! Кровь… Трупы…

Вот так сражалась еще с получаса, пока мы брели вдоль улицы в поисках такси.

Кстати, от холода меня благородно спас Хойк, отдав свою куртку.

Удивительно, но в ней не было тепла. Словно ее никто и не надевал.

- Ну, спасибо, - в штуку зарычал Гудвин.

Ухмыльнулась.

- Прости.

А вот Эмиль… когда я была с ним…

- Габи, да ты только что перестала про это думать. Неужели опять?

- Прости.

Но перед глазами уже стояло купе. Мой Эмиль, жадно прижимающийся ко мне. Обнимающий, ласкающий, нежно гладящий кончиками пальцев мою спину.

Фух.

Трупы… Много трупов… Мухи… Кузнечики.


В общем, привел меня в чувства только балаган на автовокзале.

Крик, визг, постоянная толкучка.
Сплошной шум, гам-тарарам.

В общем, здесь было не до «считалочки». Все и так довольно хорошо отвлекало, выворачивало и бесило.

Курс на Юджин. А дальше видно будет.

Я утонула в кресле и отдалась прошлому.
Я вспоминала первую встречу. Вспоминала Браяна и Мел. Иногда всплывали моменты ссор с Гудвином.

Да уж, над этими воспоминаниями мы потешались вместе.

Оказывается, я умело доставала этого вампира. И думаю, что если бы не Эмиль, то просто так с рук все это мне не сошло.

Но время шло.

И все наши стычки в плену обстоятельств превратились в мост к дружбе. И теперь Хойк – это тот, кому я доверю свою жизнь. Свое сознание. Друг. Лучший друг.

Гудвин радушно ухмыльнулся.

- Влюбилась в упыря, лучший друг – кровосос.
- Я никогда не скрывала, что неровно дышу к вампирам.
- Да помню я… Мега Гуру вампиров, - ухмыльнулся Гуд.
- Вы такие милые, - шутливо прошептала я.
- Тем, что несчастные или такие сильные?
- Тем, что, несмотря на обладание силой управлять миром, пытаетесь еще жить с нами, людьми, наравне.
- Не все, - тяжело вздохнул.
- Не все, - задумчиво повторила я. Сердце болезненно сжалось.

Уже было почти четыре утра. Еще было далеко до рассвета, но и уснуть я не могла. Голову глушили мысли.

Вдруг резкий удар. Я дернулась в своем сидении, едва не врезавшись лбом о соседнее сидение. Спасибо Гудвину: успел вовремя меня придержать, обняв, приковав к месту своими руками, словно цепями.

- Что это? – едва я смогла прийти в себя, как слова вырвались наружу сами по себе.
- Колесо лопнуло.
- Колесо?
- Да, - неуверенно сказал Хойк, все еще осматриваясь по сторонам.

- Гудвин, - робко позвала.

Не реагировал.

Все еще пристально всматривался в темень окон.

Буквально еще несколько минут невыносимой тряски.

Автобус обреченно последний раз вздохнул и замер.

Хлопнула дверь водителя.

Отворились и передние двери для пассажиров.

Наружу выскочило еще пару мужчин в помощь другу.

- Гудвин, что-то не так? – все еще не могла понять растерянность и замешательство Хойка.

- Ромул.

Ромул? Ромул!!!

От дикого ужаса невольно запищала я.

Тяжелый вдох.

- Ты уверен? – зрачки мои бешено бегали по сторонам, борясь с правдой.

- Почти, - жестко отрезал Гуд.

Резко вскочил с места.

- Ты куда? – глаза округлились до боли. Вскочила с кресла и моментально, сама того не понимая, ухватила Хойка в объятия. – Не пущу. Не надо, Гуд. Пока мы здесь, пока мы вместе, пока в толпе, он нас не тронет.

Гудвин все еще стоял в нерешимости, всматриваясь бессмысленно куда-то вдаль.

- Он рядом. Слишком близко.

Вдруг дикий визг раздался с улицы.

Я сжалась от страха.

Гудвин в секунду так легко вырвался из моих крепких объятий, перескочил через соседнее кресло в проход.
На мгновение обернулся ко мне и грозно прорычал. Приказал:

- Ни шагу из автобуса. Что бы не случилось.

«Гуд, не нужно. Прошу. Гуд. Не иди».

- Габи, он никого не пощадит. Вам нужно бежать, а я… отвлеку…

Прощальный взгляд.


Буквально за пару секунд пролетел через весь салон и выскочил наружу.

Я стояла возле своего кресла, отчетливо слыша биение своего сердца. Оно отчаянно колотилось в груди, желая, просясь выбраться из клетки на волю...

«Никого не пощадит», - обжигающе повторялись слова в голове.

***
Мужчина все еще стоял в недоумении, в оцепенении, смотря на труп.

- Где еще один? Где? – кричал Гудвин ему в лицо, но тот молчал… слова застыли в груди, боясь вырваться наружу вместе со вздохом.

- Уходи. Уезжай! Ау, очнись, - злобно зарычал Хойк и со всей дури тряханул, ухватившись руками, словно клещами, за плечи.

Мужчина удивленно поднял глаза вверх. Стеклянные, напуганные глаза.


- Уезжай!!! – обреченно повторил Гудвин. Руки печально сплыли с плеч. Глаза снова стали пустыми.

Все внимание на звуки.


- Оно… Оно…

Но не успел мужчина выдавить из себя эти слова, как вдруг перед глазами мелькнула Тень. Миг. Доля секунды. Невероятная скорость. Настоящий ад сознания. Мгновение – и докучливый пассажир исчез, словно видение.


Нервные спазмы схватили горло. Руки обреченно затряслись. Едва чувствуя под собой землю, сорвался с места и бросился к автобусу.

Слабо соображал. Едва дышал.

Тело двигалось, казалось, само собой.
Сознание мутнело.

Проворно, неестественно быстро заскочил в кабину. Сцепление. Скорость. Газ до упора.

- Эй, Эй, стой, стой!!! – завизжала девушка внутри салона. – Остановись! Остановись. Ублюдок! Там Хойк! Стой! Стой!

Взбешенная пассажирка тут же уцепилась за руль и попыталась резко дернуть его в бок.

- УБЕРИТЕ ЭТУ СУКУ! – разъяренно заорал мужчина и правой рукой тут же отшвырнул со всей дури эту ненормальную.

Девушка попятилась. Но все же удержалась на ногах, невольно упершись спиной в двери.
Она пыталась отдышаться.

Что-то сковывала ее внутри…. И казалось, что-то вот этот очаг раздерет на части…

Еще мгновение – упала на пол.

Неестественный дикий, ужасающий визг вырвался из ее груди.

Тело корчилось от боли, выворачиваясь в разные стороны. Билась в адском, ужасном, безжалостном припадке.

А затем вдруг … тишина… Неожиданный, неестественный покой…

Но еще мгновение немого ожидания и…

Невыносимые рыдания вырвались из ее полусознательного тела. Рыдания, разрывающие грудь. Сводящие с ума.

Пассажиры боялись даже подойти.

Каждый застыл в своем кресле и с ужасом наблюдал за тем, что происходит.

- Плечо! Плечо! Я горю! СПАСИТЕ! Спасите меня!!! Эмиль, Эмиль… - слова стихли вместе с рыданиями. Резко. Неожиданно. Все так же, как и начался припадок.
Тишина.
Выжидающая тишина.
Минуты бежали в вечность.

Автобус уже уныло катился по дороге, подпрыгивая каждый раз на своей больной ноге.

- Что с ней?
- Больная.
- Так что?
- А что вообще произошло?
Шептались люди, не понимая до конца, что это было.

***
Я не помню, что и как...

Лишь какие-то невнятные голоса.

«Да, я ее муж…» «У нее эпилептический…» «Нет, я сам…» «Спасибо…»

Отдаленные, чужие, стертые в реальности голоса.

                __________________________
                Глава Пятнадцатая
                Свет чьих-то побед
                __________________________

***
Я очнулась в незнакомой мне комнате.
Отель?

Боже, что со мной произошло?
Как я сюда попала?

Тело болит, как после побоев.

Что со мной?

Где Гудвин?

Я сползла с кровати, пересиливая боль.

Мало, что помню. Но плечо. Я думала, что действительно горю. Что это было?

Добралась до зеркала.

Жалкие попытки посмотреть себе на спину.

Ожегов нет. Все, как обычно. Только слегка красноватая «метка», а так. А так, все, как обычно.

Нужно обойти комнату.

Должно быть хоть что-то, что разъяснит мне, что происходит.

Эмиль? Гудвин? Где они?

Кто меня принес сюда?

Так. Стоп. Хватит засыпать себя глупыми вопросами. Все равно ответ я не знаю. И сама по себе вряд ли узнаю.

Обошла комнату.

Заглянула даже под подушки.

Ничего.

Вдруг дверь робко открылась. Внутрь зашел спиной вперед, за собой таща целую гору пакетов, служащий отеля. Молодой парнишка лет двадцати.

- Ой, здрасте, - неожиданно подскочил на месте.

- Здравствуйте, - мило улыбнулась я в ответ, все еще внимательно рассматривая гостя.

- Простите, я просто не ожидал. Мне сказали, что вы спите. Я хотел по-тихому…

- Да ничего страшного.

- Спасибо. – Краснота все еще не сходила с его лица. – Ой, вот, вот вам велели принести, - торопливо протянул ко мне кучу пакетов с покупками, и мило улыбнулся. Такой маленький, миленький. Робкий. Так и начинаешь улыбаться в ответ от умиления.

- А как зовут хоть этого добродетеля?

- Он сказал, не говорить. Что сами, если что, догадаетесь. И да, вот, - торопливо нырнул в карман, а затем, вытащив записку, протянул ее мне, - вот, просили положить рядом с подарками.

- Подарки?

- Да, я так понимаю, с этими вещами. – На последнем слове этот скромный мальчишка снова покраснел.

Смешно. Он был меня старше на пару лет, а вот робостью своей заставлял чувствовать себя не на восемнадцать, а на все сорок пять.

- Спасибо.

Поспешно схватила записку и тут же развернула ее.

Печатный текст.

Вот интриган!

«Габи, я жду тебя в баре».

- Ясно…

Ясно, что ничего не ясно.

- Спасибо.

- Простите еще раз, - торопливо откланялся парнишка и скрылся за дверью.


Я принялась рассматривать подарки.

Нижнее бельишко. Красное длинное платье. Ожерелье. Туфельки красные на высоком каблуке. Белое пальтишко.

Он что… ИЗДЕВАЕТСЯ?

От белья и пальто я бы не отказалась. Нужные вещи. Но платье? Каблуки? Дорогое ожерелье?


Приняв душ, смыв с себя всю усталость от дороги, безумие смертельных приключений, я с радостью напялила на себя этот сексуальный наборчик нижнего белья.

А дальше… А дальше - мои любимые джинсы, синяя футболка и «вечные» кроссовки.

Гавнюк.

Это точно Эмиль издевается. Он знает, как я ненавижу платья и каблучки. Пфе.

Я ему устрою.

Да уж. А рюкзак мой видимо не выдержал путешествия.

Что же.

Очень-очень жаль.

Нужно будет устроить по нем панихиду.

Напомните потом, если будет нетрудно.

Эмиль, Эмиль. Красное платье… Каблучки. Вот гавнюк. И знает же, чем задеть.


Только…

Стоп.

В баре.

А если кто заметит?

А Ромул?



Я брела между столиками, выискивая знакомое лицо.

Буквально минута.

И вот оно.

Горло перехватил ужас.

Боль в груди.

Я смотрела на него и боялась пошевелиться.

Едва дышала.

- Габи, милая, девочка моя, - радостно прокричал мне Ромул и уже за секунду был рядом.

Крепко обнял за плечи.

- Я так скучал.

Тяжело сглотнула. Едва хрипя…

ВРАТЬ.

- Я тоже…

- Ну, ну, не переживай так. Ты же не хочешь меня расстроить.

- Нет, - еле слышно вырвался непонятный звук вместо слова.

Все еще сковывая меня своими руками, будь-то цепями, потащил к столу.

Матильда. За столиком уже сидела Матильда.

- Я думаю, Мати будет против, - тихо, напугано прошептала я, хватаясь за последнюю надежду… сбежать.

- Чего это? – неожиданно подскочила с места девушка. Два шага – и бросилась меня обнимать. – Я так соскучилась!

Глаза широко распахнулись, превратившись в пятикопеечные. Уши от глубокого удивления дернулись. Брови описали ошарашенные дуги.

Боялась дышать.

Я всматривалась ей в глаза, но там была лишь искренняя любовь.

- Чего стоим ребята? Давайте присядем. – Радостно щебетала Мати, уже таща меня за руку к столу. Насильно усаживая на стул.

Но не как врага…

… Как лучшую подругу.

- Мати, - робко позвала я,… позвала ее настоящую. – Мати.

Но тут же мои слова резко перебил Ромул, громко, резво, едва не срываясь на грубый тон:
- Матильда, принеси нам чай.

Ресницы приговорено взмахнули своим веером – и девушка тут же переменилась в лице. Застыла на мгновение, а потом, словно что-то наконец-то поняв, мило улыбнулась.

- Так, я по чай!

- Спасибо, - нежно,… лживо улыбнулся Ромул.

Мати поспешно встала и удалилась в сторону барной стойки.

- Что происходит?

Едва могла дышать. Едва могла… жить.

- Где Гудвин?

Ехидная улыбка. Самодовольно прищурил глаза.
- Горит в аду.

Резко, неожиданно, грубо, насмешливо проговорил Стефано, казалось бы, смакуя каждым слогом.

Взрыв. Взрыв внутри.

Первая реакция – сжаться. Застыть и ничего больше не слышать.

Но затем дикий, животный гнев, вперемешку с болю, взорвался во мне.

С вызовом уставилась ему в глаза.

- Врешь, собака! – дико, злобно прорычала ему в лицо. Все это было каким-то машинальным, инстинктивным. Я тут же дернулась, желая встать, желая наброситься на этого урода: убить, убить, убить!!!, как вдруг оцепенела. Замерла, застыла.

Едва дышала.

Что происходит?

Я не могла шевелиться. Казалось, что тело мое мне не принадлежало.
Словно меня… засыпали полностью песком, заключили в узкую комнату, коробок, бочку,…оставив лишь возможность дышать, смотреть и слушать. Забетонировали в собственном теле.

- Добро пожаловать в мои владения, куколка, - саркастично прорычал Ромул, не сводя ни на мгновения с меня взгляд. – Неужели ты думала, что от меня можно скрыться? Габи, Габи. Это ты погубила Гудвина. Глупого песика. Зря ты так с ним. Ведь все могло бы быть проще. Зачем сопротивляться тому, чего никогда не миновать?

«Я тебя ненавижу!!!»

- Я переживу, - ехидно улыбнулся Ромул. – Тем более, если ты будешь невыносимой, то я всегда смогу тебя приструнить, как Мати.

Слезы наворачивались на глаза.

Гудвин. Мати. Я.

«За что?»

- Простым людям этого не понять. Не понять даже Хойку. Проживи столько, сколько я… Вот тогда и поговорим.

- А вот и я, - радостно пролепетала Матильда и присела рядом. – Вот чай! Эй, вы чего? – удивленно уставилась на меня. – Габи, тебе плохо?

- Нет, она просто вспомнила грустную историю. О том, как злые люди наказывали других, если те пытались испортить им праздник. Правильно, Габи?

Оцепенения спало.

Одышка. В груди все пекло.

- Ром, ей плохо, - не унималась Мати.

- Нет, нет, нормально, - торопливо оправдалась я, изобразив лживую улыбку.

Страх. Ужас. Дикий ужас.

Эмиль. Боже. Мой Эмиль.

Ромул расхохотался, но все же промолчал.

Мысли. Мои мысли,… теперь и они принадлежат ему.

- Ты вся мне принадлежишь.

- А как же Матильда?

Дерзкая улыбка.

- О, Габи, - вдруг неожиданно отозвалась девушка, словно не слышит, не видит все то, что происходит между нами. – Мы скоро поженимся, - искренне, восхищенно улыбнулась девушка и протянула ко мне свою тоненькую ручонку. – Смотри, какое колечко!

Я краем глаза взглянула на Ромула.

Едкий, унизительный смешок. Отвел взгляд в сторону.

- Ты же будешь у нас свидетельницей? Правда? Я так рада, что ты здесь. Что приехала к нам в гости!

В гости?

Я вопросительно уставилась на Стефано.

Мати, видимо, замялась от такого моего поведения и тоже вопросительно уставилась на Ромула.

- Ладно, заткнись уже и не мешай, - вдруг резко, грубо гаркнул в глаза Мати и с отвращением скривился. – Лучше сходи проветриться.

И снова секунды молчания. И снова секунды полного забвения. А затем – клац. И опять милая, чарующая улыбка на ее лице.

- Я пойду воздухом подышу, а вы не скучайте. Хорошо? Простите. Но мне… нужно.

Снова милая улыбка.

Ушла прочь.

Я все еще смотрела ей в след, не веря своим глазам, ушам. Не веря ничему.

- Придется поверить.

- Что ты с ней делаешь?

- Что придумаю, то и делаю, - совершенно серьезно произнес Ромул и сделал глоток вина.

«ТАМ НЕЧЕГО ИСКАТЬ. ЧЕРНОТА И ЛОЖЬ…» - всплыли в памяти слова Гудвина.

- И что теперь будет с нами? Зачем мы тебе обе нужны?
- Обе? Нет. Мати мне уже не нужна. Я ее выброшу не сегодня, так завтра. Знаешь, все же сложно расставаться с привычками… Даже мне. Но я уже решил. Знаешь, я даже думаю над тем, что бы подарить ее Эмилю. Пусть делает с ней, что захочет. Когда-то он так ее хотел. Пусть лепить что угодно. Пусть даже тебя. Я не буду против.

Боль. Горечь. Я задыхалась. Когда-то и меня он… отдаст ему… Испорченную, использованную, другую… Отдаст мою оболочку…

Казалось, что я попала в клетку. В клетку, в которой нет ни дверцы, ни окошка. В которой мне предстоит сойти с ума. Потерять себя… и никогда больше не вернуться.

Хмыкнул.

- А ты права. Знаешь, действительно права. Хотя, если ты не будешь меня расстраивать, то я не буду слишком тебя менять.

- Зачем я тебе? Почему я?

- ИГРА, Габи, все это – лишь игра.

Сердце предательски кольнуло.

Дикий хохот.

- Габи, девочка, неужели ты думала, что ответ в том, что я к тебе неравнодушен. Что я пленен тобой?.. ОЧНИСЬ! Ты – полная дура, зацикленная, помешанная на своих сказочных вампирах, малолетка, с комплексом золушки… Ты ждешь принца? Ой, нет,… не так… Ты ждешь ВСЕМОГУЩЕГО принца, который спасет тебя от всемирного зла? Не хочу тебя расстраивать. НО за все время, пока я существую, НИ ОДНОГО ТАКОГО НЕ ВСТРЕТИЛ. Так что ты уж точно в пролете.

- Ты говорил, что когда-то любил. Трудно в это верить…

- Любил. Потому я ее и убил. Не дал никому. И не дал и ей самой все испортить. И теперь только все светлое о ней во мне храниться. Она не успела выпустить свой яд.

Тяжело сглотнула.
- Ты больной.

Ухмыльнулся в ответ. Глаза возбужденно сверкали от собственной коварности и самолюбия.
- Сумасшедший.
- И это говорит та, которая всегда себя называла умалишенной.

Снова комок в горле. Комок ненависти, презрения… Обида стремительно сменялась яростью. Дикой яростью.

Я ненавидела все в нем.

- Этот статус еще нужно заслужить. А ты это сделал сполна. Больной ублюдок.

- Ой, ой, как больно, - расхохотался Ромул.

- Я не понимаю, за что когда-то выбрала тебя Матильда. Ты же действительно пустой. Внутри чернота и гниль. Ничего настоящего.

- Матильда выбрала игру. Вот только вместо борозд кукловода я ей вручил веревочки куколки. И теперь она будет любить любого, кого я скажу. Или кого скажет любой другой из вампиров, в общем, кому будет скучно. Кому она понравится. Кто подберет ее.

- Ты ее отпускаешь?

- Я ее выбрасываю.

Живую…

- Живую, живую. Но и то лишь потому, что бы ты знала, чего стоит бояться. Что тебя ждет, если будешь со мной состязаться. Игрушка должна повиноваться своему Хозяину, а в ином случае он вправе это «отладить». И потом, я не мог моего любимого друга лишить двоих кукол. Пусть тоже поиграет. Я же не изверг.

- Сомневаюсь, что бы ты о ком-то заботился…

- Я всегда забочусь об Эмиле. И до тех пор, пока существую, я буду отравлять ему жизнь. Только так чувствуешь, что еще живешь. Только так… Ни любовь, ни дружба, ни счастье… не способны на это… Только Боль. Боль и ненависть. Неистовая боль и дикая ненависть. Лишь они… не приедаются.


                __________________________
                Глава Шестнадцатая
                Игрушка
                __________________________


***
- Ладно, пошли в номер. Надоело мне уже тут торчать, - раздраженно прошептал Ромул и встал из-за столика.
- А Матильда? – хваталась я за слова, как за спасательный круг.
- Габи, не поможет. Мати сама себе даст толк. Сегодня она мне не нужна. Да что сегодня. Раз ты у меня появилась, то я согласен уже на ее уход. Так что вставай и пошли. И веди себя разумно, иначе я всегда смогу тебя заставить лишь одним только словом.

- Я тебя ненавижу.

- Я знаю. Знаю. А теперь вставай и пошли.

Грубо схватив меня за локоть, потянул на себя, не давая права выбора.

***
Всем было все равно. Все видели его грубость, насилие в поведение, но отворачивались, словно от глупого видения.

Видения.

Видения, как мой мир проваливается под землю.

Затолкнул в номер.
Я едва удержалась на ногах от сильного толчка.

Боль. Внутри разгорался пожар обиды и отчаяния.

- Знаешь, я вот всегда поражался. Зачем вообще вампирам нужны игрушки? Они как тараканы на кухне – никакой пользы. Все равно приходится питаться от других.

С наигранной жалостью покачал головой.

- Тупость. Правда?

Да пошел ты.

Вдруг его взгляд скользнул по моему телу,… осматривая с головы до ног. И снова с ног до головы.

Брови игриво дернулись.

- Хотя, может, с тобой не все еще потеряно, - едва я услышала слова, как Ромул уже стоял рядом. Резко, грубо схватил за шею рукой, притянул к себе. Я чувствовала на губах своих его дыхание.

Не могла говорить.

Да и не надо.
«Я быстрее умру, чем это произойдет!»

- Неужели?

Его рука еще сильнее сжалась, лишая меня воздуха.

- Несколько коротких слов и ты будешь вечно меня хотеть.

«Не я. А лишь кукла»

- Ну да. Ты права. Я и так добьюсь своего. А вот твои мучения только мне на руку. Эмиль просто будет в восторге от моего плана. Правда?

Вдруг его губы нахально, властно прижались к моим.

Отвращение. Тошнота. Дикий адский ПРОТЕСТ. НЕНАВИЖУ!

Гортанный смех. И снова насильно поцелуй.

Но вдруг оторвался и грубо швырнул меня на кровать.

- Фу. Воняешь вся этим Эмилем. Помойся и выброси эту уродскую одежду.

Сам ты  урод.

Жадно потерла свою шею.

Ужасно пекло горло от боли.

- Я пойду подкреплюсь и вернусь. Не делай глупости. Все равно найду тебя и тогда уже точно сделаю своей собачкой.

Вышел наружу.
Щелкнул замок.

Десятый этаж.

Отличный замок.

Я осматривалась по сторонам в поисках спасения, но лишь унылая эклектика красоты «старого» стиля печально улыбалась моему приговору.

НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ!

Со всей дури пнула ногой стул.

Перевернула маленький столик.

НЕНАВИЖУ!

Сгребла со стены картины.

НЕНАВИЖУ!

Дикие рыдания вырвались наружу.

Я визжала от боли и отчаяния.

Эмиль. Эмиль. Эмиль.

Милый мой Эмиль.

Я смотрела на растрощенные вещи, на разбитое стекло…

Мне жадно улыбалась ото всюду смерть.

Это мое спасение.

Мое… и его.

Так будет меньше боли.

Я не хочу быть глупой куклой.

Я не хочу быть ничьей… кроме…

Кроме Эмиля. Я готова отдать ему свою жизнь.

Только ему.

Жадно подхватила с пола осколок.

Огромный осколок, способный погубить меня. Освободить.

Свобода…

Это мой путь из клетки на волю.

Мое окошко.

Замок щелкнул.

Вернулся.

ВЕРНУЛСЯ.

Нужно что-то делать. Решиться. Решиться раз и навсегда.

Аккуратно сжимая стекло в руках, я поспешила в ванную.

Замок на защелочку.

Сердцечко в кулачок.

Любовушку в небушку.
В белые облачка на голубом покрывальце… На свободу…


Я залезла в ванную и жадно зажалась в углу.

Сделать шаг, крошечный шаг - и освободиться.


- Что ты там причитаешь? – не выдержал Ромул и закричал мне через дверь.

Дернулась на месте.
Воду, нужно включить воду. Шум. Шум.

«Пенка. Уточки. Водичка. Пенка. Уточки. Водичка», - словно ополоумевшая, я стала повторять слова за словами, не желая впускать больше в свою голову этого ублюдка.

Только так я освобожусь.

Только так.

«Пенка. Уточки. Водичка…»

Вода, рыдая, вырывалась из крана наружу, текла мне на руки, футболку, джинсы. Текла, смывая всю боль. Унося меня с собой.

Рука дрожит и сердце млеет.

Душа болит. Свободой веет.

Жадно сжав… до боли, до крови, до крика стекло в руках я… сорвалась.

Бешенные, сумасшедшие надрывные движения.
Кончик стекла мастерски рисовал на мне красные линии.

Кровь вырывалась наружу, из меня… и тут же, едва достигала кончиков руки, неумолимо срывалась вниз и растворялась в бурлящей воде.

Неожиданно дикий крик раздался за дверью.

- СУКА! ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?

Убьешь игрушку… ранишь Хозяина. А есть шанс и УБИТЬ.

Убить.

Убить.

С каждым повтором в голове этого зловонного слова, я насыщалась сладостью боли. Его боли. Он кричал в комнате, а я еще сильнее и сильнее разрезала себе вены.

Тошнота. Голова кругом. Боль в груди. И ДИКАЯ ЭЙФОРИЯ.

Вдруг раздался голос Эмиля. Перезвон его колокольчиков.

Я лечу на небо? Небо? Ты берешь меня к себе и даришь его музыку? Даришь мне перезвон…

В голове все терялось и мутнело.

Мой Эмиль.

Go ahead and soon come back,
Be yourself and do not forget.
That when you hit this world,
You’ll have no place to be burn.


Again and again.
Again and again.
Again and again. [1]



***
Я не мог понять, что происходит. Он лежал на полу, едва шевелясь. Мой старый друг и нынешний враг.
Враг, в руках кого сейчас вся моя жизнь.
Вся она.

Лежал на полу, едва дыша.


- Где она? ГДЕ ОНА? ГДЕ? РОМУЛ! УМОЛЯЮ? ЧТО ТЫ С НЕЙ СДЕЛАЛ?

- В ванной, - едва слышно прошептал Ромул.

Я толкнул дверь…
… дверь…

Это был первый раз. Истинный раз, когда я понял, что мир проваливается.

Я умираю.

Я бросился к ней, но ее бледное лицо смотрело на меня обликом смерти.

Кровь. Ее было так много. Всюду. Всюду.

Я пытался закрыть ее раны своей рукой, но кровь уже и не пыталась особо вырываться наружу.

Устала. Устала… Слишком устала…

Она не пыталась бороться за жизнь.

_______
[1]- слова из песни "Again" группы "45ЕН".


                __________________________
                Эпилог
                __________________________


Я толкнул дверь…

Это был первый раз. Истинный раз, когда я понял, что мир проваливается.

Я умираю.

Я бросился к ней, но ее бледное лицо смотрело на меня обликом смерти.

Кровь. Ее было так много. Всюду. Всюду.

Я пытался закрыть ее раны своей рукой, но кровь уже и не пыталась особо вырываться наружу.

Устала. Устала… Слишком устала…

Она не пыталась бороться за жизнь.

- Пей, Габи, Габи. Милая, всего лишь глоток. Милая, один… умоляю… Габи.

Но она не шевелилась.

Сердце устало доколачивало прощальный вальс.

Вальс со смертью.

С покоем.

Со свободой.

Во мне что-то сломалось.

Я тоже не хотел дышать.

Уйду… зачем мне мир без нее? Я готов умереть.

Но умру я…

УМРЕТ И ОН.
Сердце разрывалось на части, кровь закипала в жилах.

В голове мутнело, терялся рассудок.

Влетел в комнату…

Тот, с кем я делил вечность.

Тот, кого истинно любил как друга.

Тот, кого истинно ненавидел.

Я думал, думал, что ненавидел.
Только теперь я понял смысл. Истинный смысл этих слов.

Я смотрел в его растерянные, полные боли и отчаяния глаза.
Наигрался?

Резко. Без капли сожалений.

Хруст позвонков.

Легкое усилие плачущей души – и голова отлетела на пол.

***
Дикий визг послышался из соседней комнаты.

- Габи. ГАБИ! ГАБИ!

Ее вывернуло в дугу, неестественно сжимая в предсмертных муках.

К ней пришла боль своего конца и его прощания.

Дикая, визжащая кровь, полная горя и боли.

Это был мой последний шанс.

Я снова разорвал клыками себе вены на руке и стал насильно, жадно вдавливать каждую каплю своей крови в нее.

- Глоток, милая, глоток.

И вот он. Спасительный звук. Звук, как смерть врывается ей в тело, но вместо души, забирает боль. Забирает неволю. Забирает хрупкость… Человекоподобие…

Широко распахнутые глаза.

Выкрученное от боли тело.

Но это временно.

А дальше – дальше вечность. Наша вечность.
Вечность, где мы вдвоем.
Где мы вместе навсегда…




    А ведь этого эпилога могло и не быть.
    И в жизни так чаще и случается.
    Шаг в сторону и оступаешься… – а поддержать некому.
    Некому спасти… или, что еще хуже… Можно опоздать.
    Опоздать спасти все… что истинно важно.
    Минуты, секунды, доли секунды решают все.
    Но все же выбор быть счастливыми или
    навеки кануть в небытие несчастной или
    несчастным – это НАШ выбор, а не кого-то другого. Полностью Наш.
    Протестовать нужно пока еще жив.
    Пока еще можно дышать.
    А смерть, смерть – лишь возможность побеждено сложить руки.
    Сложить руки и сдастся.
    Сдаться им...
    Ничего так и не доказав, ничего так и не добившись.
    Проиграть им.
    Позорно проиграть без боя.




ЗА КАДРОМ


***
Я и не знала, что у Эмиля дома нет нормальной кровати! Представляете, он все это время дрыхнул на небольшом твердом диване.
И как только такое возможно?
В общем, мне пришлось самой покупать огромную кровать, лишь бы хоть как-то уснуть рядом с этим… шальным зловредом!

***

- Габи, я с тебя в шоке! Я думал, что когда ты будешь вампиром, то полюбишь спорт.
- Спорт – это яд! Я его никогда не полюблю!
- И это говорит тот, кто бегает быстрее любого спортсмена на олимпиадах.
- Да. Я так говорю. Все равно я уверенна в том, что зарядку придумал мазохист!
- Умный человек.
- Все равно  ненавижу ФИЗКУЛЬТУРУ!!!

***
- Нет, я не понимаю. Эмиль, нет, ты объясни? Почему Габи пустили, а я тут должен стоять? ОНА ЖЕ РОЖАЕТ ТАМ! Понимаешь? РОЖАЕТ! О, Господи…
- Успокойся, Бра.
- Успокойся? Успокойся? Да я сейчас начну кору этого дерева грызть от истерики.

***
- В общем, Браян, крепись.
- Что? Неужели ДЕВОЧКА? – умоляюще пропищал молодой папаша.
- Девочки. Целых две.
- Что? ДВЕ? КАК ДВЕ? ВЫ ЧЕГО? ЧТО Я БУДУ С НИМИ ДЕЛАТЬ? ЭЙ?! А? А?
- Да ладно, успокойся, а то сейчас челюсть от волнения выплюнешь. ПАЦАН! ПАЦАН у тебя!
- А-а-а!!! Я ЗНАЛ! МОЯ МЕЛЛИ! А-а-а-а!
- Но следующие будут девочки.
- Да без проблем. А-а-а!!! ПАЦАН!!!

***
- Габи, мы назовем его в честь тебя! Все это благодаря тебе!
- Мальчика в честь меня?!!
- Ну, ну…. Да. Габриель.
- Да уж… Знаешь… лучше Гудвин назови…
- А… Согласен.
- И я согласна… - подтвердила Мели.

***

- Вы мне подарок на День Рождения? Габи, ты же подарки не даришь!
- Теперь дарю!
- Брелок? … С твоими ключами? Вау.
- Придурок, хватит издеваться! Иди уже на улицу и смотри!!!


- А-а-а! СУКА! Я В ШОКЕ! Я ОХРЕНЕВАЮ!! А-а-а!!! Ребята! Я вас люблю!!! КРАСНОЕ ФЕРРАРИ. А-а-а!!! Я просто в нереальном улете. Я в шоке!!! А слышите, как мурчит мотор? А-а-а! СПАСИБО РЕБЯТА!!! Я В ШОКЕ! НИКОГДА БЫ НЕ ПОДУМАЛ!

- Ну, так, а как? Если бы не твоя поломанная тачка, то я бы вряд ли сейчас прижимал к своей груди мою любимую миссис Габриеллу Готье.