синестетик

Меня зовут Максим. Максим Игоревич Фадейкин. Кое-кто зовет меня Макс. Кое-кто за моей спиной добавляет - безумный. Хоть это не так. Я не безумец и тем более не сумасшедший.
Я такой же как и вы. С той лишь разницей, что у меня есть кое какие качества, не совсем понятные другим людям. Дело в том, что я синестетик.
Странное слово, правда? Не совсем понятно, что оно означает.  Честно говоря, я и сам не знаю как это обьяснить, но иногда, вернее очень часто я могу связывать цвет, музыку и запахи воедино.
Когда играет музыка, то она обязательно выглядит для меня как картина и картина порой настолько безумная, что напоминает мне творения авангардистов. И наоборот, когда я смотрю на картину, то где в моей голове звучит музыка. И она порой намного прекраснее, чем сама картина. И еще запах. Нет, не запах масляной краски и свинцовых белил, но какой-то иной, порой я чувствую, как пахнет луг на пейзаже, чувствую тепло и шелест травы. До меня доносятся медвяные нежно розовые ароматы степного клевера и щебет стрижей высоко в небе.
 Но и  это не самое во мне удивительное.
Ведь я не умею рисовать. Не умею сочинять музыку и не пишу стихи.  Я даже не могу связано написать изложение, не могу выразить на бумаге  то, как я провел лето, или излить свои фантазии.
Я не умею.
Зато мои образы, мои фантазии настолько реальны, что я порой не могу отличить,  где вымысел, а где реальность. Все это сливается для меня воедино и порой приобретает пугающий меня цвет.
Бело- черный. Запах хрустящей кожи и оранжевых мандарин.

Я еду по заснеженному мосту за рулем ярко красного автомобиля. Я вижу только свои руки в кожаных перчатках. От них пахнет скрипучей черной кожей и в тесном воздухе салона с резким запахом свежих мандарин.  Скорость невелика и тем не менее  мой автомобиль резко бросает в сторону ограждения. Хлопок и скрежет помятого металла капота. Я чувствую, как едко пахнет голубой тосол  перегретым паром выплескивающийся на мороз. И еще свист воздуха из пробитой правой шины. Но он снаружи, все это снаружи, а внутри салона пальцы плотно до ужаса, до скрипа  обхватившие руль и удар головой о руки, удар о лед и брызги стекла вылетающие наружу. И холод, уверенно заползающий внутрь. Машина проламывает лед, он скрипит, проседает и тогда приходит ощущение сна и понимаешь что это не по настоящему что это замедленное кино, которое скоро оборвется как старая черно белая пленка… И еще приходит ужас. Липкий страх до онемения,  до дрожи в коленях, он не дает пошевелиться, я знаю, это всего лишь  в обезумевшую кровь вкачивается гормон  норадреналин, но он сковывает, не  дает вздохнуть, и тогда, вдруг ясно понимаешь, что это конец, и чувствуешь этот  запах черноты без боли, серый туман, и отделение сущности от физического тела, и все кажется таким маленьким, и красный автомобильчик ткнувшийся носом в ледяное дно и черный рваный проем среди белого льда  и даже мост, все это крутится и вращается со все убыстряющейся скоростью  и вдруг понимаешь, что ты стоишь на мосту, и ты простой прохожий ты обыкновенный зевака, ты  смотришь в пролом, на далекий внизу пролом и зеленоватые пузыри отмечают то место куда только что ухнул ярко красный автомобиль.  И не понятно, что это было, кто разбился в том автомобиле ты или кто-то другой. Ведь ты даже никогда не был в том городе, тебе незнакомы эти названия и даже эта река, ведь ты все это придумал, ведь так. И только запах мандарин и скрип черной кожи перчаток намертво вцепившихся в руль.            

Красно – оранжевый Горячий. Запах газа и разогретого масла.
Или  вдруг другой эпизод. Садишься в грузовик и это странно, потому что никогда не водил грузовики. И тем не менее поворачиваешь ключ зажигания и при этом чувствуешь как в салоне отчетливо пахнет газом все сильнее и сильнее он даже перебивает запах нагретой на солнце кабины, запах машинного масла и некачественного бензина. Мотор вяло крутит и чихает двигатель, он не заводится. И вдруг искра. Отчетливо видно как проскакивает голубая искра между контактами и с шипением вспыхивает газ. Секунда и все горит. И время тянется как резиновое и горящее пламя выжигает воздух и еще можно выпрыгнуть, но на это уже нет времени, оно лопается и кабину будто бы мягкой но сильной рукой отрывает и отбрасывает в сторону. И еще  жар. И его чувствуешь только сотые доли секунды, потом боль разрывает каждую клеточку существования и опять наваливается темнота и все опять как во сне. И нет ни боли ни мыслей а только кружение по спирали и отдаление в темноту.    
И тут звонок прерывает мои мысли.
Звонит Серега. Я не знаю кто такой Серега, у меня нет друзей с таким именем, но тем не менее я знаю его, он мой друг, школьный товарищ хотя не помню и одновременно знаю его с где то с класса третьего пятого.
Я зажигаю газ и ставлю чайник. Скоро придет Серега. Запах серы от сгоревшей спички и голубой огонек. Он не пахнет.   



Белый. Запах небесного ультрафиолета. Ослепительно белый свет медицинского кабинета и алая кровь на кончике иглы. А еще белая искорка на зеркальном металле шприца.   
Снег. Он ослепительный до синевы. На него нельзя смотреть без черных очков. Снег, а еще холод. И шелест. И запах стерильного кабинета. Здесь слишком много ультрафиолета, он разьедает нос, хочется чихнуть, и -50 и свист ветра.  Когда я стоял гораздо ниже, примерно в пяти тысячах метров отсюда, снег хрустел, было довольно тепло, грело солнце, я был без шапки, и совершенно не верилось, что через несколько часов невозможно будет снять перчатки, не обморозив через минуту пальцы.         
Я смотрю вперед и вижу только спину впереди идущего. Мы в связке. Идти тяжело еще тяжелее дышать. Воздуха должно быть достаточно я проверял маску, плоский баллон за спиной полон, но кровь стучит в висках и белоснежный снег иногда застилает розовый фильтр пелена.
Мы идем, помогая себе ледорубами, и ледяная стена становится почти отвесной. Мы втыкаем в нее блестящие крючья и ползем вверх. Все выше и выше. И над нами неподвижно висит ослепительно белое солнце. И вокруг до самого горизонта расстилаются бело серые  облака. Только не смотри назад, говорю я себе и оборачиваюсь и далеко внизу вижу наши следы и еще дальше далеко вниз другие облака, они кучеые белые, они  мягкие как перина, и когда я был маленьким,  то смотрел на них и думал что они как вата, как пух.  И вон то облако похоже на зайца машет лапой, будто просит: спускайся и поиграй со мной.      
И мешком пролетает тяжелое тело. И мы вдвоем повисаем только на моем кручье. И я вижу искорку солнечного зайчика на хромированном металле и я торопливо вколачиваю в лед крепеж, и разбиваю палец и капля алой крови попадает на второй крюк и я уже понимаю что не успею и медленно как во сне выскальзывает верхний крюк и туго натянутая как струна веревка слабнет и мы силой падения вырываем следующую и падаем падаем прямо в обьятия того зайца…    
И запах ультрафиолета процедурного кабинета. И медсестра только что сделала мне  укол и блеск белой искры на шприце и капелька алой крови на кончике острия…
- Ну что вы как заяц прямо, говорит доктор, ведь это простая прививка. От нее не умирают.
Я не боюсь доктор,  это просто воображение...