Заговоренный

     (Посвящается моему другу - Николаю Деменчуку)

Переполненный людьми автобус покатился по склону назад, и, подминая под себя перила, рухнул с моста вниз...
Крики, стоны, скрежет металла... застывший ужас в тухнущих глазах.
Так толком никто ничего и не понял – не успели понять...

- Да и я сразу вроде как на миг сознание потерял...  Наверное, было б лучше, если бы автобус перевернулся и набок упал – меньше было бы жертв. А то ведь  он «напопа» стал – и все мы, как горох, ссыпались вниз и сами же  подавили друг друга... Я в самом низу оказался. Как жив остался? Что-то мне подсказывало не выдыхать воздух, а то потом, думаю, не смогу снова расправить грудную клетку. Дышал поверхностно... Сверху давило так, что в голове стучала кровь, как молот по наковальне. Девчонка возле меня  лежала... Так жалостливо на меня смотрела. Руки у меня оказались над головой – ничем не стесненные. Какое-то время своей рукой я помогал ей удерживать голову над водой. Но потом  глаза её закрылись, прядь её волос, дрожавшая от её дыхания, замерла на месте. Первыми на месте катастрофы оказался патруль милиции. Слышал, как где-то сверху уже стали бить стекла и вытаскивать пострадавших из салона автобуса...
Запомнился один из милицейского патруля – такого и не захочешь, так запомнишь. Он остановился напротив меня, присел и неспешно закурил. Глядя на меня, стал давать советы: «Ты девке-то голову придержи, а то захлебнётся...» «Ты бы лучше помог людей вытаскивать»,- говорю я ему. «Ты попи... мне ещё!» - огрызнулся он и, поднявшись, куда-то ушел.
Когда большую часть тел надо мной вытащили, и давление на тело ослабло, нашел в себе силы выкарабкаться через окно наружу... Потом нашел среди лежавших тел своего брата. Стал делать ему искусственное дыхание. Кто-то из врачей сказал: «Не мучай тело...» Но я продолжал, пока брат не задышал.
Его забрала «скорая помощь». Благо ваша больница оказалась рядом – я сюда пешком пришёл. Как там мой брат?
                *
Я посмотрел на него с восхищением. У него самого лицо цветом «перезрелой вишни» - одна сплошная гематома, а он всё о брате беспокоится.
- Теперь с ним всё будет хорошо, - успокаиваю я его. – Ты-то сам как себя чувствуешь?
- А что я, - смеётся он. – Я заговоренный - в «рубашке» родился. Да...
- Ладно, заговоренный, - говорю я ему, - пойдем, осмотрим тебя, а по ходу дела ты мне и расскажешь о своём чудесном рождении.
- Доктор, вы мне брата покажите, чтобы я не переживал.
- Хорошо. Пойдем...

                *

Родители мои  в селе жили. Не сказать, чтобы далеко от города, но и не так близко, как хотелось бы...
Это сейчас, например, сел в машину и через пятнадцать минут уже в городе. А тогда, в послевоенные годы, только и был один верный  и доступный транспорт – телега с лошадьми...
Вот потому, когда мать сказала отцу, что у неё начались схватки, отец, обливаясь от волнения холодным потом, кинулся запрягать лошадей.
У матери это были уже третьи роды. Но какие роды без волнения? Хоть сколько рожай, а только страх всегда есть...
Ехали спешно, но бережно... На середине пути дорога выгибается дугой, обходя брошенную кошару. Возле неё, как полагается, хатка – жилище пастухов, но к тому времени без окон и дверей – одни проёмы, а перед хаткой деревянный сруб – колодец. Так ещё до того места мать стала кричать, что рожает. Отец от волнения стегнул лошадей. Тут мать ещё больше закричала. Лошади то ли от боли, то ли с испуга понеслись  галопом! Да так, что не остановишь...
В какой-то момент колесо телеги цепляется за сруб колодца – телега разлетается в щепы, а за ними - в разные стороны и все, кто в ней был.
Мать очнулась, стала звать отца. Отца за вожжи кони далеко утащили в степь. Однако, хоть и с ушибами, но все живы. Все, не все...
Мать встает, озирается по сторонам.
-  Что так смотришь? – спрашивает отец
-  Как что? Где дитя?
Отец думал, что мать умом тронулась.
-  Какое дитя? – удивляется отец, предполагая, что ребенок у неё в животе.
-  Тьфу на тебя! Да я же родила дитя. Ищи дитя!
Кинулся отец искать ребенка. Всё вокруг обошел. Нет! Нигде нет!!!
-  Пойди, - говорит ему мать, - в хате посмотри.
-  Смотрел, - хмуро говорит отец. – Пустая хата.
Мать с болью посмотрела на сруб. Кивнула головой.
-  Может в колодец упал?
Благо на срубе цепь осталась – по ней отец и спустился в колодец. Мать, охая, встала и подошла к срубу.
-  Ну, что?
-  Ничего нет! – отозвался отец. – Тут воды по колено...
Стали снова искать. И вдруг, откуда-то вроде как писк донесся.
-  Из хаты, - кричит мать и бегом туда.
В хате пусто! И тут снова запищало что-то. Отец кинулся к русской печи,  что в хате против окна стояла, и едва не весь туда влез, и ... Вытаскивает он оттуда что-то копошащееся и черное от золы и сажи ...
-  Сынок, а как это ты сюда залетел?
 
                *
-  Вот так я и родился, - смеётся он. - Мать мне сказала: « Ты, сынок, в «рубашке» родился. Видно, Бог тебя с самых первых минут бережёт." И назвали меня, в честь Николая Угодника, Николаем.