Глава 10

     Известие о гибели ученика в автокатастрофе, стало потрясением для всех в Доме. Виктор был не просто «визитной карточкой» ДОВОДА, он был настоящим лидером среди воспитанников. У всех учеников, всегда было чувство, что он сможет помочь справится с любыми проблемами, первым ответит на любой вызов. Например, Катю и других девочек не могло не восхищать то, что Виктор отказался пользоваться «кувшинкой» и ездил на мотоцикле. Именно такая смерть несла в себе для всех страшный символизм расплаты за свободолюбие. Для «байта», эта потеря тем более была невосполнимой.
     В понедельник, на следующий день после трагедии, Евгений и другие «биты» собрались в беседке, где Пётр долго рассказывал им о своём последнем разговоре с Виктором, вернее о том, что он услышал от него. Ребята были потрясены тем, что Виктор, бесспорно сильнейший из них, увидел всю их жизнь под таким углом. Невольно, ученики начали представлять себе, какой могла бы быть их жизнь без Дома, но это оказалось очень пугающе. Майки были не на всех, только на Петре, Дмитрии, Павле и Евгении. В эти дни устройство не показывало ничего, кроме темно-коричневого фона. Впрочем, у Петра, время от времени, на майке появлялись пейзажи поздней осени и слякоти. Тут к ним подошла Светлана Александровна. Она должна была поговорить с ними по поводу случившегося, выяснить их самочувствие. Разумеется, ребята заговорили с ней о своих переживаниях, о страхе перед смертью, и о том, что жизнь каждого человека может оборваться в любой момент.
     - Как же так, Светлана Александровна? Живешь, живешь. А потом раз, и тебя уже нет. Совсем нет! – спросил Александр.
     Что могла ответить женщина? Она сама пережила подобную трагедию. Несколько лет назад, она потеряла сестру в аварии.
     - Все наладится. За осенью и зимой, всегда приходит весна. – женщина кивнула на майку Петра. - Знаете ребята, я, конечно, не знала Витю так хорошо как вы, но я уверена, он был замечательным человеком. Он не пропал бесследно. Остались вы – его друзья, и вы помните его. Есть такая притча: души двоих человек сидели на небе и пили нектар; поднеся, в очередной раз, кубок ко рту, один из них увидел, что он пуст; тот опустил кубок и сказал: “Меня забыли!” Понимаете? Вы, те, кто его помнят – живы. Его идеи остались и приносят пользу людям, делают мир лучше! Двести лет назад люди и представить себе не могли сегодняшний мир. Да, что там двести, пятьдесят лет назад!
     Пётр был неутешен:
     - Ничего эти идеи не улучшат! Виктор правильно сказал: “До нас были люди, и после нас будут!” Времена меняются, а характеры – нет! А значит, все будут повторять те же ошибки, что всегда. Все достижения используют только для того, что бы заработать на них. Продать подороже, как нас! Кому, вообще, нужно делать мир лучше?! У всех, в мире, только одна забота – брюхо и кошелёк себе набить.
     - Петя, ты неправ. – не согласилась Светлана Александровна. – Нет ничего плохого в том, что бы хотеть жить хорошо. Все любят хорошо покушать, и ты тоже. Есть, конечно, и очень корыстные люди, но не обязательно все такие. Далеко не все! Есть же священнослужители, и даже отшельники, которые отказываются от всего лишнего, и посвящают себя тому, что бы помогать другим. И они счастливы!
     - Помогать в чём? – не понял Пётр.
     - В жизни! Я не знаю, о каких ошибках, которые повторяют снова и снова, ты говоришь, но уверяю тебя, в том-то и дело – благодаря старшим, опытным людям, молодые и учатся жить правильно.
     - Виктор не захотел помощи Дмитрия Всеволодовича!
     - Значит, его предложения были Виктору не по душе, но это же не значит…
     Пётр перебил женщину:
     - Точно, не по душе! Он так и сказал! Так значит, счастье от человека зависит от его души?!
     - Ну, конечно, Петя! Это же очевидная истина! – удивилась Светлана Александровна.
     - А почему нас всё время заставляли думать о том, как улучшить чьи-то жизни, а не думать о своей душе?
     - Так, Петя, вот поверь мне на слова: вас никто, никогда не заставлял ничего делать. С вами обращались очень и очень хорошо. Вы тут, как в Раю жили.
     Тут не сдержался Александр, один из «битов»:
     - Это Виктор сейчас в Раю!
     - Извините ребята, - поправил себя женщина.
     - А с чего мы взяли, что в Раю?! Почему не в Аду? - Пётр ужаснулся мысли. – Что вы вообще про этот Рай заговорили? – обратился он к женщине. – Вам это те священнослужители сказали? Двести лет назад! – насмешливо передёрнул он. – Двести лет назад люди тоже в Рай хотели! И что теперь? Лично я стал только дальше от всего этого! Какой он, этот Рай? А тысячу лет назад, люди представляли себе его таким же, как мы пробуем сейчас?
     В разговор вмешался Евгений:
     - В Рай-то попадает душа, а не человек? А кто же его знает, что хорошо для души?!
     Пётр вскинул голову:
     - Точно! Для души! Виктор пытался со мной об этом поговорить, но я не мог понять всю мудрость его слов. А ведь всё просто – о душе-то надо думать!
     Светлана Александровна поняла, что надо заканчивать разговор:
     - Ребята, куда вы спешите?! Вся жизнь впереди!
     - У кого впереди?! У Виктора?! У Серёжи?! – разошёлся Пётр (на его майке уже вовсю бушевал шторм). – Виктору двадцати одного года не хватило, что бы разобраться! А у нас на всю жизнь только одна проблема намечается – продать себя подороже! У нас времени больше, чем у них, а толку?!
     Женщина попыталась заговорить, но Пётр не давал:
     - Если дело, действительно, во времени, то Катя всех нас спасёт! Поедет в свою Японию, сделают они там её вакцину, и все будем жить по двести лет. Тогда, что – Рай на земле начнётся?!
     Светлана Александровна подвела итог:
     - Петя, ты подожди с Японией. Ты сам съезди домой, отдохни. Все так же переживают. А у вас через два дня встреча с японцами.
     Женщина встала и пошла, видимо, к Смирнову. А тем временем, «биты» разбуянились ещё сильнее. Последнее, что до неё донеслось, это его слова к остальным «битам»: “Какие двести лет?! Да, половина населения Земли сегодня не представляет, в каком мире живёт! Может быть, им это и вовсе не интересно!”
     Через час «биты» разъехались по домам. Смирнов был сильно обеспокоен рассказом Светланы Николаевны о случившемся разговоре. Он понял, что ребятам действительно трудно смириться с потерей, и подумал, что, возможно, встречу с представителями «GlobaFood» будет лучше перенести, хотя бы на неделю. Он позвонил организатору встречи и поинтересовался, не возможно ли отложить консультативную встречу на некоторое время, так как всё равно это должен был быть лишь маленький отчёт о проделанной работе, а у них, в Доме, возникли небольшие вопросы, которые нужно было решить. Смирнов понимал, что ему ответят жёстким отказом, но то, что он услышал, было куда жёстче. Организатор ответил, что тянуть время не получится, так как у японской стороны тоже есть вопросы. Например, почему все ученики Дома принадлежат к европеоидной расе? Или, почему все они русские? Эти и некоторые другие «непонятные» моменты, «GlobaFood» собирался начать обострять на международном уровне, если ими попытаются манипулировать.
     Положение было безвыходным, и что бы как-то разрядить обстановку в Доме, Смирнов решил устроить всем ученикам вылазку на свежий воздух, как раз в день перед встречей-отчётом. В среду, всех воспитанников вывезли на природу. Присматривала за ними Светлана Николаевна. Из своих домов «биты» добрались самостоятельно. Оказалось, что за те два дня, что Пётр отсутствовал в Доме, он кардинально пересмотрел свою жизнь. Об этом директор узнал от своего заместителя, уже вечером, после пикника.
     Сразу по возвращению в Дом, в кабинет к Смирнову пришли Светлана Николаевна и ученица Валентина. Обе были сильно обеспокоены. Говорить начала женщина:
     - Дмитрий Всеволодович, может лучше перенести завтрашнюю встречу? Тут что-то совсем не то с ребятами. Мы вам сейчас покажем запись. Валя, что там у тебя получилось?
     Директор не понимал в чём дело. Он одел линзы. Перед тем, как включить запись, Валентина пояснила:
     - Петя много чего до этого говорил, в основном про Виктора, а тут я ему сказала, что со временем всё наладится, и вот…
     Смирнов оказался где-то, судя по пенькам и траве, на опушке леса, среди толпы учеников. В центре стоял Пётр в майке, вокруг него все остальные, а вокруг ребят (из-за ведения съемки на открытом пространстве), со всех сторон, была необъятная пустота, похожая на небо, сплошь затянутое странными серо-голубыми тучами. Пётр возбуждённо, и немного злобно говорил Валентине:
     - В том-то и дело! Мысли шире: все возлагают самые большие и светлые ожидания на будущее. Надеются, что кто-то сделает их жизнь лучше. Ну, что же, они это получили. Они получили нас! И используют, когда понадобимся. Как собак, на привязи держат. На что мы тратим свою жизнь?! На то, что бы помочь им жрать побольше. А думать-то о душе надо! Нельзя так потакать всем их прихотям. – он повернулся к Кате. – Мы так, что, все двести лет будем зависеть от людей, которые не заслуживают и дня такой жизни, которую они ведут?! Виктор! Серёжа! Вот должен жить двести лет! Но их больше нет! А мы - есть! И наши разработки, «кормопелаги» и остальное, всегда должны быть в наших руках! А не только, когда их владельцы снова не смогут обойтись без нашей помощи. Весь наш мир – одна семья. Мы, как заботливый родитель, должны заняться воспитанием наших неразумных детей – остальных людей! Вот та самая настоящая ответственность, которую мы должны на себя взять! В конце концов, Валя, помнишь, ты мне про ту книжку рассказывала – “Твари мы дрожащие или право имеем?”
     - Вот, ты бы “ту книжку” почитал, авось поумнел бы! – получил он ответ Валентины.
     Пётр пренебрежительно отмахнулся:
     - Поверьте мне, есть люди, которые знают, как правильно распоряжаться нашими возможностями. Они нам помогут!
     - Ты же сказал – в ваших руках?! – вмешался Алексей, сидевший рядом с Валентиной.
     - Это – одно и то же! – отрезал он, и, немного задумавшись, обратился к Кате. – Слушай, Катя, подумай об ответственности за то, что ты собираешься сделать. Зачем, вообще, нужно дарить долгую жизнь таким бесполезным людям, какие сегодня населяют мир вокруг нас?! К концу  своей двухсотлетней жизни, они будут так же бояться смерти! Я даже так скажу, они не проживут это время с большей пользой, раз-уж не могут правильно распорядиться меньшим сроком! Зато, есть люди, такие как Виктор, которым явно мало отпущенного им природой времени, для того что бы воплотить в жизнь все свои задумки. Катя! Ты только подумай, зачем заселять планету кем попало? В конце концов, придётся вводить ограничения на рождаемость. Они же понапрасну будут занимать место тех, кто, возможно, более достоин жизни! – он обвёл взглядом ребят вокруг себя. - Ну, что вы со мной согласны!
     Пока Пётр говорил с Катей, его майка вывела спереди и сзади довольно пугающее изображение: полуразрушенное каменное кольцо какого-то древнего колодца. Постепенно, это сооружение стало приближаться к «зрителям». В глуби колодца не было видно ни блеска воды, ни тем более дна. Через пару мгновений, следившие взглядом за этой картинкой ребята окунулись в абсолютную тьму. Ровный чёрный фон продержался несколько секунд, после чего, майка самопроизвольно отключилась, и ученик остался стоять уже в серой робе.
     После пары секунд тишины, раздался голос Кати:
     - Дурак ты, Петя, и уши у тебя холодные! В Доме тебе делать нечего! Тебе не к японцам, а в другое место надо!
     - Ты про Японию, вообще молчи! – не сдержался «бит» Евгений.
     После этого, началась обычная ссора, все загалдели. На этом запись закончилась.
     Светлана Александровна вопросительно посмотрела на директора:
     - Я не знаю, что делать!
     - Да, тут всё ясно. – Смирнов смотрел мимо женщины, и рассуждал вслух. – У ребят стресс! Завтра пускай подтвердят, что на работу им по-прежнему нужно несколько месяцев. Расскажут про «технические проблемы». Назначат дату сдачи проектов. И всё! Все их материалы заберём, а сами они пусть «отдохнут». Этим заказом они заниматься больше не будут. – Несколько секунд он помолчал. – Да, и вообще, надо что-то с ними делать. Так и до беды не далеко! – он снова посмотрел на своего заместителя. – Спасибо. Я разберусь!
     Светлана Александровна положила руку на плечо девушки, приглашая её к выходу. Валентина, слегка наклонившись, освободилась от руки воспитательницы и обратилась к Смирнову:
     - Дмитрий Всеволодович, можно с Вами поговорить?
     Бегло переглянувшись с директором, женщина вышла из кабинета. Смирнов усадил Валентину за стол и приготовился внимательно слушать.
     - Дмитрий Всеволодович, мы закончили систему навигации…
     Мужчина облегченно махнул рукой:
     - Да, ты не думай об этом. Может, домой съездишь? Отдохнешь! А то тут такие страсти кипят!
     - Да, я хочу домой. Насовсем! Отпустите меня, пожалуйста! Меня и Алексея. Мы с ним, уже всё решили!
     - Может быть, не стоит так, сразу? У вас же здесь большие возможности. Да, и все мы тут, как одна семья. Ну, если не считать этого…
     Валентина перебила:
     - Нет, Дмитрий Всеволодович! Моя семья у меня дома. И, я сама хочу свою семью! Мы с Алексеем хотим. Здесь, мы просто работаем, а настоящая семья, это другое… - она немного помолчала. – Знаете, когда я была маленькой, моя бабушка рассказывала мне про Вавилонскую башню. Как её строители заговорили на разных языках… Ну, Вы знаете?! – директор кинул, как о само собой разумеющемся факте. – Мы тоже перестали понимать друг друга! Да, я и не хочу пытаться! И дело тут не только в том, что у нас разные характеры, или в том, что мы занимаемся разными проектами. Будь у нас желание, мы нашли бы общий язык. Вы же нас знаете! Уж кто-кто, а мы-то точно считаем себя вправе учить остальных, как нужно жить и поступать! Естественно, после истерики Петра, мы все, слово за слово, разговорились на тему его слов. И знаете, что? Далеко не немногие из нас отказались от идеи абсолютной власти! Однако, каждый из нас по-своему представляет себе правильно устроенный мир! Ребята сошлись только в одном: каким бы они не видели свой идеал, построить его они могут лишь упорным трудом. А, на мой взгляд, наш мир итак прекрасен, и я хочу полноценно в нём жить. После той истории с Серёжей, мы с Алексеем сильно сблизились, а теперь всё твёрдо решили. – девушка слегка улыбнулась. - Такой «запретной темы» не было на наших занятиях.
     Валентина больше не знала, что добавить. Смирнов смотрел на неё с пониманием, и, вспомнив о Викторе, решил не продолжать уговоры. Он пообещал уладить все формальности, и девушка ушла.
     Сейчас были заботы поважнее. Нужно было провести встречу с представителями «GlobaFood», без осложнений. А «байт» вызывал серьёзные опасения. Уже ближе к ночи, Смирнов пришёл к Петру, что бы поговорить о событиях последнего времени. Однако, ученик заговорил с директором, как ни в чём не бывало:
     - Евгений Николаевич, не берите в голову. Я сегодня погорячился. С кем не бывает?! Вам не о чем волноваться. Завтра на встрече,  я сделаю всё как надо: придумаю какие-нибудь проблемы, на решение которых нужно много времени; назначу конкретную дату сдачи проекта... Вы  ведь об этом хотели поговорить?! А, по поводу материалов – вот, пожалуйста!
     Пётр протянул мужчине «бусинку»  и продолжил:
     - Но, вот, по поводу моей дальнейшей работы в Доме, или ещё где-то… Мне нужно серьёзно подумать. Не знаю, сколько времени мне понадобится, что бы дать окончательный ответ.
     Смирнов отказался от «подарка», даже не из-за возможного существования копии, а, что бы не демонстрировать лишний раз своё теперешнее недоверие к ученикам. Накануне переговоров, это могло только всё испортить.
     На следующий день, в четверг, спустя неделю после шахматного поединка Виктора, на встречу с представителями «GlobaFood» в московской гостинице «Эверест» приехали: Смирнов, Пётр (остальные «биты» не захотели ехать, да и не были необходимы: они разъехались по домам ), и ещё человек десять из каких-то других ведомств, и переводчик. Переговоры начались в конференц-зале. Японская делегация так же была многочисленна. После длинного монолога их главы, настала очередь Петра говорить о трудностях, с которыми им пришлось столкнуться в процессе ознакомления с деталями предоставленных материалов. Пётр, обратился к гостям на японском языке. Однако ни переводчик, ни сами гости ничего не могли разобрать. Ученик повторил свою белиберду ещё раз, но по-прежнему, толка не было (в общих чертах, его обращение можно было описать следующим образом: “Оригато! Хацамуто хасаймас, Курилы самурай. Хирасима нагасаки камикадзе, харакири!”). Наконец, Пётр встал из-за стола, перешёл на сторону гостей, и отчётливо произнёс несколько фраз. Переводчик с облегчением пояснил:
     - Мы выполнили все работы по Вашему заказу и готовы предоставить Вам конечный продукт прямо сейчас!
     Пётр даже не посмотрел в сторону директора, а вот на Смирнова посмотрели многие члены российской стороны (в лучшем случае с удивлением). Японцы были шокированы не меньше. После пары секунд ступора, их глава с улыбкой протянул руку ученику. Рукопожатию хотел было помешать самый пожилой участник российской стороны, и уже направился к воспитаннику, диктуя на ходу переводчику текст извинений за это недоразумение, но его даже близко не подпустили. Японцы сначала просто перехватили мужчину, и, расплываясь в улыбке, начали жать ему руки, а затем и вовсе выстроились «свиньей» вокруг Петра.
     Конструктивного диалога теперь получится, не могло, да и сам воспитанник предложил гостям “закончить формальную часть и перейти к делу”. На соблюдение дипломатического протокола времени не было. «С боем» выводя Петра из гостиницы, японцы понимали, что это далеко не самая трудная часть дороги домой. Именно домой, в Японию! Пребывание в посольстве могло растянуться на много недель, и привести ко многим проблемам. Нужно было действовать в этих стихийно складывавшихся обстоятельствах. Будучи в таком осадном положении, японцы внимательно прислушались к предложению новоиспечённого «союзника». Тем более, что его вариант решения неизбежных осложнений, одновременно являлся и единственным условием сделки – перелёт на «PRIMUS» (ученик пообещал передать все материалы с необходимыми пояснениями, только после того как попадёт на орбитальную гостиницу). Петр объясни своё пожелание так: во-первых, со времени прошлого пребывания на орбите, побывать там ещё раз, стало его заветной мечтой; а, во-вторых, (и это уже больше интересовало японцев) добравшись до орбитальной гостиницы из московского аэропорта, на единственном в России «мотыльке» , в последующем, можно было беспрепятственно вернуться в Японию. План был более, чем реален, учитывая, что руководство российского филиала компании-владельца «мотылька» подчинялось лишь приказам из штаб-квартиры в Токио. Учинение препятствий отлёту со стороны российских ведомств, могло привести к огромным осложнениям, и без того не простых отношений с Японией. После недолгих торгов, японцы согласились на эту «увеселительную» прогулку.
     Получив известие о том, что воспитанник Дома желает срочно посетить «примус» для передачи ценной информации, японская компания-владелец этого комплекса приняла решение о срочной «эвакуации» лиц пребывавших на тот момент в гостинице . Согласно статье №35 орбитально-гостиничного устава, при выселении из гостиницы, постояльцу, в обязательном  порядке, предоставляется пять часов на подготовку к отлёту. В этот раз, уже через полтора часа после того, как воспитанник попросил о «прогулке», «мотылёк» из Австралии забирал последнюю партию постояльцев «примуса» (не обошлось, правда, без нервотрёпки: не досчитались одного, совсем недавно поселившегося пассажира). На борту остались лишь несколько членов обслуживающего персонала.
     Многие могут припомнить бесконечные репортажи и статьи о мистической гибели «примуса» ровно через 99 дней после годовщины катастрофы  Титаника. То повальное паломничество к гадалкам и прорицательницам, предсказывавшим (рано или поздно) гибель орбитальной гостиницы. По большей мере, этот «информационный шум» провоцировался сознательно, что бы избежать возникновения паники среди населения, ведь в те дни, мир был беззащитен, как никогда. Всему виной чехарда со спутниками связи, возникшая из-за разбросанных взрывом обломков «примуса».
     В действительности, всё произошло так. Ровно в три часа дня, с «примусом» состыковался «мотылёк» с находившимися на его борту Петром и членом «GlobaFood» инженером-программистом Комируши (как обычно, гостиница встретила приближающийся челнок яркой вспышкой, «посчитав» его куском мусора). Оставив гостей на орбите, челнок отправился обратно в Москву. А уже через тридцать минут наземные службы потеряли связь с этой орбитальной гостиницей. Двумя часами позже, во всемирной сети Globa.net, «домашний мальчик», в режиме реального времени обратился «ко всем заблудшим» жителям планеты. Пётр говорил о том, что настало время покончить с прежним тупиковым путём человечества, и подумать о спасении собственных душ. Пояснил, что очень скоро, получит код доступа к системе управления фермами, и контроль над этими комплексами перейдет в их руки (при этих словах, он показал съёмку web-камеры, запечатлевшей связанного по рукам и ногам, корчащегося в припадке Комируши ). Первым же делом, ученик пообещал уничтожить фермы, тем самым принеся «заблудшим» освобождение от их «храмов чревоугодия». По словам Петра, все ужасы и тяготы, с которыми столкнётся человечество в первое время после ликвидации «кормопелагов», станут заслуженной расплатой в начале исцеления от смертоносной зависимости.
     Обращение Петра длилось уже полчаса, и лишь одному ему было ведомо, что он хотел сказать ещё. Не знал он одного: его сигнал, первый за два часа с момента потери связи с орбитальной гостиницей, по инструкции, был тут же заблокирован, и не транслировался никуда, кроме как в службу государственной безопасности Японии. Этих тридцати минут, сотрудникам спецслужб вполне хватило, что бы проанализировать и оценить сложившуюся ситуацию. Стало очевидно, что Пётр изолировал персонал и Комируши в кают-компании. Следовательно, сам ученик находился на капитанском мостике, и контролировал систему жизнеобеспечения гостиницы. Было вполне возможно, что в качестве дополнительной пытки, он перекрыл подачу кислорода заложникам. Даже в случае попытки штурма (на который могло потребоваться несколько часов), спасти инженера и остальных людей не представлялось возможным.
     Ровно в шесть часов вечера, по московскому времени, «PRIMUS» озарил небосклон последней и самой яркой из всех своих вспышек. Прожекторы на корпусе орбитальной гостиницы автоматически послали пучок света максимальной мощности, в попытке отклонить с курса приближающуюся баллистическую ракету. Снаряд попал прямиком в сферическую кают-компанию. Что же касается комплекса в целом: центральный компьютер «примуса» выполнил команду герметизации и расстыковки всех жилых модулей. Все эти белые цилиндры отпрянули друг от друга и хаотично разлетелись в разные стороны. Эта операция была заложена, как раз, для того что бы не подвергать опасности жизни всех пассажиров, если один или несколько жилых модулей получат тяжёлое повреждение.
     Потеряв дар речи, Пётр смотрел через иллюминатор на обломки того «бастиона», в котором ещё десять минут назад считал себя недосягаемым. В его глазах был ужас от осознания своего краха. Естественно, он не обратил внимания на то, что его модуль, вопреки команде компьютера, остался состыкованным с соседним отсеком (даже, если бы и обратил – это дополнительный запас кислорода), и, что не начался автоматический процесс вывода его модуля с орбиты для последующего приземления. С поникшей головой, крепко зажмурившись и поджав губы, Пётр застыл у иллюминатора. Даже мимолётный взгляд на бескрайние просторы планеты, где жили люди, которых он не смог «спасти», окончательно опрокинул бы его в бездну безысходности. В контрасте с заполнившим всё вокруг безмолвием и холодом космического вакуума, где-то глубоко внутри себя Пётр слышал нарастающий рёв отчаяния, поглощавшего его как лавина. Резким рывком, из этого транса его вырвал, хранимый вот уже несколько лет глубоко в сердце, до боли знакомый голос:
     - Ну, всё!
     Пётр обернулся и остолбенел от того, что видел. Подобно нимфе, пленяя своей красотой (но, в отличие от мифического персонажа, не скрывая враждебный настрой), оставив позади себя открытый люк соседнего отсека, паря в невесомости, к нему приближалась Варвара. Более всего, во внешнем виде девушки завораживали её чёрные как смоль волосы туго заплетённые, массивные косы. Их было около десятка. От области затылка, с каждой стороны по несколько, они тянулись по плечам вниз. Остальные были убраны назад. Не смотря на то, что концы всех этих «канатов» были закреплены на уровне чуть выше бёдер, под ремнём (в условиях невесомости, это очень практично), благодаря большой длине волос, Варвара могла свободно двигать головой.
     Будучи ещё поглощённым своими переживаниями, Пётр решил, что это не больше, чем галлюцинация, но уже через секунду резкая боль от удара в челюсть убедила его в реальности происходящего. И это было только начало. Один за другим, девушка стала наносить удары своей правой рукой  (но походило это, скорее на пощёчины). При этом, она говорила, что теперь не нуждается ни в каком приказе. Спустя пару мгновений, муки Петра за судьбу человечества сменились страхом за собственную жизнь. С отчаянием тонущего человека, собравшего последние силы, что бы позвать на помощь, он подал голосовую команду «свистку»  (очевидно, с помощью которого и разобрался с персоналом и инженером) и включил его на полную мощность. В отличие от Петра, девушка была без защитных плёнок в ушах, и моментально «отключилась».
     В течение следующих тридцати минут, Варвара была без сознания. Она не спала, и ей не снились сны, а то, что она видела в тот момент, было скорее реакцией организма в невесомости на сигнал «свистка». В её голове проносились эпизоды вчерашней экстренной встречи со Шпорой. Тогда, он рассказал Варваре, что воспитанник Дома Пётр оказался вовлечённым в заговор одной международной террористической организации. Совсем недавно, благодаря информации из той самой белой капсулы, Евгению Николаевичу стали известны детали плана террористов, по захвату ферм с помощью воспитанника. Всё должно было произойти на орбитальной гостинице. Шпора долго и обстоятельно разъяснял девушке подробности перед тем, как сказать главное: простого задержания Петра Варварой или кем-либо другим было недостаточно, так как он представлял огромную ценность для террористов, и его освободили бы ценой любых жертв, и тогда, кто знает, смогут ли службы государственной безопасности предотвратить новую атаку. Учитывая это, единственным выходом была ликвидация ученика. Однако, это могло привести к огромным проблемам в политических отношениях России с Японией, поэтому, нужны были реальные доказательства замысла Петра. Нужно было дать ему время продемонстрировать свои намерения. Варвара получила приказ: находиться поблизости с воспитанником, и лишь после получения ею сообщения от Шпоры, уничтожить ученика. Это должно было стать последним заданием девушки. После него, она могла покончить со службой и начать новую жизнь, как она и просила. После недолгих колебаний, девушка согласилась выполнить поставленную задачу. Последнюю! Ещё вчера, в среду, Варвара прибыла на орбитальную гостиницу, в качестве обычного постояльца, и дожидалась прибытия Петра.
     Очнулась Варвара в том же модуле, где дожидалась приказа от Шпоры. В голове у неё немного шумело, а кровь сильно пульсировала. На ней были одеты наручники: за спиной, запястье правой руки было приковано к щиколотке левой ноги. На уровне талии, руки были перетянуты её же «трофеем» . Рядом, в паре метров от неё, у полуоткрытого люка, поджав под себя ноги и слегка наклонившись вперёд, казалось уже очень давно, замер Пётр. Он смотрел перед собой, чуть вниз куда-то в пустоту, и не поднимал взгляда на девушку, но всё же было видно, что он готов выслушать всё, что она захочет сказать.
     Сильное чувство злобы у Варвары вызывало не столько её беззащитное положение (или то, как она в нём оказалась), сколько то, каким близким и одновременно недосягаемым для неё было спасение: в полуметре, перед её лицом парил ключ от наручников. В попытке ухватить его, она стала выполнять трюки, достойные настоящего акробата: снова и снова она кувыркалась через голову, крутилась вокруг себя, ловила его со спины, но всё в пустую: едва коснувшись руки, ключ тут же отлетал в сторону.
     Пётр повернулся к Варваре, но по-прежнему смотрел куда-то мимо неё:
     - Мне бы твои проблемы, Варенька! – произнёс он, пытаясь вырваться из поглотивших его раздумий.
     Варвара прекратила напрасные попытки и оставила висеть ключ там же, перед её лицом:
     - Сними с меня наручники. – своим тоном, она старалась дать понять, что у него нет другого выхода.
     На лице Петра появилась горькая улыбка, а в голосе слышался какой-то надгробный сарказм:
     - Уж хотя бы эти оковы, я точно могу снять!
     Он отвернулся в сторону и стал потирать запястьем свой правый висок. Варвара заговорила ещё твёрже:
     - Это – конец! Понимаешь? Надо было раньше думать! Теперь послушай, как всё будет: мы приземлимся, и тебе придётся ответить за всё это.
     Он посмотрел ей в глаза и попытался объяснить:
     - Не надо говорить со мной как с преступником! Ты просто ничего не понимаешь, но в этом нет твоей вины. Мне и самому открыли глаза совсем недавно, пару дней назад. Мы с ним, собирались принести людям избавление от этих  «кормопелагов».
     Нужно было как-то разговорить его и убедить не делать новых глупостей. Она успокоилась и заговорила:
     - Петя, ну подумай, что ты говоришь?! Какое избавление, поубивать вы всех решили!
     - Ты же ничего не знаешь! Ни один человек не пострадал бы! Это было моим условием, и он всё предусмотрел. Всё было продумано: я передаю код к системе управления, после этого они начинают уводить все «кормопелаги» в безлюдные районы и там уничтожают.
     Варвара не могла даже просто слушать всё это:
     - Ну, подумай ты своей головой! Какие условия?! В какие “районы”?! Тебя же просто использовали! От тебя был нужен только код. Они получили бы контроль над фермами, и потребовали бы выкуп или, что-нибудь ещё. Думаешь, ты смог бы как-нибудь контролировать их действия?! Да, тебя в тот же момент убили бы…
     У неё сердце оборвалось. Ведь это же её послали убить Петра! Стало ясно, уж если и существовали какие-то террористы, то связан был с ними отнюдь не воспитанник. Скорее всего, Шпора, вообще, задумал всё это сам. Залог успеха и слабое место в Доме девушка сама ему подсказала, когда упрашивала о помощи.
     Продолжить размышления помешал голос Петра:
     - Варюша, ты не знаешь, о чём говоришь. Наша цель была намного важнее, чем какой-то выкуп. Я собирался освободить всех людей!
     Стараясь объяснить ему истинное положение вещей, девушка сама описала внешность «того человека», которому воспитанник должен был передать код. По лицу Петра стало ясно, что Варвара оказалась права. От такого потрясения, он даже обмолвился о том, что незадолго до пикника, когда он покинул Дом, «кувшинка» привезла его совсем в другое место, где он и встретился с Евгением Николаевичем. Девушка продолжала говорить, но воспитанник перестал её слушать. Он ушёл глубоко в себя, и старался всё осознать. Немного подождав, Варвара снова, но уже мягче попросила снять с неё наручники. Пётр отвернулся в сторону и, немного помолчав, заговорил:
     - Да, ты права. Меня использовали. Но ты многого не знаешь. У меня, действительно, была цель – спасти человечество. Незадолго до смерти, Виктор поведал мне истину! Но тогда я не смог осознать всю глубину его слов. Будь он сейчас с нами, его мудрость помогла бы избежать ловушек и найти верный путь. Он считал меня слишком слабым, что бы помочь ему спасти этот мир. Это я его убил, своей слабостью Ему не на кого было рассчитывать.
     При этих словах, Варвара почувствовала свою глубокую вину во всём случившемся за последние несколько дней, и захотела объяснить Петру, как всё было на самом деле. Но пугала невменяемость воспитанника. Девушка задумалась о том, что из всех учеников, только Пётр повёл себя так(!). Видимо, пережитое потрясение и встреча со Шпорой, только обострили в воспитаннике всё то, что давно искало выхода.
     - Ох, Петя, Петя… “Нам этого потомки не простят!” – процитировала она с понурой головой .
     Воспитанник повернулся к ней и возбуждённо заговорил:
     - О ком ты говоришь? Чьё прощение тебе нужно? Этих?! – он кивнул на люк, подразумевая тех, кто либо не хочет «спасения», либо пытаются использовать его. - Кто они, что бы судить нас?! – на его лице появилась недобрая улыбка. –  Варенька, не бойся, я всё придумал. Нас ждёт впереди счастье! Ты только подумай – мы встретились здесь не случайно. Нас судьба свела! Милая моя, родная, тогда, в Доме, я не догадался показать тебе Луну заново, как Виктор, но сейчас я могу подарить тебе её всю целиком. – он кивнул на прикреплённую на стене инструкцию по эксплуатации скафандров «Открытый космос для чайников». – Луноград уже третий месяц стоит пустым, дожидается гостей. Там есть все условия для жизни. Я уверен, попасть внутрь комплекса будет легко. От кого его там особо запирать?!
     Едва девушка собралась ещё раз объяснить, что свело их здесь на самом деле, как следом, услышав о готовящемся «подарке», ей стало ясно, что пора брать «быка за рога». Мельком взглянув на парящий в десяти сантиметрах от её лица ключ, она застенчиво улыбнулась, посмотрела Петру прямо в глаза и сказала:
     - Петя, ну о чём ты говоришь? Какая Луна? Виктор тогда подарил мне мой портрет. Самый настоящий портрет! Правда, он написал его не на холсте разными красками, а на стекле обычной водой. Но, всё равно, он смог точно изобразить все черты моего лица. Он даже не забыл о моих глазах разного цвета. Только представь, мой левый глаз на портрете был таким же, как у меня в жизни, и в какой-то момент он засветился ярким светом от вспышки  «примуса». Этого самого, на котором мы сейчас!
     Завороженный услышанным, Пётр приблизился ещё немного, стараясь рассмотреть внимательнее её левый ярко-голубой глаз, что бы представить себе ту красивую сцену ещё подробнее. Не отрывая взгляда от воспитанника, Варвара слегка потянулась вправо и ухватила ключ зубами. Пётр поравнялся с ней лицом к лицу, почти вплотную, и протянул руку к её левому виску, что бы поправить небольшую прядь волос. Краем глаза он заметил, как девушка подмигнула ему своим левым глазом. В следующее мгновение, Петра ослепила и оглушила ярко-голубая вспышка, как раз из области зажмурившегося глаза. А затем, он почувствовал сильный удар прямиком в свои зубы. Варвара ударила его лбом. Она сразу же налегла на него своим телом и стала подминать под себя. Оказавшись сверху, девушка зажала его голову между ног. В панике, Пётр попытался укусить её за внутреннюю сторону бедра, но сильная боль в зубах помешала ему. По той же причине он не смог подать команду «свистку». Сдавив ему шею так сильно, как она только могла, через несколько секунд Варвара ослабила захват и сквозь зубы выдавила:
     - Петя, мне ничего не стоит свернуть тебе шею! Но я не хочу этого делать. Я тебе дураку жизнь хочу оставить! Я и без тебя наручники сниму, просто времени больше потрачу. Слушай меня внимательно. Возьми ключ у меня изо рта и освободи меня. Если вздумаешь, что-нибудь «выкинуть», я тебя порешу тут же!
     Пётр снял с девушки наручники и ремень. Освободившись, она первым делом вырвала «свисток» и заковала самого ученика.
     Теперь оставалось провести расстыковку отсеков и начать вывод модуля с орбиты. Но поводов к спешке не было. Варвара не представляла, как она будет выкручиваться из всей этой истории с захватом ферм. В качестве свидетеля Пётр был явно негоден. Любая экспертиза признала бы его невменяемость. А может быть им и вовсе не дадут добраться живыми до суда. Она старалась придумать, куда можно запереть Петра после приземления, что бы спокойно всё обдумать.
     Сам воспитанник, будучи закованным, даже не пытался освободиться и только молча, смотрел на девушку. Спустя немного времени, он заговорил:
     - Варвара, послушай меня. Теперь твоя очередь думать головой. Что меня ждёт дальше? Тюрьма? Лечение? Тогда, лучше убей меня сейчас! Если я и виновен в чём-то, то только в том, что люди оказались не готовы принять спасение из моих рук. Но я всё понимаю, они просто ещё не готовы к этому. Я подожду!
     Варвара закатила глаза и собиралась что-то сказать, но Пётр отрезал:
     - Посмотри на меня, и скажи, что ты, точно, хочешь для меня всех тех ужасов, которые начнутся после нашего возвращения на Землю! Я готов принять эти муки, но они будут напрасны. – он сделал небольшую паузу и добавил. – Я сам себе судья! Никто больше! И я прошу, если ты действительно хочешь сохранить мне жизнь, помоги мне привести в исполнение единственный справедливый приговор: отпусти меня в Луноград. Люди еще не готовы принять мою помощь, но скоро созреют. Срок моего заключения кончится лишь, когда они всё поймут, и призовут меня. А до тех пор я не заслуживаю дышать земным воздухом или греться на солнце. – он ненадолго опустил голову, а затем вновь посмотрел ей в глаза. - Видишь? Я не сумасшедший тиран, желающий избежать наказания, а лишь прошу не мешать исполнению приговора!
     О чём с ним можно было говорить? И, что его ожидало на Земле?
     Через полчаса, отсеки расстыковались, Варвара выбрала нужный курс и начала приземление. А модуль Петра в медленном кружении стал удаляться в бездонную тьму. Он направлялся к Луне. Вероятно, в этот момент затворник думал о том, что самым большим счастьем для него теперь будет – созерцание голубизны Земного шар, время от времени появляющегося в поле зрения с холодной Луны.