Наблюдатель. Глава 7

Это было самое лучшее воскресенье в моей жизни. Никогда еще я не была так счастлива, находясь в таком маленьком ограниченном пространстве и в таком немногочисленном обществе. Сколько нового я открыла для себя за какие-то двадцать четыре часа. Когда-то давно, в мои реальные пятнадцать лет, в пуританской женской школе одна моя подруга, ставшая в последствие известной актрисой, заявила: «Медовый месяц я хотела бы провести в постели!», за что нас обеих на длительное время лишили прогулок и десертов, как понимала я ее теперь. Я убедилась, что нет более удобной подушки, чем мужское плечо, нет более теплого одеяла, чем мужские руки, и нет лучшей колыбельной, чем стук сердца, выравнивающего свой ритм. У меня не было месяца, у меня был один день, но за этот день я достигла очень многого. Я сделала все, о чем Алан меня просил, и даже то, о чем он только думал. Единственное, чего я не сделала, это не сказала, что я его люблю, и не позволила ему сказать то же самое, хотя чувствовала, что эти слова много раз готовы были сорваться с его языка.
-Одно мне только не понятно, - сказал Рикман во время одной из передышек, - Ты сказала, что предсказания не дальше, чем на неделю, сбываются на сто процентов, но, насколько я помню, в демонстрации будущего я был в джинсах и мы обнимались, тогда как на самом деле в джинсах была ты и воли рукам мы не давали.
-Полагаешь, что мы не наверстали упущенного? – спросила я, прямо указав на кольцо его рук, крепко меня обнимающих.
-И все же, непорядок! – преувеличенно возмущенно сказал Алан, одновременно весьма нахально улыбаясь.
-Наоборот, все в порядке вещей. Если ты считаешь, что сейчас подходящее время для краткой лекции, я объясню.
-Объясни, объясни, - ответил Рикман так, словно я была в чем-то повинна.
-Посмотри на часы, - потребовала я, - Что ты видишь?
-Обыкновенный пластмассовый будильник, показывающий относительно точное время.
-И который час?
-Два пятнадцать.
-Итак, представь: два пятнадцать и мы на старте, финиш – это два шестнадцать, а между ними тысячи беговых дорожек, и все это способы добраться из пункта «А» в пункт «Б». Ты можешь пойти по любой, но только по одной, - я почувствовала, что урок скоро закончится, поскольку интерес слушателя переключился с того, что говорят, на того, кто говорит, -  А теперь подумай, сколько их, таких дорог, приходится выбрать, чтобы перейти из одного дня в другой, затем в третий и так далее? Вот поэтому и считается, что предсказание будущего – неблагодарное занятие, поскольку рассказываю о нем я, дорогу выбираешь ты, а мешают все остальные.
-Как это – мешают? – уточнил Алан, на секунду отвлекаясь от мочки моего уха, которую он легко покусывал последние несколько секунд.
-Так, как ты, например, сейчас мешаешь мне.
-Я тебе мешаю? – переспросил Рикман и переключился на мою шею.
-Ну, не то чтобы… - начала я, но договорить мне уже не дали.

Первые шаги Клео по съемочной площадке наглядно продемонстрировали Рикману, как изменилось отношение к ней всех без исключения. Вначале маленькая Элеонора повисла у нее на шее с радостными приветственными криками, затем неуклюже приблизился Эндрю и долго шептал что-то, вызвавшее у Наблюдателя улыбку. Головы, как по команде, поворачивались в ее сторону, со всех сторон протягивались руки для приветственных рукопожатий, уважение с некоторой долей благоговения читалось на лицах. Клео вела себя, как ни в чем не бывало, было заметно, что ей хорошо знакома подобная ситуация. Она по-матерински обняла Элеонору, озорно подмигнула сборщику декораций, ответила на каждое приветствие, обращаясь к говорившим по именам. (Когда только она успела все их запомнить?) Появление Рикмана вслед за Наблюдателем осталось незамеченным, и чувство острой ревности заиграло в груди Алана. Ему хотелось, чтобы все узнали, что со вчерашней ночи Клео его и только его. Единственным утешением для Рикмана было осознание того, что лишь он один знает тайну происхождения Наблюдателя. Он следил за всеми, кто приближался к Клео на расстояние ближе одного метра из-под полуопущенных век и злорадно представлял, как быстро все они разбежались бы, если б узнали о родственной связи с жутким чудовищем.
Он вынужден был оставить Клео без присмотра, чтобы переодеться и загримироваться, что и сделал не без неудовольствия. Вернувшись в декорации, Рикман заметил Криса, подошедшего к Наблюдателю и обратившегося к ней в самой непосредственной манере. Рука режиссера с естественной непринужденностью приобняла девушку за талию. Стерпеть подобное Алану было уже невмоготу, он никогда не предполагал, что является таким собственником, по-видимому, его отношение к Клео выходит за рамки всего ранее пережитого. Стремительной, даже немного агрессивной походкой Рикман направился к паре. Клео слушала Криса с самым серьезным видом, ничего, кроме суровой деловитости не отражалось в ее красивых глазах. Но вот она перевела взгляд на Алана, и он мгновенно забыл обо всех своих подозрениях и обидах, такой волной нежности окатили его серо-зеленые глаза.
-О, Рикман! Ты настолько вошел в роль, что даже без команды «Мотор!» ведешь себя, как Снейп, - обратился Крис к Алану, заметив его мрачный угрюмый вид, но так и не увидев взгляд Наблюдателя, изменивший выражение лица актера на прямо противоположное.
-Стараемся, - ответил Рикман, чувствуя, как необоснованный приступ ревности затихает.
Он почти совсем спокойно отнесся к тому, что Ричард Харрис, здороваясь с Клео, галантно поцеловал ей руку.
Рабочий день начался, все засуетились, Рикману следовало пройти на свое место. Прежде чем это сделать, Алан посмотрел на Клео. Ее глаза смеялись, она видела насквозь все его терзания. Проходя мимо, Наблюдатель, словно невзначай, задела его плечом и посмотрела прямо в глаза. Рикмана пробрал озноб, когда он увидел, каким многообещающим огнем полыхнул ее взор.
-Держись, - сказала она так тихо, что только Алан это услышал.
Он мгновенно ощутил, что пожелание было весьма кстати.

Или я ничего не понимаю в мужчинах, или Алан меня ревнует. Во всяком случае, Рикман ведет себя, как будто он мой хозяин или сторожевой пес. Любой приближающийся ко мне мужчина действует на него посильнее, чем красная тряпка тореро на быка. Как бы это не тешило мое самолюбие, я должна его остановить, иначе будут неприятности, прежде всего у него самого. Конечно, я уже привыкла к тому, что после первой серьезной опасности все окружающие начинают испытывать ко мне чувство искренней симпатии и всячески стараются это выказать. Надо же было случиться, чтобы повальная демонстрация дружеских чувств совпала с моментом, когда я сама и все мое внимание должны принадлежать только одному мужчине. Ничего, он выдержит, а я ему в этом помогу. Впереди у меня еще много времени, чтобы доказать словом и делом, что он единственный важен для меня в этом мире, да и в любом другом тоже.

Пазузу выполнил свое обещание – ни один демон не побеспокоил нас с момента его собственного визита. Мелкие происшествия вроде вечно перегорающих лампочек, произвольным образом отодвигающихся стульев, левитирующих тарелок я могла устранить одним пальцем. Рикман постепенно успокоился и уже не смотрел с лютой неприязнью на всех, бросавших на меня мимолетные взгляды или присаживающихся рядом поболтать. Однако спокойной жизни не было и в помине. Всем известно, что чем дальше от начала съемок, тем сильнее поджимает время, выплывают недоделки, нарастает нервозность. В принципе, все эти обстоятельства – головная боль психологов, а не Наблюдателей, но никогда не знаешь, какой сюрприз тебе подбросит судьба.
Восемь дней без Рикмана. В плане съемок не было сцен с его участием, а ему как раз нужно было уехать по делам, что он и сделал после трогательного прощания. Работа – вот прекрасный способ отвлечься от мыслей о вынужденной разлуке, и я позволила себе слегка расширить свои обязанности. Безопасность можно понимать по-разному: с одной стороны это защита от уже ставшей реальностью опасности, а с другой – предотвращение возможных кризисных ситуаций. С некоторых пор я взяла за правило осматривать декорации и всякие технические приспособления именно с последней точки зрения.
Крис влетел на площадку точно ведьма на помеле. По его раздувающимся ноздрям и глазам, метающим молнии, было сразу понятно, что разразится гроза. Сроки поджимали, съемки в декорациях сменились на время съемками сцен, которые должны впоследствии подвергнуться компьютерной обработке. Сегодня это должен был быть матч по квиддичу Гриффиндор – Слизерин. Молодым актерам предстояло работать точно циркачам под куполом на интенсивно-зеленом фоне. Это создавало определенные неудобства для них, проявляющиеся в периодических нервных срывах, а тут еще и оставляющее желать лучшего настроение режиссера… И случилось именно так, что несколько поддерживающих тросов показались мне ужасно подозрительными, непрочными. Не сказать об этом я не могла. Крис с трудом скрыл раздражение.
-Послушай, - сказал он, - Я ужасно устал от всего этого. Не думаешь же ты, что вся моя команда – это сборище полных профанов, не смыслящих ни черта в технике безопасности?
Он строго посмотрел на меня, я спокойно ответила:
-Нет, не думаю. А ты, значит, до сих пор не убежден в моей способности предчувствовать опасность?
-Нет, не убежден, - голос Криса зазвучал агрессивно, и я поняла, что засверкали первые грозовые молнии, - Я полагаю, что в отсутствие серьезных происшествий по твоей части ты просто пытаешься повысить свою значимость для отчета Каису!
Я ни минуты не сомневалась, что на самом деле он так не думает, просто сказывается производственная гонка, поэтому по-прежнему спокойно продолжала, положив руку ему на плечо:
-Крис, ты считаешь меня паникершей, так?
-Нет, - режиссер отрицательно покачал головой, не понимая, к чему я клоню, - Но думаю, что твое воображение слегка разыгралось.
-Что ж, возможно, ты и прав, - я улыбнулась, - Но мы все еще друзья?
-Да.
-Тогда, пожалуйста, во имя нашей дружбы, распорядись еще раз проверить тросы.
-Ты здорово подловила меня. После таких слов я не могу отказать.
Он уже приготовился отдать распоряжения, как раздался резкий голос Шона Биггерстаффа:
-До каких пор это будет продолжаться? Меня только что полчаса прикрепляли к этой виселице, а теперь полчаса будут отвязывать, чтобы через пять минут начать все сначала?
Внимание Криса переключилось на парня, и стало ясно, что так же легко отделаться, как мне, Шону не удастся.
-Послушайте, молодой человек, когда мне потребуется ваше мнение, я его спрошу, а сейчас делайте, как я сказал!
Но, по-видимому, наступил именно тот критический момент, когда авторитеты перестают существовать, и Шон вместо того, чтобы замолчать, продолжил:
-Почему все должны прислушиваться к советам человека со стороны, совершенно не разбирающегося в специфике кино?
Я почувствовала, как обида затопляет меня, заставляя щеки пылать от возмущения, наверное, и меня зацепила повальная волна раздражения. Я ожидала всего, но только не столь яростной атаки в мой адрес от всегда такого вежливого мальчика, с которым, как я думала, мы дружили. Крис выступил в мою защиту:
-Никогда не говори о том, чего не знаешь. Она работала на съемках, когда ты еще пешком под стол ходил!
-Оно и видно. Все у нее по старинке, будто не существует современных технологий. Если бы что-то было неисправно, это было бы уже известно… Она просто нагоняет панику.
-Нет, Шон, ты не прав! – воскликнула я, задрожав от сдерживаемой ярости, - Единственное, что мной движет, это стремление уберечь вас от повреждений!
-И это говоришь ты, которая себя-то не смогла защитить от «повреждений»! Может, это меня порвало огромное волосатое чудище с красными мигалками?
Этого я уже стерпеть не могла, даже ропот окружавших людей, возмущенных словами Шона, не способен был меня утешить. Я поняла, что если останусь здесь еще на минуту, то обязательно сотворю что-нибудь с дерзким мальчишкой, о чем после буду жалеть. Раньше, чем кто-либо успел мне помешать, я выбежала из павильона.

Рикман спешил, как мог. Он не видел Клео больше недели, слишком долго, чтобы задерживаться в пути. Воображение красочно рисовало ему момент встречи и все, что за ним последует. Желание устроить Наблюдателю сюрприз, дождавшись ее в номере мотеля, боролось в нем с потребностью увидеть Клео сразу по прибытии, заехав на студию. Он еще размышлял, но руки сами по себе выкрутили руль, и автомобиль въехал в ворота «WB».
Картина, представшая его взору, напоминала боксерский ринг, только один из бойцов висел в воздухе на чем-то, символизирующем метлу, другим был режиссер. Казалось, еще чуть-чуть и режиссер действительно наброситься на парня с кулаками. Алану послышалось, что эти двое спорят о Клео. Он поискал ее глазами и не увидел. Протиснувшись вперед, он тихо спросил у одного из присутствующих:
-А где же наш Наблюдатель?
-Она ушла, - резко обернувшись, прокричал Крис, все еще в состоянии бешенства, - Из-за этого сопляка, которому не по вкусу пришлась ее забота о нем.
Рикман поднял глаза на Биггерстаффа, который с виноватым видом все еще пытался доказать свою правоту. У него оставался последний довод. Он как следует раскачался на тросе.
-Видите, все в порядке! Она ошиба…
Его аргумент оказался весьма убедительным. Одним из самых убедительных подтверждений опасений Наблюдателя. Крепление не выдержало, и Шон мешком рухнул с порядочной высоты. Он попытался подняться сам, но перелом правой ноги помешал ему сделать это.
-Клео никогда не ошибается, - сказал Рикман, скрывая за спокойным тоном беспокойство о Наблюдателе и раздражение на несдержанного парня, и поспешил к выходу. Он не знал, где будет искать Клео, но в том, что непременно ее найдет, Алан был уверен. Мужчина слишком хорошо ее узнал, чтобы поверить в уход Наблюдателя в тот момент, когда она кому-нибудь нужна.

Свежий воздух отрезвил меня. Глупо получилось. Я должна была настоять на своем, а не комплексовать по поводу мальчика, у которого сдали нервы. Его тоже можно понять, даже для человека с серьезной физической подготовкой тяжело висеть в воздухе на страховочных тросах, а для юноши, за плечами которого лишь школьные уроки и визиты в спортклуб… Да, не права ты, Клео, не права. Давай-ка, собирайся с силами и возвращайся.
Я развернулась и решительно пошла обратно. Уже у самого павильона меня опять накрыло, как тогда с Аланом. Я поняла, что случилось самое страшное – предчувствия меня не обманули. Резко распахнув дверь, я нос к носу столкнулась с Рикманом. Кому, как не ему, было по силам утешить меня в моих печалях.
Когда ощущение реальности снова вернулось к нам, мы возвратились в павильон, где я сразу же отыскала глазами пострадавшего. Это был Шон, никто не решился сдвинуть его с места до возвращения Алана, который отправился на мои поиски, и все это поняли. Похоже, судьба решила над парнем посмеяться…или наказать. Увидев в его глазах страх и боль, я поспешила к обидчику и опустилась на пол рядом с ним. Шон сразу вцепился мне в руку.
-Это ты? Ты не ушла? Ты хочешь мне помочь? – голос Биггерстаффа слегка дрожал, надеюсь, что от волнения, а не от чего-то другого. Не люблю, когда мужчины плачут.
-Мы, конечно, слегка повздорили, но это не значит, что я оставлю тебя без поддержки.
Срастить кость несложно, но мне была нужна моя сумка, а она как всегда была в мотеле, однако в этот раз мне некогда было заморачиваться на секретность. Когда шкатулка материализовалась из воздуха, Шон опять схватил меня за руку, да так, что я еле разжала его пальцы, чтобы приготовить настойку. Он еще долго не отходил от меня, уже встав на ноги. Я в десятый раз заявила, что не обижаюсь, что все понимаю, но только Алану удалось выпроводить мальчишку, причем одним только взглядом. Я смотрела Шону вслед, когда Рикман остановился сзади и спросил:
-Ты действительно могла бы уйти, не простившись со мной?
-А как ты сам думаешь? – задала я встречный вопрос и не стала ждать ответа, мне было все равно, что думал он сам. У меня был способ втолковать ему мою точку зрения.