Непрерывность парков. Особенности композиции

                "В литературном лесу действуют
                определенные правила игры.
                Образцовый читатель их соблюдает
                по определению".
                Умберто Эко

   Начиная читать какой-нибудь художественный текст читатель в первую очередь должен определиться с тем, в каком жанре он написан. Обычно автор заинтересован в том, чтобы читатель правильно сориентировался и не прочитывал фантастический текст как текст написанный  в жанре реализма. Для этого автор расставляет в тексте метки, позволяющие мало-мальски опытному читателю быстро сориентироваться, с чем предстоит иметь дело.
   В рассказе «Непрерывность парков» автор до самого конца поддерживает в читателе уверенность в том, что история разворачивается в мире реалистичном, а в последнем предложении демонстрирует, что это не так. Действие, оказывается, происходит в мире в высшей степени фантастичном. 
   Попробуем проанализировать, каким именно способом Кортасар достигает этого эффекта.
   Сюжет рассказа по началу очень прост и, для большинства читателей, не нов. Герой начинает читать некий роман, вынужден прервать чтение и, наконец, вновь погружается в книгу, устроившись поудобнее в своем кабинете. Далее следует пересказ содержания последней части читаемого героем романа. (Появляется текст в тексте.) Пересказывается сцена свидания и заговора женщины и ее любовника против некоей потенциальной жертвы, а также сцена начала покушения.
   До последней фразы рассказ воспринимается как привычный текст, содержащий вставной текст. Однако в последней фразе четко прочитывается указание на то, что, находясь в реальности второго текста, мы одновременно находимся в реальности первого. Посмотрим. Вот описание из первого, начального текста: «…он вновь раскрыл книгу в тишине кабинета, выходившего окнами в парк, где росли дубы. Устроившись в любимом кресле, спиной к двери… и поглаживая левой рукой зеленый бархат, он принялся читать последние главы». А вот последняя фраза всего рассказа, где как бы описывается сцена из той самой книги, которую читает герой: «Дверь в кабинет, и тут -- кинжал в руку, свет, слабо льющийся в окна, высокая спинка кресла, обитого зеленым бархатом и голова человека, который сидит в кресле и читает роман».  Кольцо замкнулось, реальности слились, парк за окнами – один и тот же «непрерывный парк».
  Определенную роль играет и позиция рассказчика. С одной стороны она внешняя по отношению к обоим текстам. С другой стороны рассказчика ничего не удивляет, а значит, он сам принадлежит миру, где непрерывность парков в порядке вещей, т.е. фантастическому.
  Ситуация соскальзывания во вставные тексты для читателя не нова. Кавычки (реальные или воображаемые) открываются, и читатель оказывается в другой истории. Вспомним «Степного волка», «Тысячу и одну ночь», «Мастера и Маргариту» и т.д. Но в подавляющем большинстве таких текстов кавычки закрываются, границы между мирами очевидны.
    В «Непрерывности парков» кавычки привычно открываются:  « Под вечер, написав письмо своему поверенному и обсудив с управляющим вопросы аренды, он вновь раскрыл книгу… принялся читать последние главы». Но не закрываются. Тексты сливаются, реальности смешиваются. Герой одной истории скоро будет убит героем из книги, которую в данную минуту читает.   
   На этом месте рассказ заканчивается. Вернее обрывается. О чем же он?  Думается,  не о человеке, читающем книгу и не о любовниках задумавших убийство. Возможно это история о нас, читателях. О том, как легко мы ходим привычными тропами  в «литературном лесу». И еще о том, что правила изменились, и старый договор между автором и читателем  теперь действует не всегда.
   У Умберто Эко есть такое высказывание на тему читателей и авторов: « …всякий текст адресован также и образцовому читателю…который пытается понять, каким именно читателем этот конкретный текст просит его стать, который стремится выяснить, как именно образцовый автор водительствует своим читателем. Чтобы узнать, чем кончается книга, как правило, достаточно прочесть ее один раз. Однако чтобы выявить образцового автора, текст придется читать неоднократно, а в некоторых случаях – и бесконечное множество раз. Только отыскав образцового автора и поняв (или, по крайней мере, начав понимать), чего он от них хочет, эмпирические читатели превращаются в полноценных образцовых читателей»*. Хулио Кортасар, видимо, адресует свой рассказ именно к таким читателям.
 
 * Умберто Эко. Шесть прогулок в литературных лесах – СПб.: «Симпозиум», 2002, стр. 50-51.