Хочется говорить

Три часа ночи. Хочется говорить. Но с кем? Нормальные давно спят, а с ненормальными что говорить. Сама уже почти… А говорить всё-таки хочется. Не читать, не смотреть. За свою недолгую жизнь я столько наговорилась с книгами, картинами, музыкой, кино… Мало сказано людям, мало выслушано. Но, как оказалось, достаточно, чтоб ранили. И чтоб ранить. Чувство вины ещё живо. Глупость, а каждый раз будит по ночам, посылая дурные сны. Не мои сны. Чужие. Так странно: может, я в них виновата… И больно. Всё-таки больно. Противно ноет шов, зудит. Хочется разорвать его обеими руками, чтоб ощутить резкую боль. Раз и навсегда. Но отчего-то не разрываю. Чего жду? Всё равно ведь не дождусь.
А вера уходит. Куда? Наверно, я плохо зашила… через маленькие дырочки в шве и уходит. Как воздух. Вера в людей, тепло, любовь. Так много всего и даже не больно.
А я надеваю свитер с глухим горлом, чтоб никто не заметил мой грубый шов. А если не прятать… может кто-то… Господи, дура! Дура… Никто никогда не придёт. Только боль остаётся. Только она с тобой, а больше никого.
Поворачиваю голову. По столу ползёт маленький паучок. Я его смахиваю. Он летит со стола в пропасть, цепляясь из последних сил за свою паутинку. Такой жалкий… Может, и я так? Может, меня так же смахнули, не оставили греться у большого светлого солнца. Которое кому-то – просто лампа, а для меня целое солнце. И не спрашиваю: за что? А только молча прощаюсь.
Задёргиваю шторы. Пару уверенных стежков – до завтра никакой боли. Чтоб с криком проснуться от чужого сна. Но только не в чужой жизни, а в моей. Чтоб снова карабкаться к солнцу.