Бьёркский архипелаг

            
"Кто хочет жить, кто весел, кто не тля, –
Готовьте ваши руки к рукопашной!
А крысы – пусть уходят с корабля, –
Они мешают схватке бесшабашной".

                В. Высоцкий

Острова Бьёркского архипелага, отделенного от материкового берега проливом Бьёркезунд длиной около 15 миль и шириной от 0,7 до 2,3 мили, оказались нависшими над приморским флангом ленинградского фронта, наступавшего по полуострову Койвисто к крепости Выборг. Финны, опираясь на эти острова и имея на них артиллерийские батареи, препятствовали проходу кораблей Балтийского флота в Выборгском заливе. Военный совет фронта приказал флоту занять своими силами острова Бьёркского архипелага. Овладеть островами необходимо, чтобы создать благоприятные условия для действий левого фланга Советских войск.
Непосредственное выполнение этой задачи было поручено командиру Кронштадтского морского оборонительного района вице-адмиралу Ю.Ф. Раллю. Противодесантная оборона островов состояла из дзотов, прикрытых проволочными заграждениями и артбатареями разного калибра.
Высадку разведывательного десанта решили произвести на северном острове архипелага Пийсари и там создать основной плацдарм. При подготовке к десантной операции было обнаружено плотное минное заграждение, состоящее в том числе из мин-ловушек, перекрывавшее всю ширину пролива Бьёркезунд. Финны всячески пытались сорвать тральные работы. Тральщики обстреливались артбатареями, и по ним наносились бомбовые удары самолетами. Катера ставили дымзавесы, а истребители постоянно барражировали, прикрывая тральные операции от самолетов противника. В результате в минном поле были пробиты надежные проходы.
В июне в пору белых ночей разведывательный катер незаметно подошел к берегу и высадил разведчиков, которым предстояло точно определить место высадки десанта. Было тихо, когда направляемый сигнальными огнями  разведчиков начал двигаться к берегу небольшой отряд в составе бронекатера, 3 десантных тендеров и катеров-дымзавесчиков. Отряд благополучно форсировал узкую часть пролива, и морские пехотинцы зацепились за плацдарм на острове Пийсари. Но стало ясно, что тактическая внезапность утеряна. Над водой вспыхнули огни прожекторов, затрещали пулеметы противника, заухала артиллерия. Когда снаряды противника стали рваться в районе сосредоточения основного десанта, корабли поддержки открыли огонь. Дополнительная рота морской пехоты на тендерах подошла к острову, плацдарм был несколько расширен, и положение на нем закрепилось. В пролив между островами и материком на большой скорости вошли десантно-артиллерийские баржи, бронекатера противника, прикрываемые дымзавесами с торпедных катеров. Та и другая сторона обменивались выстрелами. Но второй эшелон десантных подразделений подходил к островам и прибывшая батарея открыла огонь. Снаряды стали рваться на вражеских кораблях, и они отошли в Выборгский залив. Там они попали под удар наших самолетов… Силы в районе Пийсари нарастали. На остров прорвались 2 бронекатера, с десяток тендеров с морской пехотой, катера-дымзавесчики и вездесущие катера «КМ». Экипаж-то на этих катерах 6-7 человек и моторист за штурвалом – все управление автомобильное. А как воевали!
КМ-47 – командир главный старшина Александр Назаренко, юнга-моторист Юрий Богданов, он же рулевой – вели катер вперед, на борту которого разместился взвод морской пехоты. С каждым мгновением нарастало напряжение… Вот уже остров перекрыл весь горизонт – только полоса земли. Враг поставил огневую завесу, всплески встали перед катером. Раздался сильный взрыв –  рядом шедший бронекатер на мине или от снаряда взорвался. А берег все ближе, все ярче всполохи огня… И вдруг резкий удар по ноге, по колену. Такой удар, что юнга на ногах не удержался, штурвал из рук выпустил. Десантник приподнял его, спрашивает: – Жив матрос? – Жив. А друга твоего наповал…
Командир отделения мотористов Александр Хлудов сидел на корточках, опустив руки. Из раны на шее, пульсируя, била кровь.
– Перевяжи его!
– Нет. Ему уже не поможешь…
Солдат выхватил финку, разрезал правую штанину, разорвал индивидуальный пакет и забинтовал ногу, а кровь сочилась, тогда он наложил жгут выше колена. Кровь перестала стекать по ноге… Одной рукой Юра ухватился за переговорную трубу, другую положил на штурвал. Дал газ двигателю, выжал раненой ногой сцепление, толкнул вперед реверс – пошел катер! И катер шел к берегу. Шел! Через взрывы, через всплески, которые поднимались и по курсу, и справа, и слева. Толчок – и катер с полного хода вылез на песчаную отмель. Взвод десантников устремился на берег.
Полный назад! Опять выжал сцепление, нажал на реверс… Пошел катер, пошел…

Стрельба на островах усилилась. Усилился и артогонь со стороны противника – его батареи били по нашим десантно-высадочным средствам. К островам один за другим устремились вражеские катера с подкреплением. Появились силуэты кораблей, похожие на миноносцы. По сигналу – идти полным ходом на сближение с ними. Но полный ход «морских охотников» под 30 узлов, а мониторы с башенным вооружением и бронекатера едва дотягивали до 13. «МО» вырвались вперед, завязалась перестрелка. Немцы, видимо, приняли их за торпедные катера, повернули на обратный курс и открыли сильный огонь. Один снаряд разорвался у борта флагманского МО-106, на котором командир истребительного отряда «морских охотников», капитан 2 ранга М. В. Капралов был тяжело ранен. Наши торпедные катера пошли в атаку на миноносцы. Один миноносец, пораженный двумя торпедами, тонет, другие, даже не пытаясь помочь гибнущему экипажу, полным ходом уходят в шхеры…
Но ненадолго скрылись, подорвались все же.
Фридрих Руге – адмирал, занимал ряд командных должностей в германском ВМФ – пишет: «Весной и летом 1944 г. усилились атаки русской авиации и торпедных катеров, направленные против сторожевиков у минных заграждений. Массированные атаки торпедных катеров порой заканчивались успешно; так были потоплены «М-37» и «Т-31».
Получив приказ удлинить собственные минные заграждения в Финском заливе, расположение которых было известно не совсем точно, 3-я флотилия миноносцев не по своей вине натолкнулась на эти заграждения и потеряла «Т-22», «Т-30» и «Т-32».
Верно! Наши катера подобрали из воды более ста немецких моряков и доставили их в Гакково – в восточной части Нарвского залива. Катерники доложили, что самолеты противника атаковали катера, мешая им подбирать плавающих людей, и расстреливали с воздуха своих же матросов и офицеров. Это были моряки с трех немецких кораблей, которые подорвались на минном заграждении. Среди пленных оказался и командир немецкой флотилии миноносцев корветтен-капитан Копенгаген.
Всех выловленных из воды фашистских моряков доставили в Кронштадт и провели колонной по улицам города.
 
Юрий Викторович Ладинский – командир Охраны водного района (ОВРа) КБФ собрался поехать в госпиталь, чтобы проведать раненого капитана 2 ранга Михаила Васильевича Капралова.
Командующий флотом адмирал В. Ф. Трибуц предложил вручить Капралову орден Ушакова 2-й степени и ордена Красной Звезды двум юнгам, лежащим в госпитале – Числову и Богданову. Ладинский с удовольствием принял это приятное поручение. Ну, с Капраловым они были близкие боевые друзья, было о чем поговорить. (Впоследствии они оба стали контр-адмиралами.) Пожелав Капралову скорее вернуться в боевой строй, Ладинский пришел в палату, где лежали Числов и Богданов. Подойдя к кровати Числова, собравшись к официальному поздравлению и вручению ордена, он остолбенел, увидев человека с забинтованной головой, на глазах марлевые повязки, и только левая рука лежала на поверхности простыни и едва шевелились губы, реагируя на обращение к нему. Посмотрел в орденскую книжку, положил свою руку на руку раненого и произнес: – Саша, я командир ОВРа, капитан 1 ранга Ладинский, пришел поздравить тебя с наградой, орденом Красной Звезды. Я знаю о твоем тяжелом ранении, но уверен в том, что лечение пройдет благополучно. В положительном исходе меня обнадежил главный хирург госпиталя.
Ладинский встал и подошел к Богданову. Юнга Богданов сидел на кровати с вытянутой ногой в гипсе, попытался привстать, но капрас (так называли капитана 1 ранга) положил руку на его плечо. Сиди. Опять посмотрел в орденскую книжку и сказал: – Юра, а тебя я помню, был я у командира вашего 7 дивизиона КТЩ Ф. Б. Мудрака, там тебя видел на каэмке. Молодец. Знаю о твоем подвиге. Вручаю тебе орден Красной Звезды, и от имени Военного Совета флота поздравляю вас с Сашей с заслуженной наградой. – Встал, подошел к двери, посмотрел на юнг, сказал: – Ещё раз поздравляю вас с высокой наградой. Поправляйтесь. А мне нужно спешить в штаб. – Открыл дверь, повернулся и спросил: «А вы с Соловецкой школы юнг?» Богданов ответил: – Саша Числов с Соловков, а я из роты юнг Кронштадтского  учебного отряда КБФ.
С кронштадтскими юнгами мне довелось служить и я вспоминаю их: мотористов – Мишу Соловьева, Женю Емельянова, Володю Елисеева; электрика Васю Михайлова; сигнальщика Юру Патрикеева; акустик Аркадия Иванова… с чувством благодарности и уважением к ним за их мужество в бою и дружелюбие в корабельном быту.
Это уже плеяда, держащая равнение на правофланговых юнг, юнг довоенного набора – школы боцманов ВМФ, созданной в 1940 году. Школа располагалась на острове Валаам в Ладожском озере. С началом войны оказалась на ее переднем рубеже. Когда развернулось наступление немецко-фашистских войск на Ленинград, юнги участвовали в боях под поселком Невская Дубровка на знаменитом Невском «пятачке». Полегли многие.

В первом броске с правого берега Невы на левый, чтобы утвердиться на маленьком участке земли, который вошел в историю под звучным именем Невский пятачок, участвовал юнга с Валаамской школы Виктор Шишкин. За этот бросок в форсировании Невы он был награжден орденом Красного Знамени. Впоследствии, в 40-х годах прошлого века мы служили с ним в девятом БОДСКа, базировавшемся на Либаву. В ту пору он был командиром вездесущей каэмки («КМ»).