Дневник гомункула. Часть Первая

Часть первая
«Проблемы и забавы»

Лучше вовремя ошибиться, чем не вовремя поступить правильно. 
К. Уэллс



Вся наша жизнь - ряд ошибок. Но если бы нам была дана возможность их исправить, мы их повторили бы. 
В. Крачковский



Приходить в гнев - значит вымещать на себе ошибки другого. 
А.  Поп




***
Там – в улице стоял какой-то дом,
И лестница крутая в тьму водила.
Там открывалась дверь, звеня стеклом,
Свет выбегал, - и снова тьма бродила



1900 г.
Аместрис. Дом Данте.

- Данте! Данте, где ты? – раздался по всему дому звонкий юношеский голос. – Данте… - уже более грозно произнес он.
- Что тебе нужно? – по лестнице спускалась пожилая женщина, навстречу тому мальчику, что звал ее.
Это был темноволосый, кареглазый мальчишка со смуглой кожей и множественными синяками и ссадинами на лице. Одет он был  ободранную пыльную рубашку и такие же брюки.
- Что ты хочешь? – вновь спросила Данте.
- Нет, это что ты хочешь! – нагрубил ей мальчик. – Ты позвала меня сюда, попроси принять нейтральный вид, который взбесил меня до глубины души.… И теперь ты спрашиваешь, что мне нужно? Старуха, ты издеваешься?
 Пожилая леди улыбнулась, но продолжала говорить надменно.
- Твоя логика меня поражает. Первое, у тебя нет души, ты ведь гомункул. Второе, прими свой прежний облик, раз ты этого хочешь. И третье, с каких это пор ты смеешь мне перечить? Не забывай, я дала тебе жизнь, и я могу ее отнять!
Пока она говорила, парень принял свой истинный, как она назвала, облик – зеленые волосы, пурпурного цвета глаза и наглая ухмылка. Из одежды на нем оставалось черный топ и шорты.
- Данте, чтобы убить меня нужно постараться, ведь я, как ты сказала, гомункул, а значит, бессмертен! – он говорил с издевкой, будто считал себя лучше всех остальных.
- Да, но не забывай о том, что я знаю твое слабое место, и я храню твою «ахиллесову пяту» - твой бывший череп.
- Ты так говоришь, будто у меня сейчас нет черепа! – рассмеялся он.
- Череп есть … - помедлила Данте, - но нет мозгов.
 Улыбка сползла с его лица.
- Зависть, каждый наш разговор начинается одинаково. Пора привыкнуть.
- Хорошо. Тогда вопрос, – какого черта я сюда притащился?
- Ой, конечно … Старость не в радость. Пора меняться!
- Ты так говоришь каждые 50 лет!
 Он ухмыльнулся, а она, недовольно взглянув на него, подошла к книжной полке и достала папку с бумагами.
- Надеюсь, ты знаешь о Драхме? – спросила она.
- Страна варваров, граничащая с Аместрисом на Севере, окруженная со всех сторон горами. Нет знаний в алхимии, – проконстатировал Зависть и сделал умный вид.
- Так вот, по многочисленным слухам, там был проведен эксперимент по применению алхимии и…
- Неужели эти неандертальцы чему-то научились? – перебил ее гомункул.
 Данте отвесила подзатыльник Зависти.
- Никогда меня не перебивай! – ответила она таким же спокойным и ровным тоном.
 Гомункул, сдерживая злобу и ярость, прошипел что-то сквозь зубы. Еще бы, ведь с Завистью никто так не обращался – ни гомункулы, ни люди. Первые, потому что он был значительно старше, а вторые просто не доживали до того, чтобы всем похвастаться.
- Так вот, - продолжала Данте, - очень сильная волна алхимии захлестнула один из районов Драхмы…
- И что? – съязвил Зависть, - может просто балуются!
- Человеческая трансмутация это не игры!
- Да ну? – это удивило даже гомункула. – И когда это произошло?
- Более 200 лет назад, - заключила Данте.
 Гомункул засмеялся. Это скорее был издевательский смех, чем веселый.
- Данте, тебя и правда склероз замучил? – он продолжал смеяться, - 200 лет назад! Там уже все забыли! А ты говоришь только сейчас! И правда стареешь!
 Старуха ударила его тростью по спине, да так, что тому пришлось откашляться, чтобы прийти в норму.
- Если я так поздно горю, значит надо! – убедила его Данте. – Я думаю, ты знаешь, что или кто, является носителем этой волны.
- Ну, если считать, что прошло около 200 лет, то... – Зависть обалдел от собственного вывода.– Гомункул?
- А ты молодец! Не ожидала такого быстрого ответа от тебя!
- Я стараюсь! – отвлекся от мыслей он, но потом резко вернулся к теме разговора. – Так, и что ты хочешь этим сказать? Что я должен за ним отправиться? Ну, уж нет... Я лучше приму свой естественный вид и заявлю Хоэнкайму, что я его уважаю, но туда я не пойду!
- Зависть… - Данте замахнулась тростью на него, - ты опять не дал мне договорить! – она плавно опустила руку, - первое, тебе идти одному не придется, возьми с собой Похоть и Обжорство. Второе, по моим данным она где-то в районе Северных гор.
- ОНА? КАК?
- Что тебя удивляет?
- То, что это девушка! – он сделал ударение на последнем слове.
- Ну да, девушка. Что-то не так?
- Да все не так! Я думал, что это особь мужского пола! Обрадовался, что хоть с кем-то можно будет пообщаться на равных!
- Чем тебя Похоть не устраивает?
- Она устраивает. Просто я надеялся на мужское общество!
- А Обжорство?
- Я сказал «общество», а из него собеседник, как из меня.… В общем, говори, что мне нужно сделать! – настаивал гомункул, - иначе ты от меня ничего не добьешься.
- Значит так, ты встречаешь ее и приводишь сюда в целости и сохранности. И чтобы ни один волос не упал с ее головы!
- И что  ней такого важного? – фыркнул Зависть.
- Пока Похоть охмуряет южные пределы, она поможет нам прорваться  армию!
- Но, как же Гордость?
- У него другая задача, Зависть.… А теперь, иди! – Данте начала убирать бумаги.
 Гомункул недовольный вышел из комнаты.
***

1900 г.
Северные горы.
Вершина Айзек.

Погода в горах отличалась от того, что происходило у их подножия. Когда девушка была в деревне, расположенной внизу гор, то погода радовала своим солнечным безветренным настроением. А чем выше она поднималась к перевалу, тем ветер становился холодней, солнце уже не так грело, а все чаще скрывалось за тучами.
«И на кой черт я забралась сюда?» - эта мысль все чаще закрадывалась в голову Эрике. Чем выше она забиралась на гору, тем сильнее проклинала себя, алхимию и Аместрис.
- Неужели нельзя сделать открытый вход в страну, а? Нет, люди должны мучиться! – она от скуки начинала разговаривать сама с собой, - Кого ты человеком назвала, Эрика? Я даже не знаю кто я! Какой позор!
 Вновь подул холодный ветер, а тучи плотно накрыли небо, что солнце полностью  них исчезло. Эрика плотнее укуталась в куртку и потуже подпоясалась. Перед ней осталась стена, через которую стоило перелезть. Этой стеной был крутой склон горы Айзек.
- Эх…
Девушка достала из рюкзака веревку со стальным крюком на конце. Выбрав  траекторию, она прицелилась и закинула их. Как всегда удачно.
- Эх, хоть бы раз промахнулась! Было бы какое-нибудь разнообразие!
 Она начала свой подъем.
 Прошел час. Как и ожидалось, началась пурга. Но Эрика продолжала подниматься, не обращая внимания на погоду.
 А вот и нужный ей перевал. Она смотала и убрала веревки в рюкзак. Но случилось так, что одно неловкое движение порезало ей запястье. Несколько капель крови упало на снег, но боли Эрика не почувствовала. Снова она вспомнила, что  человеком не является. Она смотрела на кровь, а глаза наполнялись яростью – девушка вспомнила свое прошлое: как отец весь в крови лежит на полу, а она по этой крови ходит. Комок тошноты подступил к горлу, а на глаза начали наворачивались слезы. Но она собрала всю свою волю и раздосадовано пнула рюкзак в скалу: содержимое в дееспособном состоянии вывалилось на снег.
- Блеск! – воскликнула она.
 Эрика начала нервно осматриваться вокруг. Горы, снег. Снег, горы.
 И тут сверху послышался  знакомый грохот, а земля под ногами начала трястись.
«Гром гремит и лес трясется, котик наш поесть несется?» - подумала она.
 Нет, на этот раз это был камнепад. Эрика отошла к краю пропасти, затем посмотрела вниз, о чем сильно пожалела: до земли было не менее 300 метров. Она начинала волноваться. Ее пальцы периодически играли со снегом, летящим ей навстречу. Но тут она в руке почувствовала знакомый холодок. Нет, это не ветер, не снег. Это был лед. Ее лед. Сида, что она открыла в себе, когда вернулась к жизни. Эрика поднесла руку ближе к лицу, а на кончиках пальцев играл голубоватый свет.
 И пока Эрика о чем-то думала, камни падали все больше и больше. Ни один нормальный человек не стал бы под их удар. Но кто сказал, что она нормальная? Валуны были практически за ее спиной, когда она резко обернулась -  из руки вырвался жидкий лед, который при контакте с воздухом мгновенно затвердевал. Девушка создала вокруг себя ледяную стену, замедлив тем самым камнепад.
 Спустя пару минут, когда все стихло, Эрика устало села на край пропасти и вытерла рукавом кровь с ладони.
- А до сиз пор больно! – она смотрела, как мельчайшие отверстия, через которые выходил лед, затягиваются и перестают кровоточить.
 Эрика легла на снег и посмотрела в небо.
 «А как все начиналось!»
 Она мечтательно закатила глаза, но тут край пропаси начал опускаться вниз, а после вместе с девушкой полетел вниз.

***

Приземление было мягким лишь благодаря сугробу и плотному снегу. Выбравшись из снега, Эрика вправила кости на место, а именно правое плечо, ключицу, шею, кисть левой руки.
- Ненавижу горы! – пробубнила она себе под нос. – Я надеюсь, что уже по другую их сторону…
 Она не успела закончить мысль, как услышала вдали чьи-то голоса.
- Похоть, Похоть, нам еще долго идти?
- Обжора, ты можешь не мешаться под ногами? Зависть сказал, что мы уже близко.
 Голоса начали удаляться, а девушка решила скрыться, так как незнакомцы не внушали доверия.
 Только она выбралась из сугроба, как снова услышала скрип снега. Эрика попятилась назад, но шаг только прибавлялся. Поступь была плавной, спокойной. Женская поступь. Девушка развернулась, чтобы убежать, но ее горло сжали два лезвия, как ножницы.
- Что же это? – попятилась она, но лезвия сжались еще сильнее.
- Меня зовут Похоть, а это мои ногти, - прозвучал голос, а уже потом появилась его обладательница.
 Рядом с ней стояло существо неопределенного пола, которое новая знакомая называла Обжорой.
- Ну ничего себе! Вот это гостеприимство! Никаких моральных устоев… - проворчала Эрика, пытаясь не сделать лишнего движения, ведь лишаться головы в ее планах не было.
- Похоть, что она только что сказала? – пропищал толстяк.
- Не заморачивайся, Обжора… Это не для тебя! – Похоть не сводила глаз с Эрики, которая в сою очередь больше следила за ее ноготками.
- Тогда можно ее съесть? – снова спросил он.
 Не успела Похоть ответить, как позади Эрики раздался уже юношеский голос.
- Сколько раз говорить: ее есть нельзя, иначе Данте собственноручно прикончит тебя, - а после небольшой паузы добавил, - ну и меня заодно. Это хоть она?
- Да что вам всем от меня надо? – Эрика от отчаяния развернулась к говорящему, совсем забыв о «ножницах» у горла.
 Мгновение спустя, на ее шее, словно какое-то рубиновое колье, показалась кровь.
- Упс… - прохрипела девушка и упала на снег.
- Похоже, у нас проблема, - спокойно сказала Похоть, глядя на Зависть, стоящего у бездыханного тела.
- Нет, - ухмыльнулся он, - это еще забава! Обжорство, Похоть, возьмите ее труп и следуйте за мной.
***

Грустные мысли,
На сердце тоска – и вдруг
Запах ирисов.

 Эрика проснулась от того, что солнце светило ей прямо в глаза и причем довольно ярко. Она с трудом открыла глаза: просторная комната, пол устлан ковром, множество книжных шкафов, кушетка, на которой лежала Эрика, ну и письменный стол с красивой вазой. В вазе стояли цветы. Их сиреневые лепестки колыхались под дуновениями ветра, приносящего через открытое окно с улицы запахи лета, пение птиц. Аромат тех цветов поманил девушку, и она, встав с кушетки, подошла к столу и слегка втянула их сладкий запах. На душе стало так легко, словно все было наполнено радостью. Эрика словно впала в детство, такое радужное и беззаботное.
 Но тут идиллия кончилась – дверь с размахом открылась, и в комнату влетел тот зеленоволосый парниша, хотя Эрика до какого-то момента еще сомневалась в его ориентации. Он посмотрел на Эрику, на ее испуганное выражение лица и, ухмыльнувшись, спросил:
- Проснулась?
 Девушка обернулась, будто бы в комнате был еще кто-то кроме нее. Она решила, что умнее будет ответить грубостью на грубость.
- А что не видно? – она скептически подняла бровь.
- Эй, ты как со мной разговариваешь?
- А ты что тут главный?
- Может и нет… но ты должна меня слушаться!
- Не слуга и прислуживаться не буду, - ее голос был преспокойный, когда тот начал бесился.
- Послушай меня, может быть  прошлой жизни была графиней, баронессой, да хоть королевой, мне плевать, сейчас ты никто и звать тебя никак!
- Ну почему же «никак»? Я Эрика, приятно познакомится…- она издевательским тоном отвечала и протянула руку.
 Парень хотел что-то съязвить, но тут  комнату вошла Данте.
- Зависть, нельзя так с нашей гостьей! – она прошла к Эрике, обняла ее и попросила проследовать за ней. Девушка согласилась.
 Проходя мимо Зависти, она полопала его по плечу и, глядя невинными на него глазами, сказала:
- Привыкай…я здесь надолго! – и ушла вниз за Данте.
- Недолго же тебе придется ворковать.
 Снова в окно влетел ветер, разнося запах ирисов. Зависть, до которого донесся аромат цветов, со всей силы захлопнул двери, да так,, что им оставалось позавидовать – как они еще не слетели с петель.
 Что взбесило Зависть в Эрике? Может она единственная кто не бежит от разъяренного гомункула куда глаза глядят, а выражается с ним напрямую? Хотя, будь она человеком, смогла ли она так смело и открыто говорить с ним? Но сейчас Зависть не волновало это… Вопрос другой: для чего девчонка нужна Данте? Так как старуха говорит все в последний момент, то ждать этого момента не хотелось бы.
 Зависть мигом побежал за Данте и Эрикой, намереваясь расслышать весь разговор. Пара уже скрылась во множественных коридорах и комнатах этого дома, но гомункул точно знал, где Данте любит проводить свои совещания. Он поднялся на этаж выше, свернул налево к длинному полутемному холлу – одна дверь предательски скрипнула, точно выдав Зависти местонахождение Данте и Эрики.
«А сделаю  я им сюрприз» - подумал он и достал фотокарточку с довольно молодым мужчиной и усмехнулся, увидев надпись на обратной стороне «Кристоф де Вега».

***

О, как хочется улыбнуться
От души
Хоть напоследок.

Улыбнувшись и похлопав Зависть по плечу, Эрика уходила с видом победителя след за Данте. Девушка чувствовала такое презрение к этому гомункулу. Даже не презрение, а жалость. В таком юном возрасте проявлять такую жестокость – дело неслыханное, думала она. Жизнь его покалечила не слабо – сначала дубинкой по голове, пару ножей  спину, грабли под ноги и с разворота по лицу. От таких мыслей Эрика почему-то рассмеялась – вся жалость испарилась вмиг.
- Зря ты так, - обратилась к ней Данте, - он ведь старше тебя.
- Мадам, дело не в возрасте, а  в человеке, - успокоилась девушка, - как его воспитывали, так он и поступает.
- А тебя воспитывали по -другому?
- Естественно! Мои родители строго следили за моим воспитанием!
- Да, но когда тебя воспитывали, ты была человеком, - помедлила Данте.
- А по-вашему, я сейчас не человек? – иронично спросила Эрика.
 Старушка лишь улыбнулась.
Они стояли  в мрачном коридоре второго этажа.
- Скажите, - Эрика перевела разговор в другое русло, - а что за цветы стояли на том столе? У нас, по ту сторону гор, такие не растут.
- Ах, ирисы! – вздохнула Данте. – Обожаю их! Помниться в молодости мой дорогой Хан-Хан дарил мне их каждый день!
- Да…необыкновенные цветы…
 Эрика вспомнила чудесный запах в дуэте с легким летним ветерком. Голова девушки снова закружилась, и она вспомнила свое далекое детство.
«…девчушка лет пяти, весело смеясь, бегает по огромному белоснежному полю. За ней, тявкая и спотыкаясь, бежит черный щенок. Малышка на ходу срывает многочисленные цветы и бросает в воздух. Затем падает на поляну и делает «ангелочка», как обычно это делается зимой на снегу. Тут подлетает четвероногое чудо и начинает слюнявить щечки девочки своим горячим и мокрым языком.
- Блу! Блу, перестань! – сквозь смех проговорила малышка. – Хватит глупыш!
- Блу, - позвал собаку женский голос, - Блу, иди ко мне! Эрика, не теряйся больше!
- Мама! – девочка вскочила с земли и побежала навстречу молодой блондинке  голубом платье, длинной чуть ниже колена, а на голове у нее была белая шляпка с большими полями, с плетенными  них цветами.
- Мама! – снова воскликнула малышка.
- Эрика, осторожней! – женщина опустилась на колени и обняла подбежавшую к ней дочь. – Глупышка, ты же могла упасть!
- Ну и что! Настоящие женщины стерпят любую боль! – наивно, но по-детски гордо, ответила Эрика.
 Нэтали, так звали женщину, рассмеялась и начала рвать цветы для букета. Чуть позже она позвала дочь.
- Эрика, смотри что у меня для тебя есть!
 Она достала из травы венок из тех цветов, что росли на этой поляне. – Это камелии…
 Малышка схватила венок и втянула их запах, но тут же расстроилась.
- Мама, но они же не пахнут!
- Дорогая моя, не все цветы пахнут, но от этого их красота не угасает!
- Но ведь цветы без аромата просто трава! – обиженно надула губки Эрика.
- Запах – это просто приглашение для опыляющих цветы насекомых, мол, идите ко мне, у меня есть нектар!
- Но на неароматные цветы тоже пчелки летят! – не успокаивалась девочка.
- В том то и дело! Неважно, есть у тебя какая-то особенность, или нет, главное, что ты есть на свете!...»
- В чем дело? – голос Данте сбил воспоминание.
 Эрика подняла глаза, увидев, как старушка стоит перед какой-то дверью, притом тщательно выбирая нужный ключ из связки.
- В чем дело? – вновь спросила она.
- Я просто…кое-что вспомнила… - тихо произнесла девушка, - но с каждым годом мои воспоминания становятся все мутнее и призрачней…
 Ярость вновь охватила Эрику. Но она собрала всю волю в кулак, дабы не сломать чего-либо. Девушка сглотнула тяжелый комок в горле, смахнула слезы с щеки: Эрика не очень любила, чтобы ее видели плачущей, слезы она ненавидела, будь это ее или из-за нее. – Вы обещали мне рассказать об этом! – сейчас ее голос стал по-прежнему спокойным.
- Верно, обещала! А я слов на ветер не бросаю!
 Данте наконец-то нашла нужный ключ и открыла дверь, а после тихонько добавила: «Почти не бросаю»
 Но Эрика ее не слышала – ее взору предстала просторная светлая комната, а если быть точнее, то это был рабочий кабинет. Нельзя сказать, что он по-настоящему роскошен, но присутствовала своя изюминка. Стеллажи из настоящего красного дерева, уставленные огромным количеством книг. Девушка даже присвистнула, заходя в комнату.
- А Вы начитанный человек! – повернулась Эрика к Данте. – И о чем книги?
- Ну-с, дело давнишнее… - улыбнулась хозяйка. – Они все по алхимии. Интересно?
- Да, интересно… - девушка растягивала каждое слово, - мне всегда было интересно, что убило моего отца.
 Данте села за стол.
- ты должна знать – твой отец, изучая алхимию, наверняка слышал о запрете трансмутации человека. Он поступил глупо со своей стороны.
- Глупо? – из уст девушки вырвался смех, но не веселый, а какой-то жестокий, грубый. – Вы считаете, что мой отец поступил глупо, пытаясь вернуть меня к жизни? Он так любил меня, что хватался за любую соломинку! Ему было наплевать на правила – он просто любил!
 С каждым разом голос Эрики все повышался и повышался.
- Дорогая, успокойся, - на удивление мягко проговорила Данте.
- Я Вам не «дорогая». С вашей точки зрения я вообще никто! – девушка перешла на крик. – Если в этом доме не ценят личность, душу человека, то извините, мне тут делать нечего!
 Эрика направилась к двери и резко открыла ее. Увиденное ее не удивило, но заставило успокоиться: перед ней в дверях стоял ее отец… Ее покойный отец. Эрика отошла назад и упала на диван.
- Да что здесь, в конце концов, происходит? – она следила за движениями Кристофа – ее отца.
- Спасибо за помощь, Зависть! – Данте благодарно кивнула гомункулу, принявшему свой облик.
- Я просто удачно обыскал ее карманы! – Зависть бросил старую фотокарточку на пол.
 Эрика даже не подошла к ней. Девушка была зла и на Данте и на гомункула.
- Ладно, - сквозь зубы прошипела она, - рассказывайте…
- Ну-с, начнем с того, что ты должна привыкнуть к таким ароморфозам.
 Данте указала на Зависть, стоящего у стены и внимательно следящего за всем происходящим. Порой, Эрике было не по себе ловить его взгляды.
- Да уж, он самый большой ароморфоз, который я видела! – ответила девушка на очередной мимолетный взгляд Зависти.
 Гомункул сдерживал в себе желание убить Эрику, и это случилось бы, если бы не Данте.
- Во-вторых, - продолжила она, - ты уже можешь снять с себя повязку. Порезы наверняка зажили.
 Если бы Данте не сказала, то Эрика бы так и проходила с бинтами на шее. И когда девушка сняла ее, то от ран осталось лишь покраснение.
- У меня такое чувство, - она дотронулась до раны, - что мне отрубили голову и пришили заново…
- Это можно устроить! – оживился Зависть.
- Я тебе что говорила? – последовал укоризненный взгляд Данте.
- Да понял я, Данте, понял! – и гомункул вышел из кабинета с лицом кислее недоспелого лимона.
- Так будет легче! – проследила Эрика за уходом Зависти. – Ведь и слова нельзя лишнего сказать, а за движение вообще убьет!
- Таков уж у него характер! – протянула Данте.
- Я бы таких людей отправляла на расстрел!
- О, третий пункт! – вспомнила старуха. – Вы не люди! Теперь ты гомункул!
- Гомо…что? – переспросила девушка, пытаясь внимательней уловить ее слова.
- Го-мун-кул, - точнее произнесла Данте, - искусственно созданные при помощи алхимии люди, но сами алхимией не владеют. Вместо этого им дается одно из алхимических свойств.
- Что-то я совсем запуталась… Это какие такие свойства?
- Зависть меняет облик, ты замораживаешь свою кровь, Похоть…
- Так, стоп! – перебила ее Эрика, - как это сою кровь?
- Твоя кровь имеет свойство изменяться в белок, который при соприкосновении с кислородом становится твердым. Как паутина у пауков, только о много раз плотнее.
- Теперь понятно. А что с воспоминаниями?
- Пока ты не попробуешь философский камень, ты можешь помнить отрывки из прошлой жизни, притом довольно ярко. Также твои раны заживают медленней, и твоя реакция хуже.
- И чтобы стать, как Вы говорите, полноценным гомункулом мне нужно найти этот камень?
- Нет, ничего находить не надо. Только съесть!
- Съесть? – поморщилась Эрика. – А больше ничего в меню нет?
- Поверь мне, это слаще меда…
- Словам верить – себе дороже! Лучше показывайте…
 Данте и Эрика вышли из кабинета, спустились по лестнице в огромную залу.
- Ч-ч-что это?
Эрика в ужасе попятилась назад, не веря своим глазам.
 Перед ней открылась неприятнейшая картина – гомункул, который ее так «приветливо» встретил, кажется, ее звали Похоть, сейчас прикована к стене. Ее лицо спрятано за волосами, а на пол стекает кровь.
- Данте, что это?
- Она тебя чуть не убила, Эрика. Она должна быть наказана.
 Девушка не ожидала такого ответа. Что угодно, только не это. Весь ее страх исчез. Она подбежала к Похоти. Убрав волосы с ее лица, и вытерев кровь, Эрика пыталась привести в чувство гомункула.
- Зря ты это делаешь. Ей ничего не будет! Может она и потеряла много крови, но это дела не меняет! Отойди от нее! Немедленно! – голос Данте из мягкого и спокойного превратился в грубый и надменный.
 Но Эрика словно была в другом мире – она пропускала все слова старухи мимо ушей. Девушка успокоилась только, когда Похоть подняла голову и открыла глаза. Эрика, наконец, расслабилась. Повернувшись к Данте, она чуть слышно произнесла.
- Это не она… Я сама…
- Сама хотела себя убить? – удивленно спросила Данте.
- Когда она подставила лезвия к горлу, я внимательно следила за ними. Но голос Зависти отвлек меня – я резко обернулась. Вот лезвия и очертили мое горло… Похоть здесь ни при чем.
 Данте внимательно выслушала и сделала вывод еще неожиданней.
- Тогда мне следует наказать Зависть.
 Эрика не успела остановить старуху, та позвала гомункула.
- Что опять? – начал он, войдя в залу, - без меня никак обойтись не можете?
- Зависть, она из-за тебя чуть не лишилась головы? – сурово спросила Данте.
- Меня? Нет… Хотя… Все может быть…
 Данте ничего не сказала, а лишь одним взмахом руки выдернула колья из тела Похоти и направила в Зависть. Тот даже не стал сопротивляться. А вот Эрике это все надоело. Она просто выстроила перед гомункулом ледяную стену, так, чтобы колья не достали его. Сама же потом опустилась по стенке на пол от истощения сил. И все это время она думала: та ли женщина, эта Данте, которая сможет научить ее чему-то, кроме кровопролития…
- Вы смотрите, какая жалостливая нашлась! – съязвил Зависть. – И без тебя бы справился!
- Сомневаюсь! – отвечала Эрика, пытаясь подняться на ноги. – С меня хватит! Я ухожу … Я надеялась увидеть не это!
- Такова наша жизнь .. – неожиданно для всех прошептала Похоть. – Мы гомункулы, а значит кто-то в прошлой жизни хотел нас вернуть. Зачем разбивать их мечту?
  Поначалу мы слабы и неопытны, как младенцы, но с каждым годом все больше и больше набираем силу! А также у каждого из нас появляется мечта.
 Эрика, ты можешь считать, что мы жестоки. Ты можешь считать, что те, кто создал нас, глупы. Но их глупость заключается в исполнении мечты, также как и наша жестокость.
 Девушка думала над словами Похоти.
- А для чего ты здесь, Похоть? – спросила ее Эрика.
- Я просто хочу стать человеком и вспомнить каково это …
 Девушка продолжала вбивать себе в голову смысл этих слов. И когда она их поняла, то решила остаться. Хоть и жестокость не для нее, но она решила, что сможет найти способ вновь стать человеком.
 Но лучше бы она ушла…
***
1901 г.
Аместрис
Дом Данте.

«Дневник…

- Нет, не так…

«Дорогой дневник…

- Опять не то…

«Никогда не умела вести дневники и сейчас это вряд ли получится…
Писать кто я? Не вижу смысла – я и так знаю, кто я (хотя до последнего времени сильно сомневалась в том, что я знаю), а кроме меня никто в этот дневник и не заглянет… Я чего-то боюсь? Вряд ли, просто то, что я пишу, поймет не каждый. И еще, должны же быть у людей секреты? Ах да, я забываюсь… Я не человек – гомункул. Данте же зовет меня Ленью… Ну-ну… Данте…Кто она такая? Если говорить одним словом, то она просто помешанная. Ровно, как и Зависть…
О, об этом у меня идет отдельная история…
Вы когда-нибудь жили с ненавистным вам человеку, который то и дело пытается применить психологический метод «заглянуть тебе под юбку», а также всячески убить. Нет, я понимаю, мальчик давно не видел девушек, и у него что-то в голове «крякнуло», но ведь должен же быть предел!
Кстати говоря о Зависти и пределах… Нужно держаться подальше от него… Просто несколько дней назад я так неудачно пошутила над ним, что это сказалось и на мне…
Рассказываю:
Несколько недель назад я решила отыграться на нем его же способом. Каким именно писать стыдно даже в личном дневнике. Да, не настолько я испортилась еще, живя здесь. Так вот, я отошла от темы. Дело в том, что в тот день я в очередной раз повздорила с Данте о красном камне – ну не буду я его есть и все – а она и выпалила «Ты уже Зависть с ума свела, а теперь и меня хочешь?». Я решила пропустить это мимо ушей, но не получилось… Как всегда… Я на целый день заморочилась ее словами, гуляя в городе. И вернулась домой только к полуночи. Открываю дверь и «шшох» - Зависть в своем репертуаре со своей катаной. Инстинкт подводит меня часто, но не сейчас, хотя это могла быть просто случайность – я от неожиданности сделала шаг назад и катана лишь слегка задела мою шею. Ощущение непередаваемое – хочешь и убить, и выяснить отношения одновременно. Приходится выбирать… Пришлось повести себя нормально. Но вот эта привычка Зависти – прижать тебя к себе и начать доставать. Мне всегда удавалось уворачиваться от этого, но тогда была опасность оказаться между ним и стеной, а там уж легче стенку пробить, чем от него отвязаться.
Опять отвлеклась…
Как только я вернулась в нормальное положение, меня встретила эта наглая ухмылочка и дерзкие глаза – вот итог его приставаний, я уже начинаю о нем красиво писать. Так вот, произошел небольшой диалог…
Я *с недовольным видом*: Что тебе на этот раз нужно?
Зависть: Мне? Как и всегда – ничего, а вот надо занять себя чем-то до утра.
Я: Иди и лови сов!
Зависть: Опять этот сарказм!
Я: Знаешь, когда я вижу тебя, у меня в голове появляется мысль похожая…
Зависть: Да ну неужели?
Я: Да, опять эта рожа!
Пришлось уворачиваться от катаны, но, как я и говорила, оказываешься у стены, причем прижатой Завистью. Хотя мне удалось отвернуться и от него и сковать льдом его руки и ноги к соседней стене! Как я тогда была довольна собой, но счастье длилось недолго! Мне нужно было задать ему этот вопрос. Пока тот бесновался, оказавшись в ловушке, я думала, как преподнести ему этот вопрос.
Зависть *перестав, наконец, беситься*: Ну и что теперь?
Я *подойдя вплотную к нему*: Знаешь, что мне Данте сказала?
Зависть *медовым голосом*: И что же?
Я: Что я свожу тебя с ума…
Зависть *пытаясь притянуться ближе* : И что ты думаешь об этом?
Я: Пока ничего… Но это можно проверить…
Пришлось освободить его. И как только я это сделала, он сжал меня в объятьях и поцеловал.
Знала бы я, насколько это окажется необычно и красиво… Наблюдая его холодный взгляд каждый день и потом такой порыв чувств. Но вспомнив, как он меня унижал, как причинял боль, я его оттолкнула. А потом, рассмеявшись ему в лицо, сказала: «Данте права, как всегда… А ты думал я искренне? Не такая я дурочка, как может показаться на первый взгляд».
И ушла из дома, не дождавшись его ответа.

Вот с тех пор я его и не видела. Где он сейчас, что обо мне думает… Не заморачивайся, Эрика! Не заморачивайся! Меня не волнует он… Меня больше волнует предстоящий разговор Данте. Она сказала, что сегодня последний срок, и я должна решить – есть красный камень или нет. Конечно же НЕТ! …
Что-то слишком поздно я поняла, что в этом доме не считаются с чужим мнением."


Часы пробили семь часов вечера. Вот и пришло время высказать все Данте. Подойдя к ее кабинету, девушка собралась духом и, улыбаясь, вошла. Она попыталась сохранить улыбку даже, когда увидела Зависть.
«Явление народу!» - подумала она и села на другой конец стола, чтобы не приближаться к ним.
Пока Данте что-то писала, Эрика невольно засмотрелась на Зависть. И мысли, все это время пребывавшие в хаосном состоянии из-за того случая, волшебным образом соединились в одну, которая довела девушку до отчаяния.
«Почему он на меня так странно смотрит? Ладно, если бы его взгляд был бы веселым или презрительным, но не таким же…томным… Ой, мама… Эрика, что ты такое говоришь? Откуда ты таких слов-то понабирала? Или это все влияние этого дома? Опять вопросы, вопросы… Голова раскалывается…
Снова его взгляд… Чувствую, как по спине побежали мурашки и внутри что-то словно оборвалось. Очнись, девочка, вспомни боль и унижение… Вспомни его жестокую ухмылку и холодные глаза, которые… которые… ты не видела две недели… Все эти дни ты словно и не жила – ходила, как призрак и несколько раз пересекалась с Похотью, но только мимолетный взгляд в ее сторону говорил ей, что тебе еще не безразлично ее общество. И это все…»
 Только сейчас она поняла, как сильно ей не хватало Зависти. И этих глаз… Таких холодных, но любимых глаз. Эрика снова вспомнила его поцелуй и чуть не зарыдала от отчаяния и собственной гордыни, ведь ей тогда понравилось, а она…
«Данте сегодня по странному тянет время… Что она в очередной раз задумала?»
- Ты все обдумала? – неожиданно спросила ее Данте.
- Я? – растерялась девушка. – И не собиралась! Вы же должны знать мой ответ!
- Значит, нет?
- Нет и точка! – воскликнула Эрика и резко встала из-за стола, опрокинув стул.
 Данте переглянулась с Завистью. И в то же самое мгновение пол под Эрикой исчез, а девушка провалилась куда-то во тьму и холод.
- Ты знаешь что делать, - обратилась Данте к гомункулу, который с довольным видом рассматривал в руках катану, бережно очищая ее лезвие. Зависть кивнул и быстрым шагом направился  подвал, куда, собственно, и упала Эрика.
Приземление было, мягко говоря, не очень приятным. Когда девушка падала, то вспомнила всех родственников старухи, рассказала как «хорошо» она их знает, ну и все  этом роде. Ну, а если говорить точнее, то во время падения можно было услышать трехэтажный мат. Ну при ударе об землю у Эрики не обошлось без переломов и вывихов, что, в принципе, поправимо. Цель другая: выбраться из этого дурдома. Как? С чьей помощью? Хотелось бы знать… Подсказал бы кто! Но вокруг лишь тишина, темнота и подвальная сырость. Ну может еще и крысы бегают. Хотя нет, это не крысы. Скорее всего здесь где-то была дверь, а сейчас ее кто-то открывает. Когда та заскрипела, то Эрика зажмурилась от яркого света, но успела разглядеть фигуру Зависти, и что-то сверкающее в его руке.
- Вот, черт, - прошептала чуть слышно она, отползая назад, так как узнала в этом блеске ненавистную ею катану.
- Куда же ты? – с издевкой спросил гомункул. – Неужели ты испугалась?
- Да что ты! Конечно же нет! – передразнила она его.
- Опять этот сарказм! – вздохнул он. – Когда ты от него избавишься?
- Ну…скорее всего… - задумалась Эрика, - Никогда!
- Как жаль… А ведь Данте приказала убить тебя… - усмехнулся он.
- Так пожалуйста! Что тебе мешает?
Она смотрела в его глаза с вызовом, без страха и смущения.
- Убей и закончится этот сарказм, который ты так яростно ненавидишь!
Она склонила голову и ожидала приговора. Краем глаза ей было видно медленно поднимающееся лезвие катаны. Еще секунда и ее жизнь оборвется, но Эрика не сожалела об этом. Она даже улыбнулась своей смерти.
Шшох!
Катана вошла в землю в сантиметре от лица девушки.
- Но как? – спросила она, казалось бы, саму себя.
- Знаешь, - голос Зависти заметно дрожал, - ты единственная, кто при встрече со мной ведет себя естественно, не подстраиваясь под меня…
- Мне радоваться? – перебила она его.
- Ты можешь хоть минуту помолчать? – крикнул на нее гомункул.
 Эрика поднялась с колен и продолжила слушать Зависть.
- И с твоим появлением здесь стало…по-иному… - замялся тот.
- Зависть, - в очередной раз не дала ему закончить девушка, - в обычных ситуациях у тебя язык «подвешен» как надо, а сейчас ты и двух слов связать не можешь. И если уж не можешь, то действуй!
- Не могу связать, говоришь? – гомункул прижал девушку к стене. – А не боишься того, что произойдет?
«Как же меня раздражает твоя манера тянуть время в самых ответственных ситуациях», - подумала Эрика, но говорить вслух ничего не стала, только устало вздохнула и поцеловала Зависть. Тот был сражен наповал, но ничего останавливать не стал. Он даже перевел действие в свою сторону…

***

Днем, нет, никогда,
Лишь во тьме слышатся мне
Твой тихий голос

Закончился поцелуй также внезапно, как и начался. Девушка сама его оттолкнула, вспомнив о своей смерти, и, глядя на его недоумевающее лицо с блаженными глазами, попыталась объяснить.
- Понимаешь, Зависть, это наша с тобой ошибка. Этого не должно было произойти.
- Поздно что-либо менять, - он нежно касался губами шеи девушки.
- Нет! – она вырвалась из его объятий. – У нас нет будущего, все отношения должны закончиться здесь и сейчас! Ты либо убиваешь меня, либо отпускаешь…
На этот раз Зависть промолчал, и даже не посмотрел в ее сторону. После недолгого раздумья он взял катану. Что-то внутри Эрики кольнуло и, если бы она могла, то бросилась бы ему на шею и разрыдалась, но что-то ее держало, что-то говорило «Пусть решает он». Но гомункул направил лезвие не в ее сторону, а в сторону двери.
- У тебя есть минута, - пояснил он, - если по истечению срока ты будешь еще в доме – умрешь.
Эрика хотела что-то сказать, но тот перебил ее.
- Время пошло…
И, чтобы не терять времени, выбежала из подвала. И в тишине раздался его тихий голос.
- У меня никогда не было ошибок, Эрика…
 Девушка помнила эти слова довольно долго, пока ее память не начала угасать.