Вместо косуль - волки

Давно это было. Ещё в дни студенчества, в осенней октябрьской тайге под Иркутском…

Вот и стих шорох шагов Алика и Славки по опавшей листве.
 
В мелком распадке сумеречно. По его дну кульгукает мелкий ручеёк среди моховых кочек. За ним полого поднимается склон. Редкие, почти голые уже осины. Их подножия густо усыпаны жёлтыми, коричневыми, красными и оранжевыми листьями. Под каждой осиной свой цвет. Листья лежат так, слово осыпались в безветрие.

Влево распадок повышается. А справа, куда утекает ручей, я вижу пламенеющую осенними красками широкую падь. Там ещё вовсю властвует солнце.
 
Ручеёк как будто тянет за собой вечернюю прохладу к выходу из распадка. Словно невидимая и чуть ощутимая речка течёт вокруг меня, а я стою на её дне - настолько плотен и прохладен вечерний воздух. Тянет он настолько легко, что не может даже пошевелить немногие листья на почти голых осинах. Редко какой-нибудь оторвётся и падает, постукивая крепким черешком по сучкам.
 
Над широкой, освещённой солнцем падью, над прозрачными полушариями ив и черёмух, в сторону солнца летит ворон. Я его не вижу, но можно предположить, что до него метров двести—триста. Слышно его звонкое и печальное круканье - крук! крук! Тишина необыкновенная. Даже на таком расстоянии слышно, как режут воздух твёрдые перья его крыльев - ш-шех-х! ш-шех-х! ш-шех-х!

Я стою, привалившись спиной к большому, в мой рост, горелому пню и снова слышу, как гулюкает тихонечко ручеёк между пушистых зелёных моховых кочек.
 
Тишина. Однако я знаю, что через несколько минут крикнут загонщики. До них километра полтора. После первого их крика замрут мои соседи и сейчас неподвижные, словно изваяния — справа Мишка, слева Борис и ещё дальше другой Славка. Мы ждём косуль. Нас немного, всего шестеро - двое в загоне, четверо на номерах. С утра уже сделали четыре загона, но всё безрезультатно. С таким малым количеством охотников лучше не начинать этого дела — звери выходят из загона в сторону.

Вот и крикнули ребята там, вдалеке. Голоса постепенно приближаются, но стихают. Ребятам надо переходить ещё один распадок. Однако крики усиливаются, приближаются, но на самом гребне гривы начинают смещаться к вершине распадка. Они потеряли направление! Опять неудача! Как не везёт нам сегодня!

Но что это?

Уже плюнув на всё на свете и мысленно изругав незадачливых наших загонщиков, я слышу шорканье явно не человеческих ног по опавшей листве. Это там, где-то на верху гривы, прямо передо мной. Косули!? Слава Богу!

Я весь вниманье. Руки без рукавиц стынут на холодных стволах ружья, моего "зимсона". Левую щёку холодит заметно усилившийся тягун из вершины распадка. Ну, это как раз и неплохо - ветер поперёк, значит, нашу стрелковую линию звери не учуют.

Шаги по листве всё слышнее. Но какие-то мягкие это шаги, не совсем похожие на шаги копытного зверя. И тут я вижу, как ко мне по склону распадка спускаются один за другим три волка! Такое впечатление, что они возникли как привидения, прямо посреди поляны. И в это можно было бы поверить, если бы не громкий шорох шагов по листве и сухой траве.

Вот это сюрпризик!  Сердце начинает, как  всегда при такой  неожиданности, сильно колотиться. Волки тем временем почему-то разделяются. Первый идёт, как и шёл — вниз на меня и немного левее, между мной и левым от меня номером. Два других берут ниже по распадку, правее. Мишка наверняка уже увидел этих двух своих волков. Они направляются прямо к нему.

Позиция у нас наивыгоднейшая. Мой волк совершенно не замечает меня. Вот он спустился к самому ручейку и начинает переходить замшелое дно распадка.

Как интересно наблюдать за зверем, когда он тебя не видит. Тем более за таким как волк. Ведь встречи с ним так редки. Не каждый охотник может похвалиться, что видел, как волк совсем неподалёку переходит сырое место.

Вот он прыгнул с одной кочки на другую, остановился на ней, соединив все четыре ноги. Осматривается, куда ему лучше прыгнуть, словно боится ноги замочить. Опять мягко скакнул, взмахнув поленом. Снова высматривает место для прыжка.

До него шагов тридцать, не больше, и он начинает проходить мимо меня. Через несколько прыжков он станет удаляться и не выйдет на соседа - слишком большое расстояние между номерами. Да ещё и много кустов. И хотя я стою на самом виду, волк меня не замечает. Он спокоен - ведь им удалось уйти от охотников. А ведь только ошибка загонщиков, то, что они пошли в сторону, направила волков прямо на нас. Волки, конечно, уверены, что уходят в сторону от загонщиков и о нас даже не подозревают. Мы стоим очень тихо. Как раз это их и подвело…

Голову волка закрывает какой-то кустик. Я осторожно поднимаю ружьё, прижимаюсь щекой к холодному прикладу и спокойно выцеливаю лопатку. В стволах картечь, и ему не уйти.

Пора! Давлю на спуск. Какой-то слабый хлопок выстрела! Волк падает мордой в воду и два раза взмахивает хвостом. И тут же вскакивает и мчится в мою сторону. Он мчится короткими мгновенными скачками вверх по моему склону прямо на меня и уже совсем передо мной скрывается за маленькой ёлочкой. Когда он выскакивает из-за неё, я стреляю второй раз, чувствуя уже до того, как нажал на спуск, что промазал! Позорно промазал по здоровенному волку всего в трёх шагах!

Совершенно неслышным скоком, словно привидение, волк промчался мимо и исчез в кустах.

Тишина. Может, ничего не было? И никаких волков я не видел и ни по какому волку не стрелял? Кошмар!

И тут справа раздаётся дуплет мишкиной тулки - тонг! тонг! Визг волка - и третий выстрел!

И снова тишина. Мгновения ушли на все выстрелы. Что же делать?

Через несколько минут замолкают загонщики, и Алик бежит вдоль нашей цепи, собирая стрелков.
 
Вот все и собрались. Один волк лежит в десяти метрах от Мишки, второй ушёл со слабой кровью. Мой волк не кровит, хотя в том месте, где он ткнулся от первого выстрела, валяются клочки шерсти. Значит, я по нему попал, значит, он ранен. Надо бы добирать этих волков, но уже сильные сумерки, через четверть часа совсем стемнеет, а ещё ведь таскать дрова на ночлег. Никуда не деться - ночевать будем здесь. Ясное небо сулит сильный заморозок, а посему дров нужно будет много.

Уже ночью у костра, когда мы обсуждали случившееся, когда ребята поносили меня и Мишку за упущенных волков (в основном, конечно, меня), я пытался понять, почему волк вскочил после первого выстрела. И вспомнил! Я ведь так с утра и не протёр стволы от обильной смазки. Вечером она застыла и, возможно, ослабила удар картечи в мохнатый волчий бок.

А, может, патрон был плохой или просто попал не по месту?

Как молоды мы были! Где вы сейчас, друзья мои по давним охотам, по студенческой скамье? Вспоминаете ли ту ночь, когда мы грелись у костра и сфотографировались, бросив в огонь щепоть порошка магния? (картинка здесь: http://www.stihi.ru/2009/12/11/4220)  Я перебираю свои снимки той поры. Как спокойно глядит в объектив Славка Вшивцев с убитым волком на плечах и не знает ещё, что через два десятка лет накроет его в тайге ветровальное дерево и сломает ему позвоночник…