обрывки

Тебе некогда читать хорошие книги,
тебе надо писать свои – плохие
П.Улитин

25.10.09.
Я слышу ветер, несущий листву. Он беспокоит меня. Тревожит. Я подхожу к окну. Но в черной пропасти улицы видны лишь редкие пятна светящихся окон, да тонкие, с рваными листьями, ветви на их фоне.
Уже которую неделю во мне живет такое, мятущееся на ветру, дерево. И листьев на нём остается всё меньше и меньше.
Я падаю в осень.
Сомневаться. Бояться. Запрещать себе думать. Не верить. Не доверять. Быть молчаливым скептиком. И делить своё одиночество только с бессонными ночами, пустыми и безликими.

I.
Всё началось с того, что я никак не могла заставить себя лечь спать. Ночь брала мою комнату приступами, но я не сразу замечала её… а когда темнота, окоченевшие пальцы и время, начинающееся с нуля, наконец сливались в моем сознании воедино, я оказывалась во власти необъяснимой апатии. Мне ничего не хотелось: брести в ванну, пускать горячую воду, выключать компьютер, переодеваться, доставать простыни и подушки… я продолжала сидеть за столом – читая книгу, копаясь в файлах, или бездействуя слушать музыку, до тех пор пока глаза не начинали слезиться, а затекшие суставы напоминать о себе болезненными ощущениями. Тогда я все-таки отрывала себя от любимых вещей, принималась медленно шевелиться и шептать про себя, что вот это и вот это надо сделать обязательно, а вот то-то и то – можно отложить на потом, на завтра, навсегда.
Часто я засыпала в джинсах и пончо, без простыней, укрывшись диванным покрывалом и положив под голову маленькую подушку, а то и вовсе – плюшевого слона или свернутый рулоном плед – в общем то, что лежало ближе всего. Пред тем как окончательно уснуть, я успевала прочитать несколько страниц очередной бесконечной книги, а когда организм сопротивлялся и этому занятию, я вставляла наушники в уши и, переводя плеер в режим автовыключения, отходила ко сну, не прерывая связи с внешним миром. Если конечно мой рукотворный литературно-музыкальный мир имел хоть какое-то отношение к реальности.
Это – поверхность. То же, что лежало в глубине всего этого – пока не получило названия. Можно назвать это депрессивным психозом, кризисом двадцати одного года, синдромом хронического одиночества… но все эти определения не раскроют в полной мере сути, происходящего со мной. Точнее – непроисходящего. Да, если бы вы смотрели на мою жизнь со стороны – вы бы увидели серую прямую линию. Дни-близнецы. Ночи-сестрички.  Именно в тот период я впервые задумалась, как может выглядеть календарь в образном представлении. Он оказался шариком (символизирующем нашу планету), вдоль всей окружности которого стояли взявшись за руки маленькие человечки – дни. И между ними – девочки-ночи. Они водили хоровод. «Шли чередой». И никогда не уставали и не останавливались.

28.10.09
II.
А я никак не могла забыть лето. Даже рдевшее очарование осени не могло навязать мне иного режима дня, иного ощущения мира. Мои окна раскрывались каждое утро, вне зависимости от температуры за ними. Даже перевод часов на зимнее время не смог изменить моего внутреннего времени. Читать и писать по ночам,  и потом, в продолжении всего дня, быть сонной и страдать от головной боли – я сознательно отдавала предпочтение такому порядку.
Пока осень ещё струилась по улицам запахом дыма и шорохом гонимых ветром листьев, я чувствовала в себе жизнь, силы, возможности. Но приближалась зима.
Внезапный холод разрушил тщательно собранную мозаику покоя, принес тревогу. За одну ночь природа утратила дружелюбность. Мне стало неприятно находиться за пределами своей комнаты. Шапки, шарфы, перчатки - ещё неделю назад я одевала их для эпатажного флеш-моба. И вот теперь весь город испуганно пытался согреться в этих неумолимых приметах Зимы…

01/11/09
IV.
И снова бессонный тяжелый лоб.  Ветром измученная голова. Ветром и мыслями. «Вот и осень прошла, словно и не бывало». Нет, ещё не совсем… ещё теплится немного рыжего цвета в затерянных двориках. Спрятавшись в лабиринтах кварталов, внутри засыпанных листьями клумб. Дни ещё наполнены светом. Нечастые прогулки в предзакатное время заполняют пустоту, приносят гармонию и покой. Но люди... Люди – это шум в голове. Я так устаю от непрестанных голосов. Они навязывают мне что-то во сне, они преследуют меня в течении дня. Бывает ли такая тишина, от которой звенит в ушах? Тишина гор или тишина леса в безветренный полдень? Её не бывает. Тишина – это иллюзия неизощрённого слуха. Но как глаза привыкают даже к самой кромешной темноте и начинают различать в ней предметы, так и слух, спустя несколько минут пустоты начинает реагировать на новые звуки. На то, что прежде казалось немым, или таким привычным, неотделимым от иных ежедневных вибраций. Тишина = то, что невозможно услышать. Её можно только почувствовать. Но даже этого мне не дано.
Звуки призваны заполнять пустоту. В том числе и души. Звуки музыки, например.
Мир, в котором невозможна тишина. Ощущение вечной жажды. Жажды, которую не утолишь ни чем. И можно только тосковать по неиспытанным чувствам.






01.11.09.
Какой вкус у одиночества? Я знаю, что это не кровь на дёснах, не терпкий виноград, не соленая морская вода.  Одиночество пахнет опавшими листьями, влажными после дождя. У одиночества – жёлтый цвет полнолунья. Цвет вечерних огней. Одиночество – это сухой, с пыльцой раскрошившейся листвы, асфальт в ноябре. Мое одиночество -  дорога из вечера в ночь. Иногда пустая, иногда заснеженная, иногда шелестящая свежей зеленью деревьев.
Вечное противоречие между «мне хорошо одной» и «когда же кто-нибудь позвонит?», между «я не могу так больше жить» и «я просто не могу жить иначе».

"одиночество - ощущение себя частицей мира"


кто знает, почему так происходит.. никто не знает, почему так произошло..


я хожу по улицам с задранной (закинутой) головой и смотрю на луну.


моё вдохновение - это дыхание осени. чтобы писать, мне надо быть глубоко в себе. или в осени. и не выходить оттуда.




Люди на улицах. мужчины и женщины. пары. иногда я радуюсь их "не-одиночеству". иногда они мне противны (когда особенно очевидна инстинктная основа их отношений). но чаще всего я не испытываю никаких чувств. я  смотрю на них, как на существ с другой планеты.  Мне просто не доступны их чувства. Недоступны для понимания. Я не знаю, кто сделал меня другой. Возможно это приобретённое качество, но чаще мне видится, что я родилась такой. Мне просто не дано ощутить это «простое человеческое», все мое естество сопротивляется благополучию. Может быть потому, что мне дано что-то другое? ..я не могу писать, когда все хорошо.