Песня

Мутные, серо-синие облака обложили ночное небо. Если смотреть от окраины, может показаться, что они выходят из окон самой высокой башни замка, ползут по крыше. И срываются с острого флюгера на ее вершине, расходясь в стороны и покрывая город липкой, влажной тенью. Улицы, широкие у самого замка, сужаются к концу и у самой стены они настолько узки, что два человека проходят по ним, сталкиваясь плечами. Исключение составляет только Парадная улица, идущая от самых Южных ворот к замку. На ней-то, ближе к ночи и располагается крикливый, вороватый торговый люд - обменщики, ростовщики – рынок низших слоев населения.
Тускло горели уличные фонари, переругивались хозяйки лотков, сновали туда-сюда маленькие, недоевшие - недоспавшие дети, озираясь в поисках упавшей ли монетки, или беспечно открытого кармана. Ганс, единственный сын вдовы разорившегося купца, углядел упавшую из кошеля ростовщика монету и чересчур поспешно за ней бросился. На его вытянутые пальцы опустился деревянный башмак. Парень взвыл от боли и боднул ростовщика головой под колени. С грязным ругательством тот стал заваливаться назад, а Ганс, высвободив руку, отскочил от греха подальше в узкий переулок. Он растирал ноющие пальцы, когда кто-то к нему обратился.
-  Хочешь заработать?
Мальчишка повернулся на голос с готовностью. Кому не хочется подзаработать, а таким голосам парень доверял. Не было в нем ни надломленной нервозности одержимого, ни приторности человека с недобрыми намерениями. Голос был спокоен. Человек, которого он увидел, вполне соответствовал голосу – среднего роста, тонкого телосложения, задрапированный в черное господин с доброжелательным лицом, которое показалось Гансу необычным, даже для придворного, коим господин очевидно являлся. У него были странно коротко для того времени остриженные волосы и яркие глаза цвета летней грозы. Он не улыбался, но тень улыбки притаилась и в ясных глазах и в уголках губ. И он был очень молод.
Мальчик, очень стараясь быть вежливым, поинтересовался, какую работу господин хочет ему поручить.  Человек позволил улыбке чуть изменить изгиб губ и сказал, что Гансу не надо никоим образом трудиться, потому что господин лишь хочет кое-что у него купить.
Что можно купить у полунищего оборванца шатающегося по торговой улице?
О, у тебя есть очень много, произнес тогда человек в черном. Но я куплю у тебя только одно слово. Ты никогда не сможешь его произнести. Может, ты его даже забудешь.
Ты можешь отказаться.
Конечно, у Ганса и в мыслях не было отказываться. Еще бы! Не каждый день предлагают хорошо заплатить лишь за возможность использовать одно-единственное слово.
Человек улыбнулся, достал кошелек, но затем остановился.
- Мать – произнес он. Это слово – Мать.
Гансу было все равно, что это за слово. Это было очевидно по его горящим от нетерпения глазам.
Человек оставил мальчишке десять тяжелых монет  и скрылся в сумраке тесного закоулка.
Ганс бежал домой со всех ног, придерживая за пазухой мешочек с десятью монетами. Обрадовать _.  Да она будет рада.
Она? Кто Она?
 Мальчик вдруг остановился. Потерянно огляделся по сторонам. О ком он сейчас думал? Куда шел?  Ганс обнаружил, что рука держит что-то за пазухой. Вытащив плотно набитый кошель, Ганс вспомнил незнакомца, и вспомнил, о чем думал. Разумеется, деньги надо спрятать! Где-то в надежном месте. Где же он ночевал всю неделю? Точно, у старого мясника! Ганс вприпрыжку побежал в обратную сторону улицы.
Человек в черном шел вверх по улицам, которые становились все шире и шире. Для того, чтобы закончить песню, ему нужно было выкупить еще два слова. И он уже знал у кого их купит. Так надо, потому что человек в черном был Песней.  А Песня не может использовать тех слов, которых в ней нет. Вот и ходит он, выкупает слова, как только Король пожелает послушать что-нибудь новое. И Песне жизнь скупщика душ нравится. Еще как нравится.