Последнее желание. Часть 1

                Последнее желание.

                (Служба исполнения последних желаний.)

                Часть 1.

Этой зимой сильно вьюжило. Шел 2040 год, юбилейный – ровно полста лет прошло с начала перестройки. Город лежал в сугробах и ледовых надолбах. Сильные морозы добавляли свою долю негатива во всеобщую картину хаоса. Невооруженным глазом видно было, что улицы уже давно никем не убирались. Ночь – темно хоть глаз выколи. По набережной плёлся мужик в неприглядной одежде – чистый оборванец. Кутая голову от колючего ветра в поднятый воротник худенького полушубка, спотыкаясь то и дело на перемётах, он и не заметил, как его перегнала шумная компания лицейских – стражей порядка, или лицаев, как говорят в народе, это название пошло то ли от слова лицо, ибо именно этой части тела чаще всего касается их дубинка при встрече с обычными людьми, либо по официальной версии, от слова личность, так как именно её они начинают выяснять, остановив простого прохожего – они опрометью за кем-то гнались. Светодиоды красного цвета, перемигиваясь, ярко светились на их кокардах и погонах – по их наличию и их количеству можно было не только издалека узнать, что данный человек наделён почти безграничной властью, но и определить чин лицая, а значит, и величину этой самой власти. Группа лицаев пронеслась мимо, только слегка толкнув в плечё прохожего, чтобы не мешался на пути. «Странно! - подумал оборванец – не за мной!». И только повернув голову к речке, заметил на льду того, за кем гнались стражи порядка. Они знали, что тому некуда деться со льда – скользко, кругом крутые бетонные берега, много перемётов – сильно не побежишь. А впереди стремнина – большая промоина, там верная погибель. Поэтому они и бежали по набережной – тут удобнее, а жертва от них всё равно не уйдёт. И, вдруг, не добегая метров пять до промоины, преследуемый вмиг исчез, при этом раздался хруст льда и послышался всплеск воды. Через секунду над водной поверхностью показалась его голова и затем снова исчезла. Преследователи остановились. «Эх, ушел всё-таки! Ну, туда ему и дорога, всё равно неблагонадёжный был – теперь хоть проблем с его «утилизацией» меньше будет!» - кто-то из лицаев подвёл итог преследованию. Они ещё немного потоптались на набережной, разглядывая водную промоину посреди речки – так, на всякий случай, а вдруг свершится чудо и преследуемый выплывет, но, как известно, чудес не бывает – махнули рукой, развернулись все вдруг, как будто по команде, и дружно в ногу зашагали прочь. Оборванец поёжился от холода, представив себя на месте того мужика, потом подумал: «Не повезло бедняге!» - и поплёлся дальше. Проходя промоину, он внимательнее вгляделся в то место, где провалился преследуемый – а может, чего осталось от него из одежонки. И, вдруг, услышал, что кто-то плещется в воде. Из-за небольшого снежного бруствера у края промоины показалась человеческая голова. «Помогите!» - прохрипела она. Оборванец медленно приблизился к промоине. Лёд под ногами стал слегка потрескивать. Пришлось лечь и остальной путь до промоины проделать плашмя. Не доползая метра два до воды, оборванец снял с шеи длиннющий шарф и кинул один его конец барахтающемуся в воде человеку. Тот ухватился за шарф, оборванец напряг все силы и потянул его на себя. Тонущий медленно выполз на лёд. Не отпуская шарфа, он несколько раз перекатился подальше от промоины. Затем оба медленно отползли в сторону берега. «Как зовут тебя, спаситель мой?» - спросил он отдышавшись. «Георгий!» - послышалось хрипло в ответ. «Быть тебе Георгием-победоносцем!» – продолжил спасённый. «Вообще-то, родные и близкие меня Гришей кличут, но по паспорту – Георгий. А ты кто?» - спросил в свою очередь оборванец. «Имя моё …, в общем, это не важно! Я … агент … службы исполнения последних желаний. В благодарность за моё спасение, я тебе дарую …, вообщем, я сам лично исполню твоё последнее желание. Только помни – желание должно быть именно последним, причём … любым! Вот тебе сотовый телефон – и он протянул оборванцу руку, на ладони лежал обыкновенный мобильник – когда прижмёт тебя жизнь, когда окажешься на самом её краю – нажми на любую из кнопок и произнеси твоё последнее желание вслух, оно тут же исполнится, причём немедленно! Ну а теперь мне надо идти!». «Подожди!» – сказал оборванец. Он медленно снял со своего плеча худой тулуп и накинул его на плечи спасённого: «Простынешь ещё!». «А ты?» - поинтересовался тот. «Я не в первой, обойдусь как-нибудь, да и в проруби не побывал как ты, добегу до «берлоги» по быстрому!» - пояснил собеседник. «Ну, будь!» - сказал спасённый и тут же, как будто растворился, исчез в темноте ночи.

Оборванец съёжился от холода, и как-будто на полусогнутых вприпрыжку помчался, … нет, не домой, дома его, наверняка ждала засада - он уже почти три недели числился в розыске как неблагонадёжный, а в гетто для отверженных. Этот район широким кольцом охватывал весь город, его общая площадь уже давно в несколько раз превысила сам город. Когда-то, давным-давно – ещё при загнивающем социализме, в этом районе располагался дачный сектор. Но это было очень давно, так давно, что уже редко кто помнил об этом. Теперь здесь кипела своя обособленная жизнь. Поначалу здесь селились обыкновенные гостарбайтеры. У них не было денег на покупку полноценного жилья, поэтому они скупали летние, относительно дешевые, дачные домики. И хотя в них очень тяжело приходилось людям, особенно зимой, в сильные морозы, но, всё-таки это было уже кое-то. Не на улице же, в самом деле? Какая-никакая, а всё ж крыша над головой! Постепенно настоящие дачники ушли из этих районов, так как воровство на дачных участках достигло таких масштабов, что был потерян сам смысл в выращивании чего-либо на предмет поесть. Овощам и фруктам не давали даже созреть – всё выращенное доставалось кому угодно, но только не тому, кто это выращивал. Да и бороться с толпами полуголодных работяг и их семействами было бесполезно! Не будешь же наказывать полуголодного ребёнка за украденную с грядки морковку. Сейчас это была рабочая трущоба, здесь скрывались все отверженные, потому что в огромной массе обездоленных людей их почти невозможно было найти. На этой территории действие официально принятых законов прекращалось, и начинали действовать свои законы. Это прекрасно знали и лицаи, поэтому они сюда предпочитали не соваться, а если быть более точным – боялись. Они ограничивались лишь проверкой документов и досмотром по утрам на многочисленных пропускных пунктах, когда из этих районов рабочая сила полноводными реками тянулась к центру мегаполиса - направлялась к своим рабочим местам. По вечерам досмотры отсутствовали – лицаи молча, но пристально, вглядывались в лица возвращавшихся, но не досматривали – это было разрешено. Внешне всё выглядело так, как будто лицаи бездействовали. И только их редкие вылазки с использованием бронетехники и других спецсредств иногда тревожили эти районы. Но, как всегда, дело кончалось тем, что большая часть бронемашин оставалась догорать на этой территории – их обгоревшие остовы, как исторические памятники, напоминали людям о прошедших социальных боях, а сами лицаи, принимавшие участие в карательной акции, просто-напросто бесследно исчезали. Причём, через некоторое время потихоньку куда-то исчезали и их многочисленные родственники, хотя они и проживали в престижных, хорошо охраняемых районах. В результате лицаи и предпочитали обходить эти районы стороной. Вот такие вот порядки установились на этой территории, и именно такие законы действовали здесь, как говорили некоторые – неписанные! Но в городе существовали и другие законы – официальные.

   Собственно, сами законы, действовавшие, в основном, в центральной части мегаполиса, были весьма демократичны по своему содержанию. Они включали в себя много положительных моментов, в них было очень мало запретов, разрешено было многое и никак нельзя было сказать, что эти законы – драконовские. Они очень сильно напоминали собой законы уже такой далёкой социалистической действительности, только из их текстов поудаляли некоторые положения и кое-что дополнительно разрешили – и только. Но в том то и была их суть – они позволяли очень многое! Но даже и они исполнялись не всегда. Эти законы были в основном для рабочих масс. Их цель – заставить народ работать на новоиспечённых господ любыми средствами. Причём, их действие было явно избирательным. Так, в части, касающейся наказаний, они работали для всех неимущих без исключения, а для богатых, только начиная с определённой планки. Этой планкой была цена … украденного. Если ты украл меньше вагона, то - под суд, а если больше, например завод, то закон не действовал, но требовалось заплатить чиновнику, ответственному за исполнение закона, определённую мзду, чтобы было включена «тормозная» функция. В плане же разрешения законы действовали для всех граждан одинаково, но ореол распространения этого действия также зависел от некоторой суммы. Расценки были известны всем и, естественно, далеко не всем были по карману. И ничего с этим поделать не могли даже сами власти – рынок есть рынок, он сам устанавливает «цены на спрос». Конечно же, велась и интенсивная борьба с широко распространившейся коррупцией, но только в рамках принятых крайне демократических законов. Так, например, безжалостно уничтожались взяточники и мздоимцы, причём так рьяно, что последние несколько лет уже не было ни одного суда с обвинением в этом преступлении. Ни кто никому больше не давал взяток, просто … чиновникам дарили подарки … из-за наличия особой к ним признательности. Ведь ни в одном законе не сказано, что подарить подарок - есть преступление. И даже если, в некоторых статьях закона и было сказано, что чиновник, если сумма подарка превышает определённую, должен отдать его государству, то в этом случае поступали следующим образом: дарили подарки близким родственникам чиновников – жене, детям, тёщам, тестям, сёстрам, братьям, тётям, дядям, а то и племянникам. В результате – закон не был нарушен, он торжествовал! Его торжество очень отчётливо можно было проследить и по материалам доступной для общественности информации. И не был в этом исключением ни один информационный канал, будь то телевидение, радио, пресса или Интернет. Всё в государстве было правильно, мелкие нарушения тут же выявлялись и устранялись, повышался общий национальный доход, падал процент безработицы, среднестатистическая зарплата отдельного индивидуума, определявшаяся при помощи простейшего арифметического действия: сложить всю полученную сумму и разделить на количество получающих, давно уже превысила непередаваемую на словах величину, все были всем довольны, хвалили правительство и остальных, кого надо было хвалить, за заботу о народе, называя их слугами народа, что приравнивалось к статусу … примерно … героя соцтруда, вообщем – торжество закона было на лицо, а у некоторых даже и на лицах!

Шел пятидесятый год после перестройки – юбилейный год торжества провозглашённой демократии. Именно провозглашённой, так как на самом деле от истинного значения этого слова она отличалась так же, как небо от земли, или низ от верха, или правда ото лжи.
Потихоньку, по щепотке, день ото дня, превращалась провозглашенная перестройкой демократия в то, чем она стала сейчас. Общество с каждым днём уходило от принципов равенства, справедливости, братства. Народившаяся на остатках социализма буржуазия, семимильными шагами набирала силу. С каждым днём усиливалась эксплуатация человека человеком, часто превращаясь в извращённые, уродливые формы. «Мы заработали!» - гордо заявляли богатые, беззастенчиво обкрадывая народные массы. «Они бедно живут, потому что плохо работают – лентяи и тунеядцы!» - объясняли жалкое положение дел у трудящихся другие обеспеченные всевозможными благами. И никто при этом не вспоминал о формуле прибавочной стоимости. Похоже, что они вполне искренне даже не подозревают, что присваивают себе большую её часть! Постепенно появились различные формы рабства. Сначала всё начиналось с насаждения клановости, семейственности, возвеличивании одних групп людей над другими по различным признакам – национальным, этническим, религиозным и прочим. Новоиспечённые богатые не могли стать более богатыми путём создания каких-либо ценностей, им даже не мог в этом помочь бессовестно украденный ими, так называемый, первичный капитал, ибо нахапавшись его под самую завязку, они, не зная, что с ним делать дальше, просто-напросто, сгноили его большую часть – ну не отдавать же его, в самом деле, другим (?), поэтому они пошли более лёгким путём – путём отбора этих ценностей у масс, что привело последних почти к полному обнищанию. Ведь богатый – это не тогда, когда у тебя очень много денег, а тогда, когда у тебя их больше, чем у других. И если сделать других более бедными, то ты на их фоне станешь богатым. Чего только не выдумывали чиновники - Остап Бендер со своими четырёхстами честными способами отъёма денег у населения был уже далеко в аутсайдерах. Периодически организовывались кризисы, дефолты, устаивались девальвации, организовывались финансовые пирамиды, придумывались ваучеры для реализации населению по ценам ниже рыночных, «честно» отнимались денежные накопления со счетов граждан, периодически возникала острая необходимость в смене паспортов и других гражданских документов, выдумывались новые регистрационные процедуры с оплатой каждой в отдельности, многое, что раньше было доступным становилось платным для простых граждан, в том числе и туалеты, стоянки, парковки, подъезды на территории предприятий, организаций и учреждений. Естественно, для определённой категории граждан были и льготы, а как же без этого? Тем, у кого было больше в наличии денег, полагалось и больше льгот. Например, к вокзалам и аэропортам общественный транспорт мог приблизиться только на удалении одного километра, как объяснялось – в целях обеспечения большей безопасности самих же приезжающих, а вот VIP-персон или тех, кто пожелает дополнительно оплатить, например, такси, был организован подвоз тел непосредственно к дверям транспортного средства, например, к трапу самолёта или дверям вагона. Постепенно росла социальная напряженность. Куда это вело, все знали или, в крайнем случае, догадывались. Ведь напряжение между двумя клеммами с противоположным по знаку зарядом, не может расти бесконечно, рано или поздно, но наступит момент, когда между ними проскочит искра и тогда … из искры возгорится пламя! И чем дальше удалялись друг от друга полюса - больше увеличивалась пропасть между имущественным положением различных слоёв населения, чем больше увеличивалась разность их потенциалов – росло социальное напряжение, тем и к большим последствиям должна была привести та самая искра. Поэтому особое внимание в обществе уделялось безопасности граждан, причем, в первую очередь, достопочтенных. Собственно, само слово безопасность, как таковое без прилагательного национальная, не употреблялось. Это придавало ему какой-то особый статус, сильно повышало его значимость для страны! Росли как на дрожжах многочисленные структуры поддержания общественного порядка, лицаи – были одним из основных его силовых крыльев.

   А в центре мегаполиса «гудела» совсем другая жизнь. Его кварталы были излишне освещены – фонари не выключались даже днём. Это было заметно хотя бы по тому, что яркий свет сильно слепил глаза прохожим. Но и здесь город был разбит на районы. Это сразу бросалось в глаза. Целые кварталы были обнесены высоченными металлическими заборами с несколькими проходными по периметру – в каждой по вооруженному охраннику. А в особо элитных районах в качестве заборов использовались мощные кирпичные стены, очень напоминавшие собой крепостные защитные сооружения. Отличие заключалось лишь в том, что по всему периметру защитных средневековых стен были установлены камеры наружного наблюдения. Картина очень напоминала город для спасённых, о котором рассказано в одной из книг Старого Завета (для тех, кто не в курсе - Библии) под названием «Армагедонт» (конец света). Там тоже, после наступления апокалипсиса, богом были сооружены массивные стены вокруг города для приюта спасённых с воротами, через которые могли проходить только избранные. Это очень было похоже на ныне существующую действительность. Как тут не вспомнить и не отдать дань уважения, как должное, тем чиновникам, что жили ещё при социализме и обещали построить в скором будущем коммунизм? И ведь построили! Правда не в отдельно взятой стране, и даже не в отдельно взятом городе, а только в его части, и пусть не для всех, а только для некоторых, избранных, так сказать, но всё же построили!!! И их нельзя ни в чём винить, а тем более, упрекнуть – они же, когда обещали, даже словом не обмолвились, что построят его не для всех! Так то!

Но как бы там ни было, какой бы строй ни диктовал свои правила жизни, мороз всё же брал своё – его холодящие «законы» были одинаковы при любом общественном строе. «Добраться бы до места дислокации без происшествий! Не привлечь бы своим полураздетым видом лицаев!» - лихорадочно проносились мысли в замёрзшей голове оборванца-победоносца. «Не дай бог попасться! – думал он – Ведь тогда точно расколют его, кто он, откуда, где был, кого агитировал, на предмет чего?». А делать это они умеют – ещё никто не смог вырваться из их объятий не сознавшись, или, хотя бы … живым! Но, оборванца после допроса с пристрастием они, конечно же, оставят в живых и отправят его к … хозяину, а это ещё хуже. И это оборванец знал точно. Когда он произносил слово хозяин, то имел в виду, конечно же, директора государственного предприятия, на котором сам раньше, … до побега, работал, и от которого скрывался уж почти три недели. Дело в том, что с этого предприятия нельзя было просто так уйти – только убежать. Так думал, по своей скудости ума, голодранец. Но на самом деле, не только с этого, но и с других предприятий, так же почти невозможно было уволиться по собственному желанию. Таковы были законы этого времени, таковы были реалии, а оборванец всё ещё пытался жить воспоминаниями далёкой социалистической бытности, потому иногда и посещали его голову такие глуповато-опрометчивые мысли.

А дело было так: кабала, а если по официальной версии, то работа на госпредприятии, начиналась у него, как и у других, по уже ставшему давно привычным, сценарию. Георгий ещё при госсоциализме работал на этом предприятии. Потом началась перестройка. Госучреждение, как и раньше, делало деньги из воздуха – что-то перепродавало, на что-то переоформляло документы, с кем-то постоянно судилось, то, выигрывая, то, проигрывая определённые денежные суммы, куда-то постоянно переводило их крупными партиями, вообщем, крутилось как все и как могло, но всегда было на «плаву», потому, что было государственным. А, как известно, пока существует государство – будет существовать и господдержка государственных предприятий, оно не прогорит до тех пор, пока не захочет этого само государство. А оно не захочет этого никогда, потому что, … но ... об этом чуть позже! Периодически учреждение переходило из одних рук в другие, но при этом всегда оставалось государственным, хотя уже и многократно меняло названия. Периодически менялись директора. Однако, как говорится, «корабли» приходят и уходят, а «грузчики» остаются! Так и Георгий оставался на своём рабочем месте, делая исправно уже много лет одну и ту же свою работу, хотя названия его должности менялось за это время уже не единожды. Ему периодически приносили бумажки с угрозой увольнения, но каждый раз, как бы сжалившись, принимали на то же самое рабочее место обратно, но под другим названием должности, однако, как правило, каждый раз урезая его зарплату. При этом закон ни коим образом не нарушался – этот способ обхода закона был достаточно хорошо продуман ещё при его редактировании. Георгий неоднократно, и, как всегда, в строго обязательном порядке, подписывал различные обязывающие бумаги: о не разглашении, о строгом соблюдении, о проявлении особой бдительности при …, и о прочем. Георгий, а по простому просто – Гриша, а если быть более точным, то Григорий Михайлович, уже стал привыкать к этому и не сильно огорчался при виде таких бумаг, принимая это как должное при новом строе, или, хотя бы, как вынужденные издержки капиталистической действительности. Так незаметно он и «приплыл» во времена развитой демократии. До пенсии ему было уже недалеко – каких-нибудь несколько лет, но государство, в связи с постоянно улучшавшимися условиями жизни и, особенно, труда, постоянно отодвигало эти сроки. Поэтому Гриша честно трудился и трудился, не покладая рук, и краю этому пока не видно было конца.

                30.01.2009г. Рубцов В.П. UN7BV. Астана. Казахстан.

                Продолжение следует!