Происшествие в Сьене в 1647 году глава 3

3
С обеда Грациан не отходил от зеркала, поправлял волосы, разглаживал кружевной воротник, топал ногой и разглядывал с озабоченным видом правый сапог. Его соседи были немало озадачены: ключи уже были сданы принцу – герцогу и выйти из дворца никто не мог. Первым не выдержал Энлиль:
- Куда это тебя несет, если не секрет? – спросил он.
- В театр, голубчик, - ответил Грациан.
Энлиль и Маригюрд переглянулись.
- Куда? – переспросил Маригюрд.
- В театр.
- Кувшин с водой у двери, - сказал Энлиль.
- Что? – не понял Грациан.
- Кувшин с водой, я говорю, у двери.
- А зачем он мне?
- Вылей на голову. Ты бредишь.
- С чего ты взял?
- Ты сам сказал, что сдал ключи принцу – герцогу.
- Ну и что?
- А то, что из дворца нельзя выйти!
Грациан посмотрел на Энлиля, как профессор на безнадежного тупицу.
- Постой, так у тебя есть еще ключи? – догадался Маригюрд.
- Хорошим я был бы ключником, если бы у меня не было ключей, - самодовольно ухмыльнулся Грациан.
- Значит, ты действительно идешь в театр? И в какой?
- В «Круг». Там сегодня дают «Кассандру». В «Круг» ходит множество хорошеньких женщин в бархатных полумасках. Там прелестные актрисы. Кроме того, в одну из благородных дам, частую посетительницу этого театра, я влюблен.
- Неблагодарный, и ты бросишь нас здесь? – возмутился Энлиль.
- Брошу, если вы сейчас же не соберетесь. Откуда мне знать, может вам больше по душе уединение и пиликанье Джилмоури.
- Шут! – воскликнул Энлиль и запустил в Грациана подушкой.
- Ай! Ты испортишь мне прическу, и я никуда не пойду! – возмутился последний.
Сборы были недолгими. Молодые люди медленно прошли по коридору, где на них никто не обратил особого внимания, решив, что они направляются в сад – единственное доступное место развлечений для придворных. Там по темным дорожкам дефилировали пары и тройки друзей и подружек, шептались в зарослях жасмина любители таинственных свиданий. Сумеречная жизнь сада привлекала тем, что также была запрещена после того часа, как герцог Ленхорленс и его супруга отходили ко сну.
Молодые люди пересекли пустынный двор, где эхо странно удваивало шум  их шагов, и углубились в темный коридор той части дворца, где располагались хозяйственные помещения. Энлиль и Маригюрд прежде никогда не бывали здесь.
- Плотницкая мастерская, - указал на запертую дверь Грациан, - а теперь поворачивайте направо.
В конце маленького коридорчика их ждала двустворчатая запертая дверь. Ключник принялся отпирать ее.
- Разве ты не все ключи сдаешь принцу – герцогу? – шепотом спросил Энлиль.
- Конечно все. Он знает их общее количество, но не знает, к чему относится каждый ключ. Я сдал ему ровно сорок два ключа, среди них один – ключ от моего сундука, а еще один – старый ключ от кладовки у нас дома.
- Т – с – с, - зашипел Маригюрд. – Кажется, тут кто-то есть.
Молодые люди замерли. Им казалось, что кровь с грохотом стучит у них в висках.
- Нет, тебе показалось, - прошептал Энлиль.
Грациан снова принялся за замок. Вскоре дверь была отперта, и они очутились в другом полутемном дворе. До них донесся приторно – сладкий запах сена и  резкий запах навоза.
- Куда ты нас завел? -  спросил Энлиль, вглядываясь в неясные очертания предметов вокруг.
- Спокойно, тут слева находятся телеги для мусора, а справа – конюшни. Идемте тихо, чтобы не разбудить собак.
Они пресекли двор и вышли к калитке, вделанной в каменную стену, увитую плющом.
- Через эту калитку слуги ходят по хозяйственным надобностям, - объяснил Грациан.
Едва он приступил к преодолению последней преграды путем открытия замка, как легкий шорох заставил друзей встрепенуться. Они обернулись и увидели темную фигуру.
- Кто здесь? – грозно спросил Грациан.
- Не бойтесь, это я, Николоза Слейтон, - ответила фигура.
- Оза? – удивился Энлиль. – Что ты тут делаешь?
- Я заметила вас в саду и пошла за вами, - объяснила девушка.
- Я же говорил, что тут кто-то есть, - проворчал Маригюрд.
- Очень хорошо, ты пошла за нами. И чего же ты хочешь? – ядовито спросил у сестры Энлиль.
- Хочу пойти с вами, - ответила девушка.
- Пойти с нами? Да знаешь ли ты, куда мы идем? Может, туда девушкам нельзя!
- Я знаю, что мой брат не пойдет в дурное место, - упрямо сказала девушка.
Где-то залаяла собака.
- Тихо вы! – зашипел Грациан. – Всех собак на ноги поднимете!
Все замолкли. Когда собака утихла, Энлиль, ощущая вину, спросил:
- И что же теперь делать?
- Что делать! Что делать! – огрызнулся Грациан. – Придется взять ее с собой, иначе она наябедничает принцессе.
- Ты с ума сошел! – возмутился Энлиль. – Если бы в театре показывали только трагедии, еще можно было бы ее с собой взять. Но там ведь показывают и фарсы, в которых жены обманывают мужей, мошенники дурачат глупцов – хорошенькое зрелище для молодой девушки!
- Ну так оставайся с ней, и идите укладывайтесь спать, а мы вдвоем с Маригюрдом пойдем в театр!
- Нет, нет, я пойду с вами, а брат пусть идет спать! Вот невидаль, обманутые мужья! Да и у нас при дворе есть такие! – заявила девушка.
- Замолчи! – воскликнул Энлиль возмущенно и довольно громко.
В ответ раздался лай двух собак. Молодые люди снова замерли. Лицо Грациана выражало крайнюю степень свирепости. Наконец, снова наступила тишина. Грациан завозился в замке. Ключ с насмешливым визгом повернулся в скважине. Калитка открылась медленно, с невыносимым скрежетом. За ней показалась погруженная в густые сумерки пустынная дорога, окруженная с двух сторон глухими стенами. Грациан решительно скользнул наружу, за ним последовал Маригюрд, поспешно выскочила девушка, а последним вышел Энлиль.
Было не очень поздно, всего около восьми часов вечера, но довольно темно из-за низко нависавших черных туч, которые хмурились над Сьеной уже три дня, временами разражаясь сильным, но кратковременным дождем. В этот день дождя еще не было, но порывы ветра, вызывавшие сухой шелест крон деревьев за стенами, подавали надежду на то, что он еще будет. Молодые люди надели полумаски, превратившись в рядовых местных искателей приключений, а девушка завернулась в плащ. Глухой переулок, в котором они очутились, выходил на круглую площадь, от формы которой театр и получил свое название. Театр располагался в одном из домов, окружавших ее. Грациан легко провел своих друзей внутрь, несмотря на то, что спектакль шел уже час (он начался поздно, чтобы не совпасть по времени с церковной службой).
Зал театра окружали галереи, в которых находились ложи с резными деревянными решетками. В одной из таких лож и устроились молодые придворные. Сквозь тончайшую резьбу решетки они увидели сцену, освещенную крестообразной люстрой, сальными свечами, свечной рампой и четырьмя бра. Сильно накрашенная актриса, исполнявшая роль предсказательницы Кассандры, громко вещала о неприятностях, грозящих городу Трое. В промежутках между ее словами жуть от предсказаний поддерживал оркестр из флейты и двух скрипок.
- Это девица Сильвия Мере, лучшая актриса «Круга», - пояснил Грациан и выразительно вздохнул. – А вон там слева, на сцене, видите молодого человека, который чешет ногу?
- На боковых креслах на сцене, где сидят знатные зрители? – уточнил Энлиль.
- Да, с голубой перевязью. Это принц Сине, сын великой герцогини и покровитель труппы «Круга».
В этот момент на сцену поднялись две богато одетые женщины, прошли по самой середине и сели на правых боковых креслах.
- Ого, мы еще не последние, - заметил Маригюрд.
- Это принцессы Мария и Анна, сестры принца, - пояснил Грациан и снова шумно вздохнул.
- Со стороны герцогини Игнации несправедливо запирать нас всех во дворце, в то время как ее дети развлекаются в театре, - сказал Маригюрд.
- Не забывай, через год принц достигнет совершеннолетия, и у нее не будет той власти, которая есть сейчас. Так что ей выгодно, чтобы он развлекался и поменьше думал о делах, - усмехнулся Грациан.
- Не все правительницы передают власть сыновьям, достигшим совершеннолетия, некоторые правят до конца жизни, - резонно заметил Энлиль.
- Некоторые правят до смерти, если дворянство не настаивает, но наш ли это случай? – язвительно прошептал Маригюрд.
- Замолчи, или нам всем отрубят головы! – толкнул его в бок Грациан.
Между тем Кассандра на сцене попала в затруднительное положение. На нее со всех сторон наседали недовольные ее предсказаниями сограждане.
- Виоль, покажи нам, ради кого ты пришел в театр, - вспомнил вдруг Маригюрд.
В его с виду невинных речах содержалась скрытая насмешка. Дело в том, что на скамейках для знатной публики, вероятно из-за плохой погоды, было мало женщин, и среди них не было ни одной достаточно пригодной для воздыхания. Принцессы были неприятными и высокомерными, а все их соседки откровенно некрасивыми и немолодыми. Принцессы отпадали сразу, потому что Грациан не стал бы влюбляться без надежды на взаимность. К тому же их симпатия была даже опасной, так как вдовствующая герцогиня не выдавала дочерей замуж, чтобы не нанести урон имуществу любимого сына. Зная это, местные кавалеры боялись благосклонности Марии и Анны как огня.
- Наверно, ты пришел из-за госпожи Арньерд, - предположил Маригюрд, начиная перебирать всех знатных женщин, сидящих рядом с принцессами. – У нее шесть детей или пять, не знаешь, Энлиль?
- Не знаю.
- Тогда, может, Грациан пришел из-за вдовы маршала? – продолжал Маригюрд. – Я не помню, четвертый или пятый десяток лет она разменяла.
- Ей уже лет восемь тридцать пять, - добавил Энлиль.
С тоской оглядев боковые кресла, Грациан сказал:
- Я признаюсь, я пришел сюда не из-за дамы.
- Неужто из-за пьесы? – фыркнул Маригюрд.
- Не из-за пьесы, а из-за актрисы. Вон из-за той прелестной девушки в сиреневом платье, которая играет прислужницу.
Грациану повезло. Как раз во время его слов «прелестная девушка» уходила со сцены, так что Энлиль и Маригюрд не смогли толком ее разглядеть. Пока они болтали, Троя на сцене пала. Кассандра досталась победителю и тут же, по дурной своей привычке, предсказала море грядущих бедствий, которые ждут его дома, а также насильственную смерть им обоим.
- Интересно, выйдет твоя прелестница еще в какой-нибудь сцене? Я ее не разглядел, - сказал Маригюрд.
- А я разглядела. Она очень мила, - первый раз вмешалась в разговор Николоза.
- Оза, ты разглядывала актрису? – возмутился Энлиль.
- А разве мы тут не для того, чтобы смотреть спектакль? – спросила девушка.
- Успокойся, она рассматривала актрису не как новый предмет воздыханий Грациана, а как героиню пьесы, - заметил Маригюрд.
Некоторое время молодые люди молчали, размышляя, как необдуманно они вели неподходящий для ушей молодой девушки разговор. Их молчание было столь продолжительным, что Кассандра на сцене успела за это время закончить довольно продолжительный разговор со своими убийцами и даже скончаться.
На выходе из театра молодые люди попали в давку, возникшую из-за того, что на улице шел дождь, и одни зрители стремились поскорее выйти, чтобы занять свои кареты и портшезы, а другие пытались уцепиться за что-либо, чтобы их не вытолкнули на улицу. Вдруг Маригюрд поспешно увлек своих друзей в темный угол.
- Что случилось? – спросил Грациан.
- Посмотрите туда.
В середине толпы они увидели человека в полумаске и шляпе с перьями, из-под которой на белый воротник ниспадали завитые светлые волосы. Он стоял и оглядывался, словно ища кого-то.
- Господин Симеон де Фирон за работой! – насмешливо покачал головой Грациан.
- Интересно, он здесь из-за нас или высматривает вообще, нет ли здесь кого–либо из придворных Осе – Карла? – спросил Энлиль.
- Если он пойдет к калитке, то из-за нас.  А если нет – то высматривает вообще, - ответил Маригюрд.
- А может, он здесь сам по себе? – предположила Николоза.
- Симеон никогда не выходит сам по себе. Да и любви к театру за ним никто не замечал, - заметил Маригюрд.
- Да и ключи я все сдал. Он мог покинуть дворец только с разрешения принца – герцога, - сказал Грациан.
Перестав оглядываться, Симеон вышел. Маригюрд вызвался пойти за ним и проследить его маршрут, в то время как остальные остались его дожидаться. Пока его не было, Энлиль и Грациан мрачно обдумывали, как войти во дворец, если Симеон пойдет к калитке. Николоза была бледна. На их счастье, Симеон отправился к центральному входу во дворец и был впущен без всяких проволочек.
- Все ясно! – оживился Грациан. – Он выслеживал по приказу Осе – Карла, не сбежал ли кто из дворца и не развлекается ли в театре! А про калитку он ничего не знает!
Вся компания вернулась во дворец незамеченной, и так как вопрос отсутствия ее членов не был поднят в течение недели, то все они сделали вывод, что никто ни о чем ничего не знает.