Семейство Кейков, идеально?

- Меган, хватит приставать к брату! А ты Ален, хватит орать на весь дом! Ты же будущий мужчина, защитник, а ведешь себя как девчонка! Пора бы научиться себя защищать, - женщина отсчитывала своих отпрысков, одновременно вешая на рождественскую елку многочисленные разноцветные шары, игрушки и конфеты в красочных обертках.
Во всем доме стоял ужасный шум. Младшее поколение кричало, плакало, грохотало всеми возможными и невозможными предметами, смеялось и опять кричало. Казалось, что конца не будет этому вечеру. Вся большая семья готовилась к самому семейному празднику, который только могли придумать наши предки – Рождеству.
- О, Господи, когда же они заткнуться! Когда же прекратится этот балаган! Я совершенно не могу сосредоточиться на сочинении.
- Успокойся, Джуд, скоро я уложу малявок и ты сможешь написать то, что тебе нужно, - успокаивала мать свою старшую дочь. Она понимала, как трудно ей приходилось одновременно быть маленькой для родителей и взрослой для младших брата и сестры. Особенно последние были близнецами, более сплоченными. Родители тоже были всегда вместе, а она получалось, одна. Мать как могла ее поддерживала, но трудный возраст мало поддавался нежной и ласковой обработки. Дочка всё равно частенько выставляла свои колючки напоказ.
- Поскорей бы! Может уложить их прямо сейчас. Вколоть им транквилизаторов, да побольше! Чтобы наверняка до утра проспали. Без ночных пробегов туда - обратно у туалету. Как можно до сих пор верить, что всякие сказочные страшилища и привидения поджидают именно их, именно у дверей туалета? Бред, - Джуд встала из-за рабочего стола и подошла к окну. Из ее комнаты можно было легко разобрать, что происходило в доме, стоящем противоположно. В доме соседей. Сразу надо отметить, что у соседей всегда царило спокойствие и уют. По всем меркам из дом был довольно богатым и ухоженным. Окна, которые были открыты всегда в теплую погоду, рассказывали, что хозяев часто не бывает дома. А если они и дома, то каждый из них занимается своим. Всегда без шума, крика, скандалов, всегда улыбаясь друг другу. Они передавали тарелку с печеньями перед телевизором, как эстафету. Она шла от самого старшего и пожилого человека в их семье – бабушки. Миссис Грин была почти глухая, и телевизор ее волновал исключительно из-за разноцветных, успокаивающе мелькающих, картинок. Далее она передавала тарелку мистеру Кейку, ее зятю. Он, поблагодарив ее, но, не отводя взгляда от программы новостей, брал эстафету и направлял своей жене, миссис Кейк. Это была элегантная женщина. Создавалось ощущение, что она никогда не постареет. После двадцати шести лет она почти никак не изменилась. И даже ужасное горе, которое обрушилось на нее несколько лет назад в виде потери отца, не отпечаталось на ее лице ни единой морщинкой. Далее, миссис Кейк, промешкавшись, с вечной дилеммой в голове «брать или не брать?», отломив маленький кусочек крекера, передавала тарелку своему старшему сыну – Эдварду. Он был довольно мил и внимателен. На ночь всегда целовал свою старую бабулю в лоб и накрывал ее одеялом. Каждую ночь. Когда было открыто окно. Но оно было открыто далеко не каждую ночь.
И вот сейчас, Джуд, стояла около окна и смотрела на соседский дом. Ставни противолежащих окон были закрыты. Но было видно, как ярко горят, переливаются огонечки на большой, пышной елки в самом центре гостиной. Свет был немного приглушен, что еще больше создавало атмосферу уюта и семейного праздника.
- Почему у нас, не как у них? Посмотри, всё спокойно. Наверняка они сейчас сидят там, за столом, медленно попивая вино и ведя долгий разговор. Без шума, без крика, без глупых высказываний глупых детишек, без ссор и метаний еды в стены.
- Джуд, как ты не понимаешь. Твои брат и сестра еще совсем малы. Они не способны пока вести умные беседы. Научи их рассуждать и в будущем обретешь интересных собеседников и самых верных на свете людей. А сейчас нужно запастись терпением. Нам с папой тоже нелегко приходится.
- Да, из-за этого он частенько срывает на мне свою злость. Если у кого-то плохое настроение, кто виноват? Джуд. Почему? Она не такая уж взрослая, чтобы ответить что-то серьезное, и не такая уж маленькая, чтобы ее могли жалеть, - девочка, опять села за стол и взяла в руки карандаш, намекая своими действиями, что хочет побыть одной. Мать постояла немного, и ее взгляд упал на соседские окна гостиной. Там всё также резвились огонечки, отплясывая свой шаманский танец. И было настолько спокойно, там, в чужом доме, в чужой семье, что она невольно начала задумываться, а всё ли делает правильно? Выкладывается ли на сто процентов ради семьи, ради своих самых любимых людей? Раньше ей всегда казалось, что она прыгает намного выше своей головы. Родить троих детей, содержать дом без помощников, да еще при этом работать, правда, на дому, но всё же. Как бы она ни старалась, постоянно улыбаться не получалось. Быть постоянно веселой, моложавой и приветливой было ей не по силам, в отличии от миссис Кейк. Зависть? Может быть, в чем-то она ей завидовала. Променяла бы детей на молодость и свежесть?
- Мам! Мам! Ты где, мамочка?!!! – голос Меган рассек просторы дома и врезался женщине в самое сердце. Она отвела гипнотический взгляд от соседского окна и ушла из мира мыслей.
- Да, что такое? Что опять у вас стряслось?
Меган нервно прыгала возле мамы и слезы блестели у нее на глазах:
- Мам, так нечестно! Почему папа играет только с Алленом? Почему он делает из него самолетик, а из меня нет? Почему? Он его больше любит? – тут девочка не выдержала и разрыдалась. Старшая дочь, усердно пытавшаяся написать хотя бы вступление к школьному сочинению, яростно смяла лист и кинула в стену, скрестила руки на груди и надула губы. Мать разрывалась между двумя дочерьми, мужем с сыном и праздничной суетой. Ее нервы были накалены до предела. Она начала что-то говорить больше себе, чем кому-то другому, пару раз запнулась и поспешно вышла из комнаты. Меган, видя, как мама ее тоже кинула, бросилась на диван и начала реветь уже во весь голос.
- Меган, перестань реветь! Или выйди в другую комнату! Меган! – но маленькая девочка никого не желала слушать и держалась всё на той, же ноте.
- Ооох…это невыносимо! Если ты не хочешь уходить, тогда уйду я! – Джуд выскочила из-за стола и твердыми, тяжелыми шагами направилась  в ванну, она надеялась, хотя бы там обрести спокойствие. Но Меган, понимая, что спектакль без зрителей уже не спектакль, побежала за сестрой.
Так продолжалось на протяжении всего вечера перед Рождеством. Члены семьи бегали друг от друга по всему дому, прячась то в ванне, то в туалете, то забираясь на пыльный чердак или спускаясь в темный подвал. Дети жаловались родителям, те ругали то одного, то другого, ругались между собой. Картина становилась всё печальней и печальней.
Когда же они всё-таки сели за праздничный стол, наступила долгожданная тишина. Малыши ерзали на стульях и ждали часа, когда можно будет раскрыть рождественские презенты. Мама пригрозила им, что, если они не замолкнут, подарков не дождутся. Меган и Ален не хотели рисковать. Джуд была погружена в свои мысли и смотрела пустым взглядом в тарелку. Родители сидели во главе стола и не знали с чего начать разговор. Да и вообще нужно ли его начинать? Наступила долгожданная тишина, спокойствие и уют. Атмосфера праздника подогревала их сердца, но что-то напрягало всех членов семейства. Может быть огонечки, которые так  проворно бегали вокруг елки в соседском доме. Ален прервал молчание:
- Мам, можно уже открывать подарки?
- Можно, можно, - женщина заботливо улыбнулась.
Меган и Ален тут же рванули с места, чуть не сбив тарелки с едой, и наперегонки побежали к елке. Они начали перебирать разноцветные коробки, ища свои имена. Потом яростно отрывали скотч, разрывали обертки. У Меган никак не получалось отодрать злополучный скотч, она пыхтела, краснела, старалась изо всех сил. У них с братом шла не оговоренная игра «Кто быстрее узнает, что в коробке?». Она понимала, что проигрывает и поэтому приложила все свои силы на распечатывание подарка. Еще одно мгновение и ее рука сорвалась, ударила по елки, несколько игрушек, ненадежно подвешенных, упали и со звуком разбились о пол.  Среди этих нескольких игрушек был большой шар, который сделала Джуд на фабрике елочных игрушек, во время школьной экскурсии. Она делала его с таким старанием, вкладывала всю душу в эту обычную поделку. Первое время Джуд даже не хотела вешать его на елку, зная своих шаловливых младших брата и сестру. Но мама уговорила ее повесить этот красивый, золотистый, с изображением оленя шар.
Когда же раздалось звонкое соприкосновение шара с полом, Джуд замерла на некоторое время, у всех создалось впечатление, что она сейчас завопит, но она только открывала рот, не издавая ни единого звука. Потом закрыла лицо руками и начала тихо плакать. Мать принялась успокаивать дочь, отец сначала усадил младших за стол, а потом стал собирать осколки от бывших игрушек. Одна половина оленьего лица смотрела на него с каким-то непонятным сочувствием и усталостью. Его большой выпученный глаз как бы говорил «опять». Отец выбросил осколки в урну и уселся рядом со своими младшими детьми, пообещав весь оставшийся вечер следить за ними как за зеницей ока. Ему так уже надоели вечные скандалы и ссоры на пустом месте. Из-за каких-то материальных мелочей. В какую-то минуту, когда Джуд перестала плакать, а младшие дети сидели по струнке смирно, читая по лицам взрослых, что в чем-то провинились, наступило полное молчание. Тишина. И все услышали тихий звук, мелодию, доносившуюся из соседского дома. Она исходила от елки, а точнее от разноцветных огонечков. Семья ее не могла услышать из-за вечной возни и шума. Но сейчас, они наслаждались этим мгновением. Все смотрели в соседское окно, проникали в их гостиную, кружили вокруг этой елки. Они видели, или просто хотели видеть, как в окне бродили тени, одни кружились в медленном танце, другие сидели неподвижно, и возможно беседовали. Тень мужчины и тень, сидевшая в кресле-качалке.
- Почему у нас не может быть также? Почему наши праздники не могут быть такими же? – все обернулись в сторону отца. Его голос прозвучал как-то отдалено.
- Я делаю всё для нашей семьи. Но не всегда всё гладко. Не всегда всё получается. И ты, дорогой,  делаешь всё. Наверно, надо ждать, жена села и теперь начала гладить по голове своего мужа.
- Ведь мы так стараемся. А примерная, по всем меркам идеальная семья получается у них, у Кейков. Они счастливы, и это видно даже по их вечно улыбающимся лицам. Мы тоже счастливы, но никто не верит нам, даже иногда я сам себе не верю. Постоянно в голову лезут вопросы: что? Что мы упустили? Сделали не так?
- О, милый, это свойственно людям. Я уверена, что у Кейков есть свои трудности. Их, конечно, больше любят в округе, ведь их дети не колотят игрушки и не гоняются от охранников по всему супермаркету с шоколадным зайцем в руках.
- И их очень часто не бывает дома! Значит, они куда-то выезжают. Все вместе. А мы никуда, ни разу не выезжали. Хотя бы в луна-парк! - сказало заплаканное лицо Джуд.
- Да, да! В луна-парк! Мамочка, папочка, поехали в луна-парк! Пожалуйста! – это ожили Меган и Ален. Они поняли, что могут получить долю экстрима и активных развлечений, от которых никогда не могли отказаться.
- Но у нас нет пока что денег. И времени. Мне надо еще убраться после праздников, а папе отдохнуть хочется…
- Нет, поехали. Завтра же собираемся и едем в луна-парк! Оторвемся по полной.
- Ура! – младшие дети обхватили с разных сторон папу и начали его целовать в щеки, - спасибо, наш любимый папочка!
Всю ночь, Джуд слышала из своей комнаты звуки рождественской мелодии, которую напевали огонечки на соседской елке. Она встала и увидела всё тот же приглушенный свет. «Ого, они до сих пор веселятся, уже четвертый час утра». Она легла опять в кровать и заснула, мечтая, что может, хотя бы завтра они смогут приблизиться к семейному идеалу, к которому так близко подошли Кейки.
Утром, все занимались приятными хлопотами, основательно собираясь в луна-парк. Отец гладко побрился, мать красиво накрасилась, Джуд аккуратно причесалась, а малыши были одеты в белые свитера. Обратите внимание – в белые! Их никогда не одевали в одежду даже светлых цветов, не то, что белую. С их любопытством и сумасшедшей энергией, все светлые вещи тут же превращались в грязные и черные. Мать боялась, что если кто-то из социальных работников увидит их, то отберет родительские права, ссылаясь на то, что она использует детский труд на стройках или в городских шахтах. Но сегодня был особенный день.
Только семья собиралась выходить, был завязан последний ботинок, застегнута последняя пуговица, выключен маленький торшер в прихожей, как в дверь позвонили. Отец открыл дверь. На пороге стоял полицейский.
- Здравствуйте. Извините, что помешал. Вы куда-то собираетесь?
- Да, - растеряно произнес отец, - мы собираемся семьей в луна-парк. А что вас интересует?
- Луна-парк это хорошо. Приятно видеть такую сплоченную семью. Жалко, что соседи не следуют вашему примеру.
- Нашему? Нашему, что? У них что-то случилось?
- Да, случилось. У них был пожар сегодня утром. Вы наверно не заметили, потому что разгореться не успел. Пожарная сигнализация сработала во время. Но старушку не удалось спасти. Она окочурилась еще два дня назад.
Вся семья округлила глаза, они были такими же выпученными, как у семейки Симпсонов.
- Как? А где в это время были Кейки?
- О, это странная история. Супруги уже давно изменяют друг другу направо и налево. Они уехали к своим новым пассиям, оставив бедную старушку на попечительство своему старшему сыну, а он тем временем связался с какой-то темной бандой нашего города. Естественно, когда родители уехали, у него появилась куча простора. Он стал свободен от семейных обязанностей, и ни о какой старухе и речи не могло идти. Он уверил бедную женщину, что скоро придет, включил гирлянду, а сам ушел и не вернулся. Неизвестно вернулся вообще бы. Благо то, что гирлянду замкнуло, а то труп пожилой женщины неизвестно, сколько пролежал бы в доме. А это как-то…понимаете, как-то не по-христиански. Ладно, а теперь расскажите мне, какое впечатление создавала эта семья? Мне для протокола нужно.
Вся семья так и стояла, сильно прижавшись друг к другу. Никто не мог вымолвить и слова.