Садовник

(рис. Джимми Марвиуса)
 
    Работал у меня один садовник из России по имени Дима. Он небольшого роста, голубоглазый, рыжий и лысоватый, а потому носит шляпу и обувь на каблуках.
   Работал он аккуратно, был учтив и тем расположил к себе. В общем, я не пожалел, что поручил ему закладку сада.
   За месяц, пока Дима работал на меня, я заметил, что ему названивают несколько женщин. Я решил, что Диме есть что рассказать.
   Как раз Марвиус прислал мне несколько своих эскизов картин, ожидая от меня новых историй.  Я угостил Диму вином из моего погреба и показал рисунки.
    - Бог мой! - воскликнул вдруг Дима, показывая на даму, возлегавшую на кушетке на балконе на фоне ночного города, - Вылитая Наташка, моя первая жена! Нет, правда, двадцать лет назад, когда я женился, она была именно такой! Нет, пожалуй, Наташка выла покрупней, да и титьки побольше! Но лицо, взгляд ее!

   И он рассказал такую историю (постараюсь передать в его восприятии). . .
    . . . Был я женат (рассказал он), жена моя, Наталья была на голову выше меня ростом, груди как два арбуза. Здоровая кобыла. Однажды возвращаюсь я домой из командировки, покупаю букет роз и тихо лезу через кованный забор в полисадник. А жили мы тогда в частном доме на краю города Чехова. Окно приоткрыто, лето, тепло. Ставлю лестницу (лежала у дома), лезу, слышу тихую музыку и стоны. Отодвигаю штору, вижу, Наташка моя лежит на спине, широко раскинув ноги, а какой-то кудрявый парень уткнулся носом в ее лохмушку. Жена моя стонет, охает, держит его голову двумя руками и вся извивается под ним.
   Я чуть с лестницы не упал. Я-то хотел не звонить в дверь, залезть тихо в окно, поставить букет в вазу, а потом забраться к полусонной Наташке в постель. Я часто вставлял ей полусонной. Она лежит на боку, я раздвигаю ее булки и вставляю свой инструмент в ее губы.
    У моей Наташки толстые губы, мягкие, горячие и всегда готовые к сексу. А какая у нее задница! Настоящий станок. А знаешь, какой у нее клитор? Могу спорить, что тебе никогда не встречался такой клитор! Я имел много женщин, может быть сто, даже больше. . . Но такого клитора не встречал. 

   Как большой палец, вот такой! Так что, друг, если ты не занимался сексом с Наташкой (ну что ты, друг, я даже и не знаю ее), то ты ничего подобного не встречал (это точно). И вот теперь я вижу все это, Наташка стонет:

   - Соси его! Не останавливайся, я сейчас закончу! О, да, да! 
   Да, он сосет клитор моей жены! Что делать!? Уйти я не могу. Смотрю на них, думаю. Убить их? Чтобы потом сидеть в тюрьме? И как потом нашему ребенку расти без матери, у нас же дочка уже была трех лет, наверняка сейчас у тещи. В общем, весь в сомнениях.
    Между тем, Наташка бурно заканчивает, кричит ему:
    - А теперь скорее суй язык на всю глубину!
    Никогда не думал, что окажусь свидетелем того, как моя Наташка развлекается с чужим мужиком. Я сел на лестнице, обхватил голову и закрыл глаза. Но что делать я так и не решил. Когда я снова заглянул в окно, Наташка стояла раком на коленях, парень лежал на спине. Я видел только ее шикарный зад, но понял, что она делает. Наташка сосала ему член. Она мурлыкала от удовольствия!
   Я вспомнил всю мою жизнь в эти минуты, пока смотрел на задницу моей жены. Свет ночника был достаточно яркий.  Я видел все очень хорошо. Это было невыносимо.
   В ней было все, и задница и грудь, как женщина она меня устраивала. Но то, что она изменяла мне с моим соседом Толиком (соседом?), да, да, я узнал в этом парне соседа, это меняло все. Я принял решение, это развод.

   Я подумал о жене Толика, худосочной пигалице Рите. Пойти к ней и все рассказать? Зачем? Отомстить супругам? Жарить ее никакого интереса. А просто так жаловаться?
    И тут меня осенило. Я спустился вниз, тихо вошел во двор и начал звонить в дверь. Переполошил их. Потом бегом к лестнице, присел и жду. Вот он, соседушка, начал выбираться голый, одежда в руках. Я толкаю лестницу и любовничек летит прямо на кованный забор, на острые пики! Он не закричал, а захрипел!
   Я как заяц бегу снова во двор, и тут дверь открывает моя Наташа. Я вручаю ей цветы и тут же, прямо в коридоре наклоняю, раздвигаю булки, всовываю разгоряченный инструмент и вперед! Жарю ее со всей пролетарской ненавистью. А она и рада, думает, что теперь все у нее шито крыто! Стонет, подбадривает меня!
   Дима замолчал, закурил и хитро посмотрел на меня.   
   - Толик выжил, конечно, хотя попал в реанимацию. . . Жена его выгнала. Рита оказалась очень  принципиальной. Дело-то получило огласку. Участковый все пытал меня, твоя работа? Как же, сказал я ему! Несчастный случай. . . Жену я бросил.
    Дима снова замолчал.
   - Ты думаешь, я жесток? Как я мог забавляться с Наташкой, пока он мучился на кольях? - он вздохнул, - Сейчас бы не смог. Да и жену бы простил. А тогда молодой был, очень жесткий.

    - Конец -