За спасибо

За спасибо

   Поздней осенью небо порою уходит в отгул. Видимо, отдыхает где-нибудь на Багамах, Сейшелах, Канарах и в прочих мифических местах. В его отсутствие тучи совершенно опускаются, прямо почти облакачиваются; на затылки домов-выскочек и хотя их нытье может затянуться на несколько суток и будет пролито море воды, но свежести и чистоты от этого вокруг не прибавляется. Сырая, холодная серость вместо неба, протекающая мелким, занудным моржовым дождем, надолго становится единственным временем суток…
   Буднее утро в такую пору – сущее наказание для людей. Человек по требованию будильника выбирается из теплой «берлоги», как шатун, бредет к окну, отдергивает шторы, а это ничего не меняет! Разница лишь в том, что за окном серая мгла мокроледенящая, а внутри, хотя бы сухая.
   Человек с надеждой смотрит на будильник, а вдруг вчера ошибся при установке, и тогда можно еще хоть ненадолго залезть в «берлогу»! Но, увы, ошибки не было!
   Человек бредет к «черному квадрату», теша себя безумной надеждой, а ну как там обращение президента к народу: «Дорогие сограждане! Я решил, что в такое утро нам можно поспать подольше! Фиг с ней с работой! Так что оставайтесь в постелях, уважаемые сограждане, пока есть не захочется! Как видите, я и сам в пижаме, сейчас выйду из эфира и залезу под одеяло!»
   Вместо чуда на экране, как всегда в это время, Стриженова. Слегка бодрит, конечно, что она совсем не сонная, а даже наоборот – вся такая яркая и цветная, как будто в ее мире всегда солнышко, вечный полярный день…
   Часто людей можно разделить на три типа: кошатники, собачатники и крысятники. Хотя крысятники – это условно, они не любят крыс. Они совсем никого не любят. Бывает, даже и себя. Просто они похожи на крыс. Не внешне, а скорее по характеру. Разве можно представить влюбленную крысу!
   Но если вдруг каким-то чудом у «крысятника» заведется, к примеру, кошка, и в такое унылое утро она будет сладко спать у теплой батареи, «крысятник» вряд ли удержится, чтобы не пнуть ее,прибавив что-нибудь вроде: «У-у-у! Собака! Спишь целыми днями!» Оно-то, конечно, трудно представить кошек, под зонтами спешащих к остановкам, магазинам и т.д. так что все равно выходить, выползать, выбираться наружу придется человеку…
   И вот, когда народ массово выльется на дождливые улицы, то в этой мрачной «пучине» заскользят в паре метров от «дна» скользкие, противные «медузы»-зонты… Рождаясь у подъездов, они собираются в стаи у остановок и умирают в хищных пастях пастях автобусов, троллейбусов и прочей мелкоты…
   На углу Ленина и Пушкина, у остановки около пиццерии все было как везде: мелкий дождь в сумрачно-студеном гарнире,гоняющий лужи грязноватый транспортный поток, зонты, хлопанье дверей автобусов, входящие, исходящие сонные люди… О нет, отличие было! Первое утро после жестко-жаркого лета и долго мягкой осени, когда из хищных зубов и когтей моли были вырваны свитера и шапки, пальто и шубы, теплые ботинки и сапоги… И вот все эти сонные люди, в одночасье «обросшие шерстью» («меховые» на остановках не стояли)слегка ожили при виде скачущей к остановке «летней девушки» в мини-юбке, тоненьких черных колготках и легонькой голубенькой джинсовой курточке; если учесть, что все это к тому же промокшее, то синеватый вид девушки не вызывал вопросов, хотя самым чувствительным от одного ее вида становилось как-то зябковато…
   Девушка спряталась под навес остановки и, под разного калибра взглядами, смущенно терла друг о друга посиневшие пальчики. Она бы, верно, потерла и все остальное, но эти взгляды…
   Что делает погода!  Сыроватые мужики на остановке всего лишь удивлялись степени ее раздетости, весной или летом им бы подумалось совсем о другом.
   Зато два теплых и сухих мужчинки в хорошем авто, притормозив, разглядывали ее «по-весеннему», но один к тому же задумчиво.
- Да-а-а, - заметил задумчивый, - мы-то вот стареем.
- Это точно, - согласился сосед, поддав свое пузо снизу коленями.
- А вот они не стареют никогда!
- Кто?! Олигархи?!
- Да при чем здесь олигархи?! Девушки! Они никогда не стареют!
- А-а-а! – непонятливо протянул собеседник.
- Может, подвезем?
- Ага! Щас! Может, моя опять Бельмондо наняла! Поехали уж.
   Серое авто прибавило скорость и, обрызгав раскоряку-троллейбус, исчезло в сером…
   Люди менялись, а девушка, поглядывая на часы, все синела, синела и всё громче стучала зубами. Так же долго, как девушка, на остановке торчал  дедушка. Правда, он был тепло одет и подперт костыликом;он тихонько пукал и втихаря ругался по всякому поводу. Например, при виде девушки он проворчал себе под нос: «При Сталине такого не было! При Сталине ляжками в мороз не сверкали! Ватные штаны и вперед! А щас! Тьфу! Смотреть тошно!»
   Еще в уголке остановки стояли две бабушки; они хмурились, поглядывая на девушку, и прояснялись, переводя взгляд на дедушку.
   Этот «микроколлектив» проводил и встретил немало пассажиров, когда к ним прибавился «синяк», который сходу наехал на пенсионера.
- Что, дед, коммунист?
- Коммунист!
- Какого ж вы х…, страну гробанули?
   Уже «подогретый» пьяница пылал таким праведным гневом, что даже капельки дождя на нем стали шипеть.
- Это вы страну пропили и просрали, вместе с вашим главным дерьмократом!
- Да дерьмократы на вашем же дерьме и выросли, как мухоморы!
«Будет людям счастье! Счастье на века!
У советской власти сила велика!»
Где это «счастье»?! Где эта «советская власть»?! ведь обещали же еще раньше:
«Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И КАК ОДИН УМРЕМ,
В борьбе за это».
Как сразу слово не сдержали, так и пошло и к чему пришло, стояли на съездах лбы, хорячили:
«Ленин всегда живой;
Ленин всегда со мной
В горе, печали и радости».
Да ведь это клиника, дед, клиника! Вот как в Америке запоют: «Линкольн всегда со мной!», так и кирдык настанет!
- Да что ты мне танцы и пляски устраиваешь, - возмутился дедуля, - ты не краснознаменный ансамбль!
- А вот скажи мне, дед, - поменял вдруг тему задира, - ты олигархов любишь?
- Я-я-я! – зашелся дед. Он хотел заскрипеть от злости зубами, но вспомнил, что оставил челюсть дома, и от этого его руки вдруг приняли такую форму, как будто он держит в них старый, верный ППШ.
- Я тоже не люблю. Их спрашивать не буду, - ритор обвел взглядом сограждан, «барахтавшихся» в серой промозглой действительности, - ответ предсказуем. Значит, народ олигархов не любит. А как ты думаешь, дед, олигархи любят народ?
- Они?! – застонал дед. – Народ?!
- Ясно, не любят они народ. А как ты думаешь, дед, если дать народу власть, что он сделает с олигархами?
- Уничтожит!
- Правильно, если дать народу власть, народ олигархов уничтожит. Но, - многозначительно поднял указательный палец оратор, - власть-то пока у олигархов! Понимаешь, дед?!
   Неизвестно, куда бы повернул этот диспут, но тут к остановке подкатился огромный, оранжевый, веселый такой апельсин…
   Вернее, это был автобус апельсинового цвета и весьма не нашенского современного вида. На боку было крупно написано: «Экспериментальный автобус фирмы «За спасибо» . Проезд бесплатный. Все, что вам нужно – это сказать при выходе СПАСИБО и улыбнуться!»
  Сверху ярко-красной бегущей строкой объявлялся маршрут.
   Девушка, который раз взглянув на часы, вдруг махнула рукой и, обойдя колебавшихся, первая на этой остановке заскочила в автобус. Внутри ее носик жадно вдохнул аромат апельсинов и свежесваренного кофе. Оказывается, в этом «чуде на колесах» стояли кофейный и соковыжимальный автоматы.
   Вторым заскочил алкоголик (а за ним потянулись и другие). Он подсел к девушке и выдохнул ей в лицо: «Ты че, ох…, милая?! На улице, считай, зима, а твоя ж… все еще в лете! Как ты до такой жизни докатилась-то?»
   Возможно, девушка рассказала бы трогательную историю «колобчихи» или послала бы его дальше некуда, только в этот момент в салон влетел парень с мобильником у уха.
- Сейчас, сейчас! Я проверю! Я его догнал!
   Он подбежал к условно-водительскому месту и, тыкая в его сторону рукой, как будто говорил по видеотелефону, а не обычному мобильнику, закричал:
- Ну, точно, точно! Нет водителя! Вместо него какая-то фигня стоит! Не, я вам горю, это ваще улетный бас!
   Услышав, что автобус ездит без водителя, алкаш выругался.
- Ни х… себе! А че, водилы бастуют, что ли?! О-о страна, блин! Уже автобусы без водил!
- Не, вы меня не парьте! – продолжал кричать парень в трубку. – Вы же обещали бабки за самую крутую новость! А это куда уж круче! Круче некуда! Да я ваще сомневаюсь, что вы хоть кому-нибудь, хоть когда-нибудь платили! Ну и пошли вы!
Он закончил разговор, обвел взглядом салон и, повернувшись к «этой фигне», потребовал:
- Так я не понял, че стоим-то?
- Для того, чтобы продолжить движение, - ответила «фигня» приятным женским голосом, - необходимо освободить задний выход.
   А задний выход занимал тот самый дедушка. Услышав, что автобус без водителя, он выскочил наружу и обследовал его, а то, что он обнаружил, навело пенсионера на страшные подозрения; и вот он стоял в дверном проеме и все никак не мог отдышаться, чтобы предупредить народ.
- Ну, дедуль, поехали, - сказал парень и, протянув к нему руку, предложил, - помочь войти?
- Товарищи! – закричал вдруг дедуля, отводя от себя руку юности. - Это провокация! У автобуса нет выхлопной трубы! Товарищи, у дерьмократов обязательства перед ЦРУ – уничтожить как можно больше русского народа! Как видите, они не жалеют на это средств! Это ловушка, товарищи! Это душегубка! Как только вас будет битком, двери заклинит и…
- Э! Дед! – внезапно завелся алкаш. – Ты что, ужастиков насмотрелся?! Ты лучше покинь-ка борт нашего «Титаника» и не мешай нам погибать с комфортом!
- Вот, вот, - подхватил парень. – Без трубы – значит, экологический автобус. Что ж мы – не люди?
   Агитатор, кряхтя, выбрался под дождь, за ним неожиданно резво выскочили те старушки. «Эта фигня» объявила: «Следующая остановка «Дворец Профсоюзов»  -и наконец-то автобус тронулся…
   В салоне было чисто, сухо, тепло и как-то по-домашнему уютно, так что даже мизантроп-алкоголик задремал на радость девушке.
   А еще молодой человек принес ей кофе, и тут уж она так согрето заулыбалась, что и правда стала летней девушкой. Люди заражались друг от друга не гриппом, а улыбками и, покидая автобус, от души говорили спасибо, а «эта фигня» в ответ радостно подмигивала разноцветными огоньками…
   Вдобавок в автобусе оказался «уголок психолога». Одна женщина, услышав объявление об этом «уголке», подошла к нему, положила на какое-то устройство ладонь, приложилась к одному отверстию и что-то пошептала, потом приложилась ухом к другому отверстию и что-то послушала. Возвращаясь на свое место, она уже не хмурилась, а улыбалась «а ля Джоконда Ивановна»…
   Люди выходили из этого автобуса в серую промозглую морось, но каким-то образом внутри них оказывались теплое синее небо и золотое солнышко и они радостно и щедро разносили их по городу…
- Мужчина, - легонько толкнула «летняя девочка» злобного алкоголика, - конечная остановка.
- Что?! Что такое?! Уже травят?! – подскочил соня с растерянным видом.
- Конечная, - повторила девушка и ускакала, легкая, как газель Томпсона.
- Во! Ё-моё! Народ! Поспать уже не дадут! – возмутился алкоголик, направляясь к выходу с мрачным видом бабуина Симсона.
   На улице он угодил в лужу и грязно выругался, а тут еще кто-то крикнул ему во след:
- Мужчина, а что же вы спасибо не сказали?!
- Да пошли вы все в… капусту;, - обернувшись к народу, но продолжая двигаться, заорал мужчина, - со своими спасибо, и пожалуйста, и всего доброго…
   Это были его последние слова. Матершиник вдруг исчез…
   Поздним вечером вымытый «апельсиновый» автобус стоял в просторном чистом гараже. У «этой фигни» сидели парень и девушка в «апельсиновых» комбинезонах. Под защитной панелью находился экран, и они, открыв его, просматривали записи всего, что происходило внутри автобуса и снаружи в течение дня.
- Смотри-ка, - сказала девушка, глядя на экран и какие-то датчики, - когда на конечной этот пьяница вышел, энергозапас немного сократился, но когда он провалился в люк, а люди его вытащили, произошел такой скачок пополнения энергии!
- Что ж, - подвел итог парень в конце просмотра, - эксперимент удался. Даже больше, собранного энергозапаса хватит, чтобы завтра запустить второй «апельсинчик».
- Тогда где наше шампанское?!
- Там, - указал парень в сторону комнаты отдыха.
   Они сидели на подоконнике в комнате отдыха и пили шампанское. Им было о чем поговорить.  Порой замолкая на какое-то время, они смотрели за окно, где уличный фонарь, урвав из мрака кусок улицы, наполнил его сыпящим дождем, «обрезком» черноатласного тротуара с аппликациями опавших листьев, частью старого дерева, влажно блестящего под бесплатным «душем»… а потом они отрывались от этой грустной, холодной картины и, вдруг вспомнив что-то смешное, звонко и весело хохотали. Не так уж сильно на них влияла эта унылая погода; да и то, до весны оставалось всего лишь несколько месяцев…