Rainbows. под переходом

«Под переходом», так мы это называли. В центре зала станции Пролетарская, под лестницами, ведущими на  «Крестьянскую Заставу», было наше вечное место встречи. Когда-то наши дома были рядом, мой – на Первой, ее – на Второй Дубровской улице. Потом я переехала в Люблино, а Аня осталась на «Пролетарке». Но место встречи изменить не было никакого желания, к тому же оно оставалось удобным для меня и для моей подруги. Сегодня мы в кои-то веки собрались в зоопарк. Ане пришло в голову увлечься рептилиями, и нам предстоял серпентарий.
На глубине девять метров под землей, среди восьмидесяти колонн, облицованных белым мрамором, вокруг меня, пока я ждала Аню, кипела жизнь. Люди встречались, расставались, ругались и мирились, целовались и толкались.. Копошились, короче. Вот и говорите теперь, что мы не похожи на муравьев. Очень похожи, у нас под землей целый огромный муравейник – метро. Мы переходим с ветки на ветку, бежим по эскалаторам, запрыгиваем в вагоны, читаем, записываем, разговариваем, смеемся, даже плачем, хвастаемся, злимся, топчем ноги, падаем, прижимаемся, негодуем, улыбаемся..  Скажите, чего мы такого делаем на земле, чего не делаем под землей? Спим, едим, а если экстремалы – то и сексом занимаемся.. К нашим услугам много уровней, как в самом настоящем муравейнике: двенадцать линий и сто восемьдесят станций, глубиной от восьми до восьмидесяти метров. Станции на любой вкус: у каждой свое освещение, своя тематика, свои украшения. Мозаики, скульптуры, рисунки, узоры.. На Площади Революции у фигуры пограничника с собакой можно потереть собачий нос и загадать желание.. На Римской есть фонтан, на Пушкинской лесбиянки, на Комсомольской лица кавказской национальности в ассортименте, на Менделеевской памятник, посвященный бездомной собаке, на Волгоградском Проспекте никого народу даже в час пик… У каждой станции своя энергетика.
Я рассматривала людей, копошащихся вокруг меня. Я такой же муравей. Эта мысль мне нравилась, когда я любила людей, и была мне противна, когда они меня раздражали.
Много эмоций можно было испытать за то время, пока я ждала подругу. Ждать ее можно было вечность, особенно, если она на встречу шла из дома. Дом – он завораживает, тормозит и отвлекает неотложными делами, расслабленностью или просто зеркалом. «Я опаздывала в детский сад,- говорила она, -и на похороны свои тоже опоздаю. Ты будешь меня ждать стоять, старая клюшка, и читать некролог». Если Аня ехала с работы, с деловой встречи, в общем, откуда-нибудь, то опаздывать у нее получалось не так часто. Но если она шла из дома – мне надо было запасаться книжкой или журналом и терпением. В этот раз запастись получилось только терпением, начатый мной Набоков остался лежать на кухонном столе дома.
Я плавала в размышлениях и обрывках мыслей, выныривая иногда «из-под перехода» посмотреть на лестницу вестибюля, откуда должна была появиться Аня. Ее серебристая с розовым куртка более или менее выделялась на фоне преобладающей черной гаммы верхней одежды, характерной для зимы. Именно зима царила теперь на земле, с ее белым и коричневатым у обочин снегом и слякотью, льдом и кривыми снеговиками. А в метро- как там в рекламе? – хорошая погода в любое время года.
Мне показалось, что женщина, стоявшая в нескольких шагах от меня, поглядывает на меня с улыбкой. Первая мысль, которая у меня в таких случаях возникает – все ли со мной в порядке. Не заехала ли куда-нибудь помада на губах, не прилипло ли к лицу или шапке какое-нибудь инородное тело, в общем, не случился ли со мной казус, вызывающий улыбку окружающих. Окружающих женщин. Потому что если мне улыбается мужчина, причина может быть другой, гораздо более приятной. Ну где там Аня, как хочется ей в красках рассказать о первой проведенной с Максом ночи! По sms так не расскажешь, только голые факты. Не передать существенно важных мелочей, которые говорят громче самых громких слов. А она мне расскажет, чем закончилась ее последняя ссора со Стасом, и тут тоже мелочи важны, как нигде.
Я открыла маленькое зеркальце прямо в сумке и как бы невзначай бросила туда взгляд. С моим лицом все было хорошо, ничего не поплыло, не размазалось, не потекло. Помада, вместе с губами, глаза вместе с тушью, нос с пудрой – все было на своих местах.
Женщина, однако, теперь уже неприкрыто взглянула на меня и улыбнулась. Я улыбнулась в ответ. Наверное, это один из тех приятных, а в последнее время все более редких случаев, когда просто хочется поделиться улыбкой с окружающими. Очень поднимает настроение, и очень жаль, что мы забываем об этом. Это же так просто-  улыбнуться!
Я выглянула «из-под перехода», Ани в поле моего зрения по-прежнему не было. Я вернулась на свой пост и с удивлением отметила, что женщина пристально за мной наблюдает, и улыбка не сходит с ее лица. Смущение овладело мной, потом я им овладела и внимательно осмотрела себя, насколько хватало глаз. Все было в порядке- ни пятен, ни дыр на мне не было. Женщина не похожа была, по крайней мере, на первый взгляд, ни на свидетельницу Иеговы, ни на продавщицу чего-нибудь оригинального, ни на тем более попрошайку. Одета была опрятно и со вкусом, на вид лет тридцать.
К моему большему удивлению женщина направилась ко мне.
- Мы так долго можем переглядываться, правда? Че-то ты сегодня странная какая-то, - весело сказала она и потянулась ко мне, чтобы, очевидно, поцеловать меня в щеку.
Я невольно отпрянула.
- Мы знакомы? Я Вас знаю? – вежливо спросила я.
В ответ женщина захихикала.
- Представь себе, знаешь! Уж ты меня знаешь лучше, чем кто бы то ни было. Лучше, чем Стас, несмотря на то, что вчера у нас была дата – ровно пять лет вместе! Поэтому мы помирились просто, как будто и не ссорились.
- Поздравляю Вас и Вашего Стаса.
- Спасибо, Ритуль, когда у вас с Максом будет такая дата я тебя таким же тоном поздравлю.
- Откуда Вы знаете мое имя и.. вообще…
Я в полном недоумении уставилась на женщину.
- Ритка, хватит придуриваться, уже не смешно. Рассказывай, будет у вас с Максом годовщина или нет? Вы наконец переспали? Ну и как?- тараторила женщина, игриво подталкивая меня локтем.
Я проморгалась, но картинка осталась прежней. То же лицо передо мной, с выражением крайней нетерпимости и интереса.
- Вы кто? – спросила я.
- Конь в пальто! Ты чего, правда? Аня я, кто же еще!
Мне стало не по себе. Такие шутки были не в духе моей подруги – подсылать незнакомых людей и к тому сообщать подробности моей личной жизни для пущей убедительности. Я знала ее с детского сада, и имела достаточное представление о ее чувстве юмора и степени фантазии.
- Вы не Аня, - просто сказала я.
Женщина внимательно посмотрела на меня. Улыбка медленно сползала с ее лица, на котором появлялось теперь выражение искренней настороженности.
- Рит, заканчивай свои фокусы. Я уже и не знаю, как с тобой себя вести. Постой-ка, может, ты накурилась? – глаза женщины заискрились и она хлопнула себя по коленке. – Вот в чем дело, а я тут голову ломаю, что с тобой сегодня такое.
- Я сто лет не курила, - сказала я, соображая, что же все это может значить. В голову ничего не приходило.
- Да, как мы дули у тебя на Первой Дубровской – так давно хорошо не было! Ну все, пожалуйста, хватит дурака валять. Лучше рассказывай, что там наконец с твоей любовью. Когда я буду иметь честь падать лицом в ваш свадебный торт?
Так всегда спрашивала Аня. Мне сделалось жутко. На секунду мне показалось, что я схожу с ума. Это, оказывается, происходит так быстро.
- Ну ладно, пошли.  Или ты будешь утверждать, что в зоопарк мы тоже не едем? Нам сюда, Баррикадная – наша черная ветка.
С этими словами женщина подхватила меня под локоть и потащила из-под перехода к поездам в сторону центра.
Я отдернула руку.
- Почему «черная ветка»? – глухо спросила я.
- А почему бы и нет? – растерянно ответила женщина. – Кто-то дал всем веткам цвета. Есть красная, желтая, зеленая, черная…
- Нет, черной ветки в нашем метро нет.
- Эх ты, москвичка – склеротичка! – улыбнулась женщина, разглядывая меня с озабоченным видом. «Москвичка-склеротичка» - так мы с Аней называли друг друга. – Рит, может, ты расскажешь мне, что случилось? Ты сегодня явно не в себе.
Я взглянула на полосу с указанием станций. Взглянула на схему метрополитена в подошедшем поезде. Таганско-Краснопресненская линия была черного цвета.
Пол качнулся под моими ногами, я облокотилась о колонну. Женщина, называвшая себя Аней предложила мне бутылку «Миринды». Любимая газировка моей подруги.
Если это Аня, если я сошла с ума и все действительно выглядит так… то как же выгляжу я? Ослабевшими руками я открыла зеркальце в сумке. В нем я увидела свое, знакомое в общем лицо, но оно было невозможно, неестественно распухшее. Оно было таким распухшим, что я захлопнула зеркальце от неожиданности.
 Откуда-то издалека донесся взволнованный голос женщины «Ритка, давай скорую вызовем». Я посмотрела мимо нее и под переходом увидела Аню, свою Аню, в серебристой с розовым куртке. Она меня, кажется, не замечала.
Я подошла к ней. Радость билась во мне глухо и тяжело, сознание окутала мгла, сквозь которую я услышала свой голос.
- Анька, милая, это ты?
Она посмотрела на меня с настороженным любопытством.
- Мы знакомы? Откуда Вы знаете, как меня зовут?