Улица

Жилье, в которое переехал Валька с мамой, когда ему было шесть лет, находилось возле детского садика. Мама, когда шла на работу, отводила туда Вальку, а на обратном пути забирала. «Квартира» представляла собой небольшой хозяйский чуланчик, находящийся посреди дома, с малюсеньким окошечком, выходящим в соседний двор. Дверь в комнатушку закрывалась изнутри на крючок, а снаружи - на замок, который просто накидывался, создавая вид, что дверь заперта. Дверь выходила в общую горницу,  потому зимой было не очень холодно. Каморка согревалась от теплой стенки, за которой находилась хозяйская печь. Кроме кровати в комнате ничего не было. Да и не поместилось бы. В небольшом дворике, примыкавшем к дому, Валька старался не задерживаться из-за собаки, которая лаяла на всех подряд. Она хоть и была на цепи, но иногда с нее срывалась. В углу дворика находились хозяйский сарай, туалет, а еще дальше – огород. За воротами, перед домом, прилепилась завалинка («скамейка» из глины) – неотъемлемый атрибут тогдашних частных домов. На завалинке можно было посидеть, посудачить, полузгать семечки, поглазеть на редких прохожих. У хозяев была дочь Аня, года на два младше Вальки. За домом жили два братика – Ленька и Колька. Ленька был на год младше Вальки, а Колька и того меньше, и ходил вечно сопливый. Их называли «кацапами» из-за отца-старовера, который носил бороду и имел тяжелый характер. Валька все время завидовал братьям, что у них был свой дом, что их было двое и что у них есть папа и мама. А еще он завидовал, когда они выходили на улицу с большими ломтями черного хлеба, политого пахучим постным маслом, посыпанным солю, и смачно ели. Когда Валька говорил им: «Дай кус», - они не давали, а делились только с теми, у кого тоже было что-то вкусное. Из-за того, что они жлобы, Валька с ними почти не общался. Серость сменилась разнообразием, когда у Вальки появился друг Ванька, такой же по возрасту, но более инициативный. Он родился и вырос на этой улице и знал все окрестности. За хозяйским огородом был песчаный карьер – любимое место времяпровождения Вальки и Ваньки. В карьере давно уже ничего не добывали. Он манил тем, что там мальчишки были предоставлены сами себе и находились вдали от глаз взрослых. Можно было не таясь, делать что-нибудь запретное. Например, сверху обрыва, присоединившись к мальчишкам постарше, кидать кусками земли в мальчишек, живущих по другую сторону карьера. Для приманки сбрасывали вниз ящик с яблоками, который тибрили (воровали) с плодоовощной базы, находившейся рядом, и «противники», укрыв головы пустыми ящиками, под грудой камней, старались завладеть этим ящиком. Такое сражение очень сильно заводило обе стороны. И когда дырку в заборе, через которую воровали яблоки, заколотили, на всех напало уныние. Другой подобной игры так и не смогли придумать, а просто так, без стимула, бросать друг в друга камнями, не было никакого интереса. В одном углу карьера было небольшое болотце, поросшее камышом, с квакающими лягушками, в другом – известковая яма, с рассохшимися досками. Но больше всего Вальку и Ваньку привлекала лужа, в которой они учились сначала нырять, а потом – плавать. Лужа – небольшая, и в самом глубоком месте воды – чуть выше пояса. Мальчишки свободно переныривали лужу за раз. Потом учились плавать по-цыгански. Опустил голову вниз, и тарабань руками и ногами, пока воздуха хватит. Весной, протекавшая возле города река, вышла из берегов, и образовала разливы. Ванька все разведал и позвал Вальку на разливы поплавать. Это не то, что лужа, там простору побольше. Валька, не раздумывая, согласился – с Ванькой всегда было интересно. Мама целый день на работе, все равно ни о чем не узнает. Ванька первый переплывал по-цыгански небольшие заливчики, Валька – за ним следом. Страшно – вдруг воздуха не хватит, но перед Ванькой нельзя было показаться трусом, поэтому приходилось преодолевать страх. На обратном пути Ванька предложил Вальке завернуть в колхозный сад и своровать яблок. Валька отказался. Тогда Ванька пошел сам, сказав, что яблок Вальке не даст. Яблок, конечно, хотелось, но идти в сад, охраняемый сторожами, было боязно. Вернулся Ванька полностью голый. Сторожа отобрали всю одежду и главную Ванькину гордость – перочинный нож. Ванька стал клянчить, чтобы Валька принес из дому для него свои трусы. Но у Вальки были только те, что на нем. Тогда он сказал, что принесет мамины. Когда Ванька шел с Валькой домой в розовых с резинками трусах Валькиной мамы, прохожие тыкали в него пальцами и позорили. Дома Валька аккуратно положил мамины трусы на место, чтобы она ничего не заподозрила. Однажды Ванька пригласил Вальку к себе в дом, и сказал, чтобы Валька сунул гвоздик в розетку от радио. Ванька жил зажиточно по тем временам, и наличие радио в доме считалось признаком достатка. Валька увидел тогда радио впервые в жизни. Он чувствовал, что есть какой-то подвох, но никак не мог сообразить какой. Ну что может произойти такого, если он сунет гвоздик? Да ничего. Он сунул, и действительно ничего не произошло. Ванька был несколько обескуражен и посоветовал: «А ты сунь рядом второй гвоздик». Так Валька узнал, что такое электрический ток. Хорошо, что тогда в домах света еще не было. Ванька признался, что до этого он тоже совал гвозди и его шандарахнуло, и он хотел, чтобы и Вальке досталось. Ваньке родители часто давали деньги на мелкие расходы. Он покупал на их мороженое и делился с Валькой, когда наедался сам. Потом начинал делать вид, что деньги для него ничего не значат. «Что можно купить на пять копеек? Да ничего», - и Ванька бросал их назад через плечо. Но чтобы Валька не смотрел, куда они упадут. «А на двадцать копеек? Да тоже ничего». Ванька и их бросал через плечо. Валька поддакивал, всячески стараясь закрепить Ванькину веру в то, что деньги действительно «ничего». А сам незаметно старался подсмотреть, куда упадут монетки, чтобы потом их подобрать. Но Ванька больше всего и опасался, что Валька может подобрать его, Ванькины деньги, и начинал искать и подбирать то, что только что бросил. В один из дней залили водой известковую яму – готовили ее под засыпку известью. Получилось что-то воде бассейна. Мальчишки постарше ныряли в ней, плавали, играли в ловитки. Яма была довольно большой и глубокой. Ванька иногда тоже плавал с мальчишками, когда их было не очень много. Он часто самостоятельно ходил на разливы, и мог уже нормально плавать. Валька в этом отношении отставал от него. Ему очень хотелось самостоятельно поплавать в известковой яме, когда в ней никого не будет. Хотелось испробовать свои силы на глубине. Момент представился в пасмурный день -  купаться в яме желающих не нашлось. Валька все просчитал. Надо спуститься до воды по железным скобам, как по лестнице, и доплыть «по-цыгански» до противоположной стены, из которой торчало что-то похожее на большой гвоздь, уцепиться за него, передохнуть, и обратно. Валька очень боялся промахнуться, так как без передышки у него не хватило бы воздуха вернуться назад к скобам. В случае промаха, помочь бы было некому. Но Валька учитывал и худший вариант событий, и готовился справиться с ситуацией, в случае выхода ее из под контроля, с помощью ныряния. Не даром он все это время тренировался в луже, в которой кроме него и Ваньки никто больше не купался и не нырял. Но все обошлось. Валька только «губу раскатал», как он будет плавать и в дальнейшем в яме – лужа, это пройденный этап, как яму засыпали известью, и никогда она уже не была бассейном. Валькино существование сильно омрачал хозяйский петух. Он ни на кого не нападал, кроме Вальки. Сразу же норовил запрыгнуть на грудь и клюнуть прямо в лицо. В туалет и на улицу приходилось ходить только в сопровождении мамы и хозяйки, но он и при них пробовал наскакивать. Вроде, такая мелочь – какой-то петух, а сколько Валька от него натерпелся страху. Даже после того, как хозяйка зарезала петуха, Валька долго еще ходил по двору с опаской. Один конец квартала, на котором жил Валька, заканчивался недалеко от его дома небольшим мостиком через дорогу, под которым протекала сточная канава. Во время проливных дождей, она превращалась в бушующий поток. Другая часть квартала поднималась в гору и заканчивалась возле водопроводной колонки - одной на всю округу. Там всегда стояла очередь с ведрами. Еще чуть выше была керосиновая лавка - одна на весь город. Там очередь была еще больше, и занимали ее до рассвета. Дорога была пыльная. На противоположной стороне улицы, в нескольких домах от Валькиного дома, жил Степка – парень, лет шестнадцати. Смелый, многое умеющий, безбашенный, с бандитскими наклонностями. Однажды, когда он с компанией ночью полез воровать голубей, сторож прострелил ему из ружья железной скобой резиновый сапог. Степка даже показал дыру в сапоге. Валька сильно хотел с ним сдружиться, но после ссоры Степки с Валькиной мамой, Степка стал Вальку игнорировать. Степка умел делать самокаты из досок с подшипниками вместо колес. Еще он делал отличные луки и стрелы. У него был самый лучший лук из дуба с тетивой из седьмой струны от гитары. Стрелы он делал из камыша, а наконечники – из крышек от консервных банок. Степка выгибал жесть конусом, и оставлял конец так, что стрела, при попадании в дерево, впивалась в него. Валька же делал луки из ивовых веток, и использовал веревочную тетиву, которая из-за своей слабости, часто рвалась. Вместо камыша использовал для стрел тонкие веточки, которые были слишком тяжелыми для стрел и далеко не летели. Это было не то, что хотелось, но зато можно было тусоваться со всеми. Большой радостью были проливные летние дожди. Тогда улицу заливало водой, и можно было вдоволь наныряться и наплаваться в лужной воде. Иногда приходилось нарываться босой ногой на стекла, но это не сильно омрачало радость. Как бы сложилась Валькина жизнь, останься он там жить надолго? Все мальчики, с его улицы, повзрослев, отсидели большие сроки. Скорей всего, его ждала бы та же участь, так как вряд ли бы он избежал влияния среды. Но судьба повела его другой дорогой.