Муха

Монотонный голос лектора уже превратился в неразборчивую кашу слов, в фон, в колыбельную. Студенты тихо занимались своими делами, перешёптывались. «Да я тебе отвечаю! Берёшь тушь, кисточку наголо, подскакиваешь к ней — и начинаешь быстро красить ей ресницы! Рот автоматически открывается, а тут главное не зевать…» На улице шумно ремонтировали дорогу. Солнечный свет, бьющий в огромные окна аудитории, заставлял жмуриться, прятать лицо в ладонях, закрывать глаза, закрывать глаза, засыпать, засыпать, засыпать.
На край стола села муха. Протёрла лапками глаза. Почистила и распрямила крылышки, закрылки, подкрылки и элероны. Ткнула носом в стол. Быстро просеменила на сантиметр вправо и снова ткнула носом в стол. Как дятел. Что ищет она на лакированной поверхности этого исписанного пошлостями корабля студенческих знаний? Червячков?
Муха достала гребень и принялась расчёсывать волосы. Длинные белокурые волосы. Они так контрастировали с её чёрным хитиновым покровом спины, с мягким толстым брюшком с блестящей капелькой в пупке, с огромными карими глазами. Волосы — мухина гордость. Когда она летит, они развеваются на ветру, струятся светлыми водопадами в невидимых потоках! И все вокруг говорят: «Смотрите! Муха летит! Белокурая!» И машут ей руками. А она едва заметно улыбается уголками накрашенных губ и летит дальше. Дальше, да.
Муха взмыла в воздух с края стола. Грациозно. Несколько боком. Приближался обед. На улице шумно ремонтировали дорогу.