Сценарий

У  актёров есть свои традиции. Все знают про сценарий. Если упал сценарий, следует сесть на него. Без промедлений и размышлений, как можно быстрее сесть. Иначе всё пропало. У одного моего знакомого дома стоит шкатулка полная гвоздей. Нет, он не коллекционирует гвозди. Просто если нашел на сцене гвоздь – его следует хранить. Не дай бог его выбросить. А этот мой знакомый везучий парень – постоянно находит эти самые гвозди, и хранит их в специальной шкатулке, как зеницу ока. Если кошка пробежала по сцене во время репетиции - спектакль будет иметь успех. Трогать кулисы очень плохая примета. "Мораль" (последнюю строчку) пьесы никогда нельзя произносить на репетиции. Но самое плохое может случиться с актером или актрисой в том случае, если кто-то заглянет в зеркало через его плечо. В каждом театре свои традиции. У каждого актёра свои приметы. У каждого человека свои ритуалы.
Я никогда не считала себя суеверной. Иногда даже говорила, что не верю во всё это и не придерживаюсь никаких странных правил. Но всегда перед началом спектакля смотрела, кто сидит на третьем месте в третье ряду. Мальчик, девочка, мужчина  или старушка-театралка в чёрной шляпке, это было не важно. Главное что бы место не пустовало. Зачем? А кто его знает, просто мне так надо.
Наш режиссер любил повторять: «Не играйте – живите!». Он размахивал руками, глаза его горели, он просил нас жить на сцене, а не играть.  Я всегда хотела спросить: если на сцене нам следует жить, то неужели в жизни нам придётся играть? Но никогда не спрашивала. Боялась, что посчитают странной.
Великий и могучий Шекспир говорил, что жизнь игра, а люди в ней актёры. И он был прав. Этот седой старик, был прав и несчастен он правды, которую знал. Я актриса. По профессии, по призванию. Я играю роли: играю цариц, и рабынь, играю умных и глупых, играю развратных девиц и ангелов небесных. Потом я ухожу в свою гримёрку, смываю театральный макияж и выхожу на улицу. В большой город своей жизни. И играю там. Снова и в который раз. Играю девушку, счастливую сегодня, несчастную завтра, играю дочь любящую и хорошую, играю подругу и любимую женщину своего мужчины, играю заботливую, играю верную, раз в месяц играю молодую любовницу.
У меня свой сценарий. Пока я не знаю, кто же его пишет, но кто-то это явно делает. Когда-нибудь я сыграю роль жены и матери. Потом придёт черёд роли бабушки. Потом сыграю в смерть. Надеюсь пройти через эту роль достойно.
Давно ведь сказали – жизнь череда событий. Полоса белая, полоса чёрная… А это что не план разве? План конечно, а план – это сценарий. И ты сам ничего не изменишь. И называйте как хотите 6 судьба, рок, стечение обстоятельств. Но если написано, что сейчас всё плохо – то будет всё плохо, и никуда не денешься от этого. Но ради интереса, потом будет всё хорошо. Жизнь не может быть монотонной – это не интересно, зрители не будут ходить на такое представление, кассы будут полными и никто не получит прибыли. А это кошмар – поэтому если сейчас всё плохо, потом будет всё хорошо – для динами развития пьесы. 
И вот я держу этот сценарий в руках. А он специально написан от руки. Что бы нельзя было сжечь или изменить что то. Что бы не нарушить порядок. И я учу наизусть тексты и вникаю в смысл роли. И играю. Я хорошая актриса. Это моё призвание и профессия.
Иногда я это ненавижу. Проклинаю два дня: когда я родилась и когда поступила в театральный. Ведь по теории Шекспира, я теперь не просто живу, играя, так как игра и жизнь одно и тоже, но ещё и делаю это профессионально. Медаль мне за это. 
У человека есть тело – это маска. Есть одежда – это латы. Есть роль – это образ. И только маленькая душа, незримая, но живая единственное что действительно достойно внимания. Но так глубоко не прячут даже три миллиона долларов, как прячут душу. Не шифруют, не закрывают на замки… 
Иногда я остаюсь дома. Закрываю дверь на замок и выпускаю душу. Я откладываю свой сценарий. Прячу правила и законы под подушку. Снимаю мишуру, латы и одежду. Становлюсь перед зеркалом. Когда вот так вот стоишь перед зеркалом обманывать некого. Врятли можно обмануть себя, если стоишь голая перед зеркалом. Нагая, незащищенная, настоящая. Стою и смотрю. На свою маленькую душу, где то там, живущую внутри этого тела. Проверяю, если она ещё там. Не задушила ли я её окончательно. Иногда плачу, всегда немного дрожу, как будто от холода. Настоящему человеку холодно, потому что он незащищен. Все так боятся перестать играть роли. Боятся что тогда, от них отвернутся, перестанут понимать, оставят в одиночестве и холоде. И тогда всё. Какой бы ты настоящий не был, всё равно замёрзнешь.
Когда люди занимаются сексом они тоже голые. Но тут дело не в душе. Просто это такой ритуал – надо снять с себя одежду. Сорвать е в порыве страсти бросить на пол, как показатель неимоверного, неконтролируемого желания. Это тоже такой сценарий. Нет, это даже хуже – это план такой, чёткий и не поддаётся оспариванию.
Вот когда люди занимаются любовью – вот тогда да. Там есть душа. Там нет царапин на спине, и засосов на шее. Когда любит душа ты не будешь царапаться. Когда речь идёт о душе, то слова «боль» не должно существовать. Ведь душа такая хрупкая, что её нельзя царапать.
Когда я найду его- того самого, лучшего и замечательного, понимающего и знающего все тайны. Я разденусь и стану перед ним. И если мне не захочется лгать в этот момент, если не захочется притворяться и заниматься сексом, а захочется просто стоять, тогда я буду любить его вечно. И умру с ним в один день, не потому что это романтично, а потому что если он перестанет дышать первым, я не переживу это. 
Но это будет потом. И то, если так написано в моём сценарии. А пока…
Где моя одежда – показатель вкуса, стиля и статуса? Где мои маленькие странности делающие меня оригинальной и интересной? Где мой сценарий – без него я не я?
Вот оно всё. Пора мне на сцену.
Занавес. Действие первое.