Червь

 Сценарий к\к фильма


Сергей вышел из дома, и было уже светло. Раздолье улиц звонко шлепнулось перед ним, рухнуло со своего карусельного вращения. Скользкий ветер бритвенно подступал к горлу - щекотал. Сергей повертел головой и потуже завязал шарф. Нога его уже шагнула было с тротуара -перейти улицу, но взгляд задержался на рыхлой фигуре, восседающей на некрупной площадной плеши, недалеко.
Сергей ухнул вниз с паребрика, будто в трясь, и зубы его кляцнули, зажав язык. Сергей взвыл, прихватив рукой щеку, закачался.
Он качался и всматривался в крепко сплюснутою тело, сидящее на летней темноте асфальта. Он глядел и различал, что в безвестном ему мужичонке, так тянет к себе.
Пока Сергей всматривался в попирающего своим задом площадную плешь человека, он невольно приближался к нему. И уже на половине своего пути Сергей вник в свое тяготение - мужичок сидел слишком неподвижно, и неподвижность это означала не обыденность его восседания, необъяснимую намеренность – тихий незаметный вызов царящему вокруг снованию и шевелению. Человек сидел с ожесточенной прямотой, словно ввинчивался в землю своим цепким беззащитным телом.
Он сидел на голом асфальте и от него исходило ощущение уюта и разумности, извечности. Он словно расшифровывал неведомое послание, начирканное вокруг в беспорядке суетой людей, лязгом транспорта, чехардой дневных забот большого города.
Сергей не мог не восхититься стойкостью и непонятным упорством чужого, неподъемного издалека человека. Он виделся ему памятником, воспевающим невидимые корни земли. Мужичок со свинцовой выпуклостью врезался в городскую рассеяность, словно сплетал все разнообразие городской паутины и не подойти к нему было непросто. Словно какое-то ворсистое эхо, липнущее любопытство влекло Сергея к неизвестному. Мир вокруг Сергея запульсировал загадками, и этот сидящий на ровном месте мужичок требовал разрешения.
Когда Сергей подошел ближе, притяжение пропало. Сергей увидел перед собой неопрятного, неопределенного человека, переворошенного жизнью и размытого ею. Что-то мушино неотвратимое было в его лице, и у Сергея потяжелело в ногах, и стало легко на сердце. Ему захотелось витать и дурачиться, уйти было трудно.
— Вы зачем тут сидите? - напористо и быстро спросил он.
Человек посмотрел куда-то сквозь него, пошевелил губами, словно пробовал на вкус слова Сергея.
- Это ты ко мне подошел? - спросил в свою очередь мужичок, и спросил как-то отрешенно и выжидательно спросил.
Сергей растерялся от неожиданной сути вопроса, чуть стушевался, но ловко и насмешливо выпалил.
- Я подошел к тому, кто сидит, как идиот на ровном месте. Вы, наверное, конца света, как обычно, ждете? Или от ИНН отказываетесь? А, может, компенсируете таким способом крохотность своей пенсии?
Ум Сергея был легок, насмешлив. Мужичок с довольным осуждением покачал головой и неожиданно, неожиданно и смачно плюнул Сергею на ногу. Сергей не успел отскочить, и большая белая слюна змеино обвила ему ногу. Сергей гневно дернул ногой, стряхивая чужую влагу.
 - Ты чего? Ты больной, что ли? Гад какой! Тебе лечиться надо! Козел!
Сергей хотел было поквитаться с обидчиком, но что-то ему мешало, останавливало. Потом Сергей чуть поостыл, неловко смазал о ствол рядом стоящего дерева с ноги плевок и стал допытываться назойливо и развязно.
 - Вот, скажи - зачем ты на меня плюнул? Тебе что, легче стало от этого? Скажи - зачем? Плюнул зачем? Ты для этого сидишь? Ты для этого прожил свои шестьдесят лет, чтобы впасть в маразм - сидеть и плеваться тут, как животное? И это утешительный итог твоей жизни? Или это как-то скрасит твою скорую смерть, мудак оголтелый?
Сергей расходился все больше, он любил распалить свое чувство. Мужичок мечтательно и вдохновенно глядел на беспокойство витиеватого молодого парня и с некоторой капризной важностью высказался.
 - Мой возраст - мое личное дело. Я тут просто червей высиживаю, жду.
Сергей замер, поперхнулся ответом, огляделся, ища какой-то связи во вне словам пожилого человека. Связи во вне, естественно, не было - вокруг ходили люди, ездили машины, струился и мельтешил день. А рядом с ним оседал куда-то под землю и глядел оттуда неведомый человек, необъятный и скользкий, вьющийся околоземно.
Сергея отпустило, страх улетучился, оставив только неудобство истомы, тщетное чувство неопроходимости мира. Сергею захотелось быть внезапным и развязным, он приподнял ворсяную шапочку пожилого, поглядел на низкий купол его лысины и кисло заметил.
 - А червей что-то нету. Не насидел еще?
Ему стало неудержимо весело и он захохотал. Мужичок спокойно отнесся к наглому скепсису Сергея, дождался когда шапочка опустится на место, и смех парня уляжется. Потом он посмотрел стремительно и пристально в Сергея, едко и напористо заметил.
 - А черви в тебе выйдут.
Это вконец взбесило Сергея, он еще раз поднял шапку, открыл отлив гладкой головы и опустил на самую макушку крупный сгусток слюны. Опустил и пошел нежданно бодро, по своим делам, почти побежал. Сергей торопился, испытывая смесь невесомости и отваги, подгоняемый запущенной им неизбежностью судьбы. Он ждал услышать крика себе вслед, проклятий, зла и ругательств, но только привычный шум города бежал за ним. И странно было чувствовать Сергею, насколько вдруг ослаб тот поводок, что связывал его с остальными.
Сергей выходил из дома с неопределенными намерениями, и сейчас эта неопределенность зияла перед ним пустотой улиц, незаполняемыми жизнью домами, вечно несытым питерским небом. Сергей шел и ему казалось, что подошвы его постоянно открывают под собой провал, черноту, и эта чернота гнездится в нем, удлиняясь с каждым его шагом.
Он шел, будто скользил по черному дну, парил над ним. Перед ним кто-то шел, раскачивая колыханием своей одежды землю под ногами Сергея. Чья-то обильная юбка колыхалось перед ним, накатывалось волнами, отступало. Чьи-то оголенные ноги выныривали, белея собой, и снова прятались под ворохами пальто.
Сергея качало, и ему потребовалась точка опоры. Он захватил тревожную юбку снизу и сильно потянул их к себе. Сергею показалось, что юбку надо тянуть вверх и тогда мир вокруг него обретет устойчивость. Девушка, на которой была юбка, завизжала, и побежала от Сергея, натягивая ткань в руках его.
Сергей всегда радовался перемещениям, ему было занятно бежать за девушкой, смотреть, как его ноги независимо от него перебирают ровность асфальта. Он не отпускал ткань девушки, она весело потрескивала, девушка рвалась и уже всхлипывала. Она сильно тянула, и Сергей с трудом удерживал края юбки в своих руках.
А потом Сергею надоело быть ведомым чьим-то страхом, истерикой, он ускорился, с облегчением подбросил вверх чужую одежду и побежал дальше, с удовольствием погружаясь в себя каждым своим шагом. Мир снова щекотал ему окончанья его пальцев, казался в приятной досягаемости, чудился легко отскакивающим от ногтей.
А ночью на Сергея накатило, он вскочил на кровати, ему ощущалось, что воздух, окружавший его, хочет его удушить, влезть в него и стать там твердым. Сергей подпрыгивал и резко отмахивался, боялся, что прокравшийся в него воздух сильно видоизменит его. Даже мебель страшила, казалась проступающей сквозь прозрачность, закалачивающей ее наглухо.
Сергея пугало собственное отражение в темном стекле окна, он извивался от своей неопределенности. Он сбегал в ванную и, набрав там в рот воды, принялся разбрызгивать ее по комнате. После этого ему стало немного легче, прозрачнее.
На следующее утро Сергей чувствовал себя разбитым, поломанным. Ему трудно было собраться, но комната кладбищенски грозила ему, и Сергей поспешил выйти. Он мало видел вокруг себя, и себя ему было деть тоже некуда. Некуда было деть столь неохватный избыток своего присутствия, ровную бескрайность его.
Ветер гнул и шатал Сергея, развеивал, и наполированная гладь города рассыпала взгляд его. Недовольное небо недоуменно вглядывалось в давно немытые волосы на его голове. Сергей осмотрелся и его тут же потянуло к сидевшему здесь уже вчера и ставшему сегодня уже привычным неведомому мужичку.
Он шел к нему, и действительность теряла свою скользкую развернутость - сворачивалась. Стены домов, обступающие их деревья, склизь крыш скручивались подобно подзорной трубе, направляя Сергея к покрывающему собой плешь города человеку.
Сергей подошел к нему и заметил, насколько крупны поры его лица, бугриста кожа, сколь зыбко и въедливо выражение его черт. Сергей нервничал, пальцы его рук гнулись произвольно. Вчерашний плевок, казалось, еще шевелился под шапкой. Мужичок не замечал Сергея, предоставляя удивляться молодому человеку потертостью среды, окружающей их.
Сергею все вокруг себя казалось пропастью, среди которой шевелились люди, и шевеление их не заполняло провала вокруг. Шероховатость неровность кожи неведомого человека казалась ему выкаланной дождем, ветром, выдутой чем-то далеким, несбывшимся. Сергей стоял перед незнакомым вчерашним человеком, словно перед надвигающимся, завтрашним  дном себя.
Он смотрел на мужика и понимал - именно этим человеком кончится сегодня его день, куда б он не направил его. Конец дня его будет неподвижен и необратим, раздавливающ. Обойти этого мужичка уже не представлялось возможным. А раз не получалось обойти - надо было попытаться его приподнять. Сергей недовольно пнул человека.
- Чего ты опять тут расселся? Ты, что, не мог найти себе другое место для червей? Ты смущаешь меня здесь. Понял? Вали отсюда, пень старый, сливайся. Или ты хочешь, чтобы я сегодня насрал на тебя?
Сергей уперся в мужичка и поддавливал его ботинками, надеясь, что тот выдавится как-то, поднимется и уйдет. Но тот сидел, как влитый. Сергей не вытерпел и подхватил его руками под мышками.
 - Давай, давай отсюда, мох невзрачный. Я долго уговаривать не буду.
Сергей напрягся, но поднять человека у него не получалось и Сергей опешил. Страх подступил к нему, захолодил. Мужичок с кроткой и ядовитой усмешкой поглядывал на Сергея, молчал. Лицо сидельца
сморщивалось неровными складками и вновь разглаживалось - пряталось.
Сергей растерялся, завертел головой, замедлился.
 - Ты чего? Закопанный? Чего молчишь?
Мужичок мечтательно глянул куда-то наверх.
 - Я уже не здесь сижу - на небе. Там моя жопа. Видишь полоску - вот ею она и разделяется. А дыра еще глубже, а червь уже вылупился. Он -ты.
И мужичок хитро и мелко рассмеялся. Сергею очень хотелось вонзить ботинок в смешливую голову незнакомца, но он стеснялся - вокруг было слишком много еще незнакомого. К тому же Сергей опасался, что от удара сиделец совсем пропадет, а мир и так становился слишком неуловимым, чтоб его отталкивать.
Сергею сделался невероятно противным этот городской сумасшедший, захотелось как-то стереть его отсюда, уничтожить его, как можно изящнее. Сергей судорожно огляделся, суетливо расстегнул ширинку и стал по-быстрому мочиться на спину пожилому затейнику, быстро оглядываясь. Тот только еще больше сгорбился, чуть подрагивая под струями Сергея, но никак не высказывал своего недовольства. Сергей
излил свое журчащее негодование и стал живо заправляться.
Его продолжал пугать укорененный в асфальте мужичок и Сергей чувствовал, что теперь, куда он не пойдет, этот обоссанный им мужичок будет тянуться сзади, настигать его, выковыривать из улиц,давить обреченностью, ловить домами.
Но Сергей все равно пошел и идти ему было больно: ломило стопы,сдавливало бедра, скручивало - словно Сергей вырывался из каменющего воздуха. Из рукава его темной рубашки незаметно капала кровь, сочилась красная и из-под брюк, кожа лица с трудом натягивалась на черты, сжевываясь от ходьбы.
-    Молодой человек, у вас кровь, - раздался за его спиной тревожный и настырный девичий голос.
Сергей резко обернулся и увидел перед собой развернутое в удивлении свежее лицо, пискнувшее, - Ой! -    и куда-то посеменившее.
 Тут же перед Сергеем всплыло мужское лицо, окаймляющее небо своим
камнеподобием.
- Ты что, пидор? - спросило оно, привычно потряхивая головой.
- Почему? - Сергей не узнал свой голос, сдавленный и прищемленный. Мужское лицо мотнуло еще раз собой куда-то в сторону.
- Маша, подай зеркало.
Откуда-то из-за спины его просунулась женская рука, и мужчина резко сунул крохотное женское зеркало Сергею.
- Смотри, урод.
У Сергея все куда-то ухнуло вовнутрь, когда он увидел куски своего лица, раскрашенные женской косметикой - губы в красном, веки, подведенные синим, длинные бархатеющие ресницы и щеки, щеки розовели под тонким слоем пудры. Сергея передернуло, он чувствовал, что рассыпается.
- А-а-а-а, - растерянно что-то тянуло в нем.
- Ах, ты, сука! – решительно высказался податель зеркала и с уверенной оттяжкой вдавил свои кулаком Сергея вниз.
Потом он еще  долго топтал извивающееся под его ногами тело Сергея, вяло оттягиваемый молчаливой, но настойчивой Машей. Наконец, Маша предприняла резкое усилие и выдернула своего мужчину из распластанного на земле чужого тела. Тот неохотно, порываясь вернуться и оглядываясь отошел, и пара, вернувшая себе потрясенную Сергеем устойчивость, двинулась дальше.
Уже темнело и редкие прохожие быстро проскальзывали мимо развернутого асфальтом Сергея. Тому пришлось понемногу собирать из себя раздавленного. Холодное небо безжалостно разглядывало его поверженность, но Сергей тянулся уже к мякоти воздуха - поднимался. Он хватался пальцами за сдавленную городом пустоту над собой, и пустота сжималась, взрезаемая его щуплыми телодвижениями - уступала, принимая его в себя.
Сергей уже стоял и пошатывался, ему было очевидно, что сам он передвигаться не может - ноги его были глубоко погружены в твердую землю города и продолжали куда-то спускаться дальше. Надо было как-то выбираться, тело не слушалось Сергея, как-то предательски клонилось в стороны, льнула к подступившим сумеркам. Сергей зябко повел острыми плечами и кинулся на мимо проходящего парня. Чужое движение было спасительным для него. Сергей впился своими губами в чужое лицо и стал жадно мять его, размазывая свою помаду.
-   Ты что, что? Что ты? - жалобно лепетал встречный человек, стараясь оттянуть от себя липшего Сергея.
Но Сергей трясся, дрожа, всхлипывал, но не отпускал человека. Парень беспомощно озирался, с трудом удерживая равновесия. Наконец, он принял Сергея, как-то нежно отвернул его от себя, придерживая, жарко шепнул, - Пойдем, - и подхватил изгибающиеся тело, и они куда-то заперемещались вдвоем.
Подхваченному Сергею стало светлее.               


                2008г.