Последнее желание. Часть 2

                Последнее желание.
                (Служба исполнения последних желаний).
                Часть 2.


Работая над этим произведением, я думал, что подобные времена наступят ещё нескоро. Увы - я ошибся! Они уже наступают сейчас! Многое из того, что я предполагал - сбылось! Я удивлён: "Как такое может быть? Почему? Зачем я это только ... написал - я же знал, что то, о чем я пишу, всегда сбывается?!".

Гриша многое видел на своём веку, многое замечал, особенно когда творилась несправедливость, а её вокруг становилось всё больше и больше, но он всегда был немногословен – вот это то качество и позволило ему так долго оставаться неуволенным. И это несмотря на то, что в среду трудового коллектива уже так много было внедрено родственников директора предприятия, да и не только родственников – немало было и просто блатных – протеже, от так называемой, «крыши». Многие из них не работали на предприятии – только числились и появлялись в производственных стенах лишь во время выдачи получки, а когда зарплату стали перечислять на электронные карточки, то они вообще пропали из виду. Но не все! Часть из них, те, что по статусу пониже, всё же ошивались на работе, и, надо отдать должное, честью и правдой служили директору – они были его глазами и ушами. Подсматривали, подслушивали, кто, где, что и про кого сказал, записывали, а потом исправно докладывали шефу об услышанном. Они, своим присутствием, тянули производственный процесс назад, не принося никакой прибыли, и даже были огромным минусом в общем платёжном балансе, но в то же время они создавали необходимые условия для безраздельного господства директора над работниками, являлись неким гарантом благополучия властной элиты, а потому были просто необходимы. Компрометирующие факты исправно заносились в досье, которые были заведены на каждого работника и хранились до поры до времени в сейфе, чтобы всплыть, когда в этом появлялась необходимость. Да и даже те «мёртвые души», которые вообще не появлялись на производстве, тоже были весьма необходимы – оплата их, как бы так называемого невидимого труда, очень ублажала «держателей крыши», а потому тоже немало способствовала укреплению установленных негласных порядков на производстве, была своего рода гарантом социального спокойствия.

Интересными были и некие новшества для вновь принимаемых на работу – администрация придумала для этого своеобразную церемонию, своего рода – ритуал: вновь принимаемый работник должен был, зайдя в кабинет директора, встать перед ним на колени, произнести клятву верности предприятию и лично директору, и только после того, когда тот коснётся своей рукой чела присягаемого, расписаться в договоре о приёме на работу. При этом звучал гимн предприятия, а многочисленные замы вполголоса произносили здравницы в честь директора. И только после этого ставилась гербовая печать на трудовом договоре. Считалось, что это дисциплинирует вновь принимаемого работника, подвигает его к более ответственному отношению к исполнению своих должностных обязанностей.

Не менее интересной была и материальная поддержка нижестоящими по должности работниками вышестоящих, своеобразная материально-иерархическая субординация, чем-то очень напоминающая финансовую пирамиду времён начала перестройки, но отличающуюся от неё тем, что участвовать в ней должен был каждый работник в обязательном порядке, независимо от его собственного желания, и ещё тем, что ещё не было ни одного случая финансового «обвала» пирамид данного типа, да и в обозримом будущем подобного развития сценария последних не просматривалось. Каждый нижестоящий должен был после очередной получки отдавать вышестоящему 13 процентов от полученной суммы, тот, в свою очередь, должен оставить себе 13 процентов от полученного, а остальное отдать наверх, и так далее по иерархической лестнице. Вот такая вот круговая денежная порука – все либо дают, либо берут, а значит, каждый нарушает закон, а потому все об этом помалкивают. Такое финансовое «образование», похожее на опухоль, получилось весьма устойчивым и саморегулирующимся, из за чего очень смахивало на доброкачественное. Я тебе, ты мне, … извиняюсь за некоторую неточность, ты … далее по цепочке, ну а те, что стоят в самом низу финансовой цепочки: чуть что – досье на них уже готово, можно ему и ход дать! У некоторых, не в меру любопытных, иногда возникал вопрос: «А почему именно тринадцать, процентов, естественно?». - А кто его знает! Говорят, что эта цифра «вырисовалась» еще из времён налоговой практики самого Чингисхана, правителя Золотой Орды. Правда, были и другие эпизодические денежные «пожертвования», то на подарок ко дню рождения чьего-нибудь, то к свадьбе кого-нибудь, а то и просто к празднику какому-нибудь или в поддержку голодающих детей и тоже чьих-нибудь, но подобное случалось не регулярно, а потому не так больно било по карману.

Интересные новшества были и в области контроля над работниками – была произведена полная декталоскопия всего населения, был создан банк данных с отпечатками пальцев сотрудников. Причём, при его создании не применялось никакого принуждения – отпечатки собирались тайно: со стаканов при посещении столовых, с телефонных трубок, в туалетных комнатах, например, с унитазов и раковин.

Постепенно, как-то незаметно для сотрудников, на КПП появились охранники, потом – чуть позже, у них появилось оружие, сначала карабины, а следом и автоматы, и уже затем, как бы обозначая следующий этап, у охранников появились собаки, чистокровные немецкие овчарки. Ну а самыми первыми всё же были заборы – непременный атрибут этого неспокойного времени, как бы его визитная карточка или, не побоюсь этого слова – логотип. Гриша сначала недоумевал – зачем такая охрана? Ведь на производстве ровным счётом за много лет ничего не изменилось, ничего стратегического не выпускалось и даже не ввозилось, тем более - не вывозилось, и только гораздо позже он понял, что охрана нужна была «производству» от него самого и от таких же, как он, то есть от сотрудников. Именно они стали представлять немалую опасность для руководящих работников. А, поняв это, Гриша, однажды, даже чуть не загордился этим, это ж надо – как «ценить и уважать» стали народ, что охрану приставили! Гриша понимал, что всё это организованное коленопреклонение «укоренено» в его голове и если «расшевелить» его мозги и придать его мыслям другое «направление» мышления, то он станет весьма опасен. Потому меры безопасности, принятые на таком высоком уровне были весьма актуальны на данный момент развития общественных отношений.

Гриша слыл очень дисциплинированным работником, потому что был воспитан при социализме, поэтому, несмотря на всё вышесказанное, исправно исполнял все установленные на предприятии правила, процедуры, да и просто причуды. И при этом хорошо держал язык за зубами – никогда не позволял себе высказываться плохо о начальстве, от того и держался так долго на своём рабочем месте. Он жил-жил, и как-то сам не заметил, как очутился в совершенно другом государстве, хотя никогда и никуда не переезжал, но, поняв это, понял уже и другое, что дороги назад больше нет! Поэтому так и продолжал хоть кое-как держаться за жизнь. А ведь и правда, хоть в законе о труде и имелось упоминание, что трудящийся имеет право уволиться по собственному желанию, однако, всё было обставлено так, что напрочь отбивало это самое собственное желание! Так, при увольнении работник должен был вернуть предприятию ведомственную квартиру, а именно в таковых жило большинство работников, так как купить своё собственное жильё мало кто мог. И ещё при увольнении работник должен был вернуть все суммы, потраченные когда-либо предприятием за его обучение, мало того, в договоре на предмет обучения в графе «сумма» никогда ничего не ставили – эту сумму обычно вписывали при увольнении работника, а её величина могла зависеть от многих факторов, очень многих! А ещё увольняющийся работник должен был вернуть кругленькую сумму за выдаваемую ему периодически спецодежду. А ещё …, в общем, если сложить всё вместе, то получится такая сумма, что рядовому работнику, чтобы собрать эту сумму, нужно трудиться, не покладая рук лет эдак триста, причёт по 24 часа в сутки. Но и даже если кто-либо из отчаянных трудяг всё же решался уволиться с производства по собственному желанию, то через некоторое время он куда-то бесследно исчезал. Его, обычно, объявляли в розыск, но как всегда и тоже обычно, не находили. Поэтому слова директора предприятия «Пиши заявление по собственному желанию», звучали так же, как и смертный приговор. В результате, народ хоть иногда и роптал, но делал это в тряпочку и на кухне, да так, чтобы не дай бог, никто не услышал, скрипел зубами, но работал дальше на благо и процветание своего начальства.

                03.02.2009г. Рубцов В.П. UN7BV. Астана. Казахстан.

                Продолжение следует!