Заблудившийся

Обманчивая пустота зала волей-неволей заставляла расслабиться, но Рома знал, что это затишье в ресторане подобно хищному зверю перед прыжком: чуть-чуть и начнётся. В восемь часов начинают играть музыканты, к девяти будет негде сесть, и им всем придётся побегать. Он любил это затишье, междувременье, незаметный переход из дня в шумный, пьяный, дымный пятничный вечер. Пятница-питница. Сработанная барменская команда успевала за два часа приготовить полностью бар к вечерним «движнякам», три раза сходить покурить, поесть, поточить лясы и поржать с официантами, в общем, каждый был при деле до самого часа пик. Потом они будут завалены работой по уши, а сейчас можно позволить себе расслабиться.
- Ты соки втарил? А холодильники?
- Мяту сегодня привозили?
- Мальчики, у нас всё пиво есть?
- Ромка, ты идёшь курить?
- А чем кормят?
              …быть или не быть?
- Быть сегодня запаре! – Ромка посмотрел планшетку заказов и примерно прикинул, сколько народу придёт. Зал был рассчитан на 100 человек, но, как говорится, автобус резиновый, влезут все. Он облокотился на стойку, наблюдая, как настраиваются музыканты. Лёгкий зуд в пальцах предвещал хорошую работу. Женька выставлял чистые рюмки и что-то насвистывал себе под нос. У него была привычка подпевать всему, что он слышит, без разницы, знакома ему песня или нет. Впрочем, пел он вполголоса и довольно недурно, так что это никому не мешало. «Главный мужик в баре», Кати, трепалась на кухне с поварами, делая вид, что поглощает пищу. Что нравилось Ромке на этой работе, так это лояльность манагеров: пока они выполняли хорошо свою работу, их никто не дёргал по пустякам.
Когда начали подгребать первые «столы», Ромка хозяйским взглядом оглядел бар и сделал для себя вполне утешительный выбор: к бою готовы. Заходящие в ресторан гости отряхивались от присыпавшего их снега, растирали замёрзшие щёки, оставляли тёплые куртки и шубы в гардеробе, здоровались за руку с барманами и проходили в зал. Предвкушение веселья жужжало в воздухе, покусывая публику, заставляя людей нервно озираться по сторонам, преувеличенно громко смеяться. Когда заиграли музыканты, всё внезапно стало проще и легче: пей, танцуй, веселись. За окном февраль, холодная луна давит идеальным кругом, не обещая весны, но музыканты уже играют, а официант тащит бокалы и тарелки.
Постепенно начала подходить «стойка». Рома делил гостей на «своих, стоечных» и «этих, за столами». Первых он знал как облупленных: их имена, жизненные истории, вкусы и привычки. До вторых ему не было дела, это были лишь заказы в фишках, номера столов, нервы официантов. За стойкой собиралась довольно разношёрстная публика: иностранцы, приехавшие на Урал работать по контракту, инженеры-строители, директоры крупных компаний и прочие управленцы. Их объединяли общая оторванность от родины, одиночество и страстное желание видеть закадычного друга, почти брата, в каждом, кто может говорить на его языке. Просто хорошие люди, которые приходили сюда с друзьями отвлечься от повседневных забот и семей; молодёжь, желающая прикоснуться к «взрослому» успеху; красивые и шумные девушки-мотыльки, готовые развлекаться без разницы как и с кем, лишь бы не было скучно и лишь бы угощали. Всех их роднило  желание отвлечься, все они знали друг о друге достаточно и не хотели ничего знать. Бармены относились ко всем «своим» по-родственному радушно, невольно пытаясь не только увеличивать количество выпитого (соответственно, выручки и чаевых), но и незаметно залечивать чужие душевные раны.
Когда Рома только пришёл барменить, ему внушили главную, как он понял потом, мысль в этой работе: хороший бармен прежде всего хороший психолог. И пусть в России его профессия считалась непристижной «работой для студентов», Ромка любил бар, его звуки, запахи и краски. Этих людей, которые приходят к тебе расслабиться, поболтать, поплакаться и исповедаться.
Парня на углу стойки Рома видел впервые, он пришёл один и ни с кем из постоянщиков не был знаком. Спутанные тёмные волосы, круги под глазами и отчаянная затаившаяся в них боль заставили Ромку взглянуть на новенького повнимательней: у парня явно скребли на душе кошки, и он пришёл в бар топить их в ведре с алкоголем. Конечно, не бог весть какой способ, «кошек, которые скребутся в душе не очень-то просто выгнать взашей», но:  «Подобный случай – барменский хлеб», - подумал Ромка, наливая незнакомцу порцию «Бушмилза» и ставя перед ним чистую пепельницу. «Жаль, что он не пришёл в будни, тогда б можно было с ним поболтать, может и отпустило бы…» - но сейчас о нормальном общении не могло стоять и речи. Народ всё прибывал, пропорционально ему увеличивался поток фишек из принтера, бардак в баре и количество матерных слов на единицу барменской речи. Среди веселящейся и уже изрядно подпившей толпы парень всё больше замыкался и утыкался носом в стакан, словно пытался гипнотическим взглядом заставить льдинки в бокале с виски таять медленнее.
Музыканты вошли в раж, крича в микрофон: «Летящей походкой ты вышла за водкой и скрылась из глаз под машиной Камаз!», пародируя брутальный вокал. Барменов рвали на части официанты и стойка, но они умудрялись выполнять заказы на ресторан, за стойку и перекидываться лёгкими фразочками с гостями и между собой. Движения каждого были быстрыми, грациозно точными, они, словно танцоры танго, кружились не переставая, в маленьком пятачке бара, умудряясь не уронить ничего и случайно не зашибить друг друга. Рому поймал постоянщик, немец по имени Йозеф:
- А Юля сегодня работает?
- Да где-то должна бегать, - Рома оглядел зал поверх  танцующих людей, - Только что тут была. – и он почти с нежностью улыбнулся старому немцу, который уже напряжённо озираясь бродил по залу. Эта история была драмой №1: безнадёжная любовь Йозефа к менеджеру Юле, молодой улыбчивой, вечно сосредоточенной на работе девушке. Юле он был не нужен, ей было наплевать на его «иностранность», деньги и прочую ботву, она не принадлежала к категории «местных девиц для съёма», так что у Йозефа не было шансов. Но он, как привязанный, ходил в ресторан каждый день, надеясь увидеть её, пока она закатывала глаза на кухне: «ААА!!!!Фанаты одолели!», а персонал шутил, что некоторым гостям уже можно ставить прогулы в случае неявки в ресторан в положенное время. Долгими зимними вечерами плакался Йозеф на суку-любовь, привязавшую его к этой стране, к этому ресторану, к этой женщине. Рома всегда внимательно слушал и не мог ничем помочь. «Такими темпами  немец скоро сопьётся! – думал бармен, - опасно иметь объектом воздыхания работницу ресторана, а поверенным в своих бедах – бармена». Но даже Йозеф постепенно поддавался развращающему влиянию вечного веселья, частенько его обвивали руки нежных блондинок, купившихся на его кошелёк и загранпаспорт. К самому Ромке тоже постоянно клеились барышни, но у него было железное правило: никогда не мешать работу и развлечения. Он не пил и не заводил романов на рабочем месте, его жизненный опыт доказал, что только так и можно получать всё от этой работы.
После пятой порции виски «заблудившийся», как его окрестил Рома, перестал гипнотизировать стакан и положил тяжёлую голову на стойку, поверх скрещённых тонких рук. Пустыми глазами он внимательно следил за «движухой» в баре, словно пытаясь зацепить кого-нибудь взглядом, словно просил о помощи. Рома твёрдо решил для себя, что когда поток заказов спадёт, он лично займётся этим тяжёлым случаем. Может быть, для этого замученного «заблудившегося» это будет «то, что доктор прописал». Пока у него не было возможности даже сбегать покурить, он мог только следить за парнем цепким взглядом бармена, наблюдающего за не расплатившимся ещё клиентом. Бармен всегда должен отслеживать передвижения гостей по заведению, даже спиной, иначе рискует остаться с носом!
Около двенадцати пошёл второй наплыв и Рома потерял «новенького» из виду.
- Да он в туалет пошёл, - заметила Катерина, увидев вопросительный Ромкин взгляд на угол стойки, - ты в него сколько вискаря влил? Ему небось плохо! Парень-то совсем молоденький!
Ромка пожал плечами, как-то всё это быстро становилось муторным, изрядно подпортив ему настроение. Музыканты затянули песню про Сан-Франциско, вызвав вопль одобрения у англоязычной публики. Иностранцы потягивали свои виски-кола, ром-кола, и, приобняв русских подруг, во всю глотку горланили слова знакомой песни. Ромке наконец-то удалось выбраться покурить, он воспользовался моментом и потерялся минут на 15.
Когда он вернулся, в ресторане царило какое-то нездоровое возбуждение, персонал и гости толпились у входа в туалет, музыканты уже ушли со сцены и включили музыку «фоном». Он не сразу понял, что случилось, но паническое чувство тревоги заставило его выбраться «из танка», обогнуть стойку и, расталкивая толпу, пробиться к туалету.
Там, качаясь на микрофонном шнуре, висел «заблудившийся».


Февраль 2008