Хорошо быть судьбой...

Из села Ручкина в райцентр две дороги ведут: старая грунтовая и новая шоссейная. Все новое сейчас по прямой линии делается, вот и «шоссейка», как вектор из арифметической задачи, бежит себе напрямую без всяких сомнений «из пункта А в пункт Б». Ну, а старая дорожка около своей подружки вьется: то в сторонку отбежит, на пруд посмотреть, то в рощицу нырнет что бы, значит, от солнышка охладиться, а в иной раз такую загогулину выпишет, что чертыхнется водитель, рванет ручку коробки передач и навек заречется по старой дороге ездить.
Но дед Тимофей сметану и творог в райцентр всегда по старой дороге возит. И не то чтобы пыли и машин на ней меньше, а просто спокойнее на старой дороге. Привычней, что ли...
А как-то раз окликнул деда растревоженный женский голосок:
— Дедушка, подождите!
Оглянулся дед... Смотрит он, с насыпи, от «шоссейки» красивая женщина к нему спешит. А на самом шоссе возле машины мужик курит. Одним словом, любому понятно станет — поссорились люди.
Запыхавшаяся красавица спрашивает:
— Вы в райцентр, дедушка?
Ну, а куда ж еще-то?..
Женщина говорит:
— И я с вами!
А деду Тимофею что, спрашивается?.. Лошади накормленные, телега крепкая: раньше на ней, на сенокос, по десятку веселых баб возили. А одна деревенская розовощекая баба против худенькой городской все равно что самовар против кофейничка.
В общем, поехали. Между бидонами и коробками, кстати говоря, не очень-то удобно сидеть, не то что в машине, но это ничего... Ведь по своей охоте человек из машины на телегу пересел.
Нырнула старая дорога в рощу.
Молчит женщина — лицо раскрасневшееся вытирает и о чем-то своем размышляет. Дед думает: ну и ладно, стало быть, молча поедем.
В рощице тихо, ни шуму тебе, ни пыли. Только птички перекликаются. Телега скрипит. Бидоны друг о друга постукивают...
Дед лошадей хлестнул для порядка и говорит:
— Но, залетные!.. Совсем уснули.
Повертелась немного дорога между березок и снова к своей молодой подружке-«шоссейке» прижалась.
Смотрит дед, а там, наверху, та же машина стоит. Телегу дожидается.
Мужик в окошко голову высунул и кричит женщине:
— Поехали, дура!..
Женщина с телеги кричит:
— Пошел к черту, идиот!..
Мужик кричит:
— Ах, так, да?!.. Ну, ты еще пожалеешь!
Рванула машина с места. Столб пыли из-под колес — как из ракеты. Лошади и те морды в сторону воротить стали.
Улыбнулся дед, головой покачал и думает: слова-то какие, а?.. Видно, не первый день люди друг на друга горло дерут.
Женщина шепчет тихонько:
— Ну и пусть!.. Так даже лучше.
А старая дорога, что ж?.. Снова она в сторону вильнула. Лошади, как только озеро почувствовали, сразу быстрее побежали.
Дед своей пассажирке говорит:
— Перекур небольшой. Лошадей напоить нужно.
Женщина улыбнулась виновато и спрашивает:
— А можно я искупаюсь, дедушка?
А почему нельзя? Озеро, поди, не купленное...
Напоил дед лошадей. Потом краем глаза на свою пассажирку покосился. Ух, и хороша баба!.. Тоненькая как русалочка и волосы у нее как сказочная грива. В воду входила — не плеснула; нырнула — словно в тишине растворилась.
Стоит дед, ждет... Потом, глядь, а красавица уже на том берегу кувшинки рассматривает. Сорвала она пару штук, к волосам приладила... Забавно! А к своему берегу плыла — на спинку перевернулась. То ли купальник у нее слишком светлый, то ли вода в озере какая-то колдовская, только покраснел дед, в сторону отвернулся... От такой красоты и старый пень поневоле ошалеет.
Обсохла чуток на берегу пассажирка. Спешить-то некуда...
Тимофей узду поправил, бидоны осмотрел.
Хорошо возле озера!.. Городские люди говорят, что тишина, мол, а тут у вас. Нет, не тишина — покой. Такой покой разве что только в храме бывает. И воздух особенный, живой... Словно и не дышишь им, а сам он человеком дышит.
Вздохнула женщина и шепчет:
— Чудно-то как, Господи!..
А ведь, поди, и в самом деле чудно. Посмотришь на озеро — поневоле улыбнешься, а чему улыбнешься и не поймешь...
Время прошло — тронулись дальше. А дальше — лог. Старые ивы на взгорье накренились, словно дорогу рассматривают: кто там, мол, едет?.. Было солнышко — и нет его. Тень вокруг, сырость... Старыми грибами пахнет.
А лог все ниже, все темнее... Сучок треснет — поневоле вздрогнешь, ветерком сзади потянет — оглянешься. Ивы наверху с солнцем играют: упадет на землю лучик, а там, за ним, опять немножко жуткая темнота прячется. На пенек какой-нибудь взглянешь и уже, кажется, словно чьи-то глаза на тебя таращатся.
Пассажирка смеется:
— Как в сказке, дедушка!..
А что ж?.. Может и в самом деле как в сказке. Лог, поди, большой, а человек в нем маленький. Только сказочный страх — он легкий, сердца не ранит... Когда человек сам себе маленьким кажется, хранит его сказка своими добрыми чудесами.
Через лог перебрались, — на шоссе опять машина стоит. Мужик колесо меняет. Оглянулся он, на пассажирку деда Тимофея глазами зыркнул. Ни слова не сказал — опять в работу уткнулся.
А дед Тимофей на всякий случай ход сбавил. Мало ли, мол, что?.. Вдруг людям ссорится надоело?
Когда почти рядом проезжали, мужик ворчит себе под нос:
— Все бабы такие! Что в лоб, что по лбу...
Женщина покраснела и кричит:
— А ты!.. Дурак ты, вот ты кто!
Мужик кричит:
— К чертовой матери, развод!.. Завтра же!
Женщина кричит:
— Испугал!.. Катись отсюда!
Дед думает: нет, нужно ходу прибавить. А то подерутся еще.
Отъехали подальше.
Женщина себе под нос ворчит:
— Вот не прощу и все!.. Никогда не прощу!
Дед думает: вот народ, а?.. И чего им только не хватает? Все бегут куда-то люди, торопятся. Куда, зачем? А затем, что по прямой линии норовят они по жизни проскользнуть. Мол, кратчайшее расстояние между двумя точками есть расстояние, которое на глазок прикинуть можно. А, значит, и рассчитать не сложно: от точки до точки. Для себя рассчитать, не для других...
Минут через двадцать вильнула старая дорога в сторону, потом в другую... По крохотному мостку через речушку перебрались.
Дед Тимофей этот мосток любит. Скрипит он забавно: кгыр-р-р, а ударит колесо по дереву, мосток сразу — да!.. И снова — кгрыр-р-р, да!.. Со всем соглашается старый мосток, видно не мало на своем веку перетерпел, немало повидал...
Дальше — поле... Трава по пояс, хоть купайся в ней.
Спрыгнула с телеги женщина, за ромашками потянулась. Венок сплела, но сразу видно, слишком нервные у нее пальцы, слишком торопливые. Одна ромашка под колесо телеги упала, потом другая... А она словно их и не видит, о своем думает. Что ж, ромашек в поле много, больше, чем мыслей у человека в голове.
Снова свернула старая дорога... А на шоссе опять машина стоит.
Мужик издалека кричит:
— Последний раз говорю, садись в машину, дура!..
Женщина венок на голову одела и кричит:
— Сам осел!..
И главное громко так, у деда Тимофея даже в ухе зачесалось.
Мужик свое:
— Да пойми же ты, в конце концов!..
Женщина своим обрывает:
— Да пошел ты!..
Березовая рощица началась. Дождь недавно прошел и вот загадка, в логу сухо было, а в роще — лужа за лужей. Не так уж часто ездят по старой дороге, но самая худшая и разбитая ее часть как раз в конце рощицы: так телегу качает, только успевай за бидонами да пассажиркой присматривать...
Но кончилась рощица. Солнышко в глаза брызнуло... У одинокой старой березы остановились лошади. Оглянулась обе и на деда смотрят: мол, что делать будем, хозяин?
А дед Тимофей мужика под березкой сначала и не заметил: сидит мужик, скорчился и за руку держится.
Слез дед с телеги. Сзади женщина шею тянет, высматривает, что там?.. Почему стоим?
Мужик поморщился и говорит:
— Слышь, Наташка!..
Женщина испуганно:
— Что?!..
Мужик от боли зубами скрипнул и говорит:
— Разбил я машину... Там на шоссе разбил.
Вскрикнула женщина, к мужу бросилась... Осмотрела его. А у самой слезы по щекам — в два ручья.
— Коленька, милый, — шепчет. — Как же ты так, а?!..
Мужик говорит:
— А я что?.. Я ничего... Рука вот только.
Женщина сквозь слезы шепчет:
— Болит, да?..
Мужик стонет:
— Да не рука у меня болит, а... Господи, что же я с такой дурой связался?!
Женщина говорит:
— А сам?!..
Ну-у-у, тут уж не до разговоров!..
Дед в кулак кашлянул и говорит:
— На телегу усадить его нужно. Райцентр близко...
Засуетилась женщина. Кое-как усадили они с дедом мужика на телегу.
Женщина просит:
— Дедушка, побыстрее, пожалуйста!
Дед думает: теперь по шоссе нужно ехать, теперь время дорого... Разогнал по шоссе дед Тимофей свою пару вороных, только ветер в ушах засвистел. Домчались быстро, прямо к поликлинике дед своих пассажиров подвез.
Спрыгнул мужик с телеги — охнул, присел от боли... Но на жену оперся — справился с болью, устоял-таки... Медсестра выбежала. Вот так вдвоем и повели они мужика вверх по порожкам к докторам...
Только к вечеру сдал дед Тимофей свой товар на молокозавод. Ух, и бюрократия там у них, честное слово!..
На обратном пути, смотрит дед Тимофей, на автобусной остановке знакомая парочка сидит: мужик с перевязанной рукой и красавица рядышком. Оба уставшие, даже испуганные какие-то и не ругаются больше. Только друг на дружку посматривают, молчат и вроде как улыбаются. Почти незаметно, одними глазами улыбаются, но, главное, что не злятся уже... Не кричат.
Дед Тимофей тоже улыбнулся и думает про себя: а вот если бы не я, тогда чтобы у них получилось, а?.. Ничего путного, наверное. Потому что жизнь это вам не кратчайшее расстояние между «А» и «Б».
«Хотя с другой стороны, я-то что?.. — думает дед Тимофей. — Пожалуй, даже и ничего. Просто я молоко в райцентр вез вот и все...»
Снова улыбнулся дед, затылок почесал...
Нет-нет, не простая все-таки эта штука жизнь. Вот попробуй, разбери, есть у человеческой жизни судьба или нет?.. Может, даже и нет. А если есть, то хорошо быть  для кого-то судьбой. Пусть случайной, пусть мимолетной... Но особенно доброй.