У лопаты два конца

Только что светило солнце, из шланга тихо-мирно булькала вода, весь дачный участок был просто пронизан осенней негой - и вдруг заклубило, потом повалило чёрными хлопьями.

Первый на эту неожиданность отзывается острый нюх Тамары Ивановны:
- Эй, Витюхины, вы опять баню велосипедными камерами топите? И когда они у вас только кончатся!

Пришлось всей семьёй уйти в конец дачи и там ждать, когда окончится термоядерно-ядовитая реакция в топке соседей.

- Это не велосипедные камеры! – кричит Галина Ивановна. – Это старые башмаки Виктора Захаровича.

- Почему же так долго горят? – спрашивает нервно настроенный муж Тамары Сергеевны Олег Петрович. – Мы уже тут все ноги отстояли. Работать пора - деревья окапывать!

- Долго горят? – кричит через сарай Галина Ивановна. – Так ведь у Виктора Захаровича сорок седьмой размер.

Из трубы бани идёт густой чёрный дым, наводящий на мысли о крематории.

- Витюхины! - теперь уже не скрывает раздражения сын Тамары Сергеевны Антон. – Сгорели уж, наверно, дяди Витины башмаки, а?

Галина Ивановна, согнутая над грядкой, как мостик через ручеёк, даёт пояснение:
- Так ведь не одни башмаки! Мы из чулана целый мешок привезли. Со свадьбы копили – целая коллекция! Вот сейчас дым красный пошёл – это красные башмаки, которые Виктор Захарович на Кубе купил, когда там с Фиделем Кастро за руку здоровался. А вот, смотрите, белый дым повалил. Это летние ботинки горят, с дырочками такие, но всё равно через дырочки мне в нос пот шибал!

Олег Петрович подходит поближе к соседскому забору.
- Витюхины! Прекратите это безобразие! А то я тоже щас такую коптильню устрою, что неграми отсюда уедете! Где Виктор Захарович?
- Он отдыхает! Грядку под чеснок вскопал – и спину скрутило!

- Давай сама прекращай дымильню!
- Олег Петрович, вот последние пять пар брошу, и всё!
- А-а-а-а! – ревёт Олег Петрович. – Су-ка-а-а!

На последний клич от соседей через забор прыгает Найда и с лаем бросается на Олега Петровича. Он инстинктивно защищается лопатой, но собака оказывается проворнее и тяпает обороняющегося за ногу, оторвав клок от штанов.

В подкорку Олега Петровича следует сигнал гнева и бешеной мести. Он размахивается и бьёт по собачьей ноге, которая переламывается, как хворостина. Найда скулит и на трёх лапах поспешно ковыляет восвояси, делая кровяную дорожку на жухлой траве.

Через пять секунд появляется Виктор Захарович.

- Ты, морда соседская, зачем моей собаке лапу оттяпал?
- Так она же меня кусала! Вот, видишь, голень повредила!
- А ты что, не мог черенком ударить, лупишь сразу гильотиной!

- Если бы она меня кусала хвостом, то тогда бы я и бил черенком. А так извиняйте: кто к нам с зубом придёт, по лапе получит!