Инопланетянка 3. Взлом Системы

        Начало: http://www.proza.ru/2009/12/26/187
        Продолжение: http://www.proza.ru/2010/01/09/783
       
       
        Есть теория, что история повторяется через каждые 300 лет, а поэт Велимир Хлебников вычислил период в 317 лет.
        Так вот, нам предоставляется случай убедиться в правоте этого предположения на простом примере, а именно на случае межвластия в России.
        Годы 1605 – 1618 (от Лжедмитрия до митрополита Филарета) историками названы Кровавой Смутой. Не таковыми же были и 1905 – 1918-ый годы?
        В 1682 году умер, не оставив наследника, царь Федор Алексеевич и началась борьба за власть между боярскими группировками – родственниками первой и второй жён Алексея Михайловича. В результате от обоих родов были выдвинуты малолетние царевичи Иван и Петр, к власти, при помощи стрельцов, пришла царевна Софья, а фактически правил её фаворит князь Василий Голицын. В семилетнее правление этого альянса началось сближение с Западом и строились планы развития просвещения, образования, реформы в управлении.
        А через триста лет, в 1982.11.10 после смерти Брежнева подобный экзерсис наблюдается снова. Власть недолгая и временная, подковёрная борьба рьяная и откровенная, разве что кровавых бунтов нет. Пока нет.
        Если заглянуть немного вперёд, то аналогия отыщется и в 1989 году. За триста лет до этой даты Россия оставила Китаю часть территории севернее Амура – то есть потеряла свои земли. Наши же «радетели» государства через 300 лет отпустили на свободу Азербайджан и Прибалтику, а также покинули Монголию, ГДР, Чехословакию и упразднили Среднеазиатский военный округ.
        Неплохо перекликаются и 1700 год с 2000-ым. Именно с 1700 года Россия перешла на новое  летосчисление (от Рождества Христова), а в 2000-ом в Храме Христа Спасителя впервые совершается Рождественская Литургия. А ещё период в 300 лет лежит между Константинопольским миром между Россией и Османской империей и ратификацией российско-американского договора по СНВ-2, предполагающего сокращение стратегических наступательных вооружений обеих стран. Кроме того, на исторические параллели укладываются победы  русской армии Петра I под Нарвой и взятия оплота чеченских боевиков – города Шатой…
        Но не будем забегать вперёд, а вернёмся к 80-м годам прошлого столетия, когда с ноября 1982 по март 1985 в СССР один за другим сменились три правителя: Андропов, Черненко и Горбачев…
       
       
        Время Горбачёвского правления и эпохой-то не назовёшь – и десяти лет не продержался у кормила сей «высокообразованный» и велеречивый реформатор, про  которого народ, узнав о специализации «вождя» и наевшись до ядовитой отрыжки его реформами, пошучивал: о, уж этот знает, что сажать и кого сажать!
        Возможно, если бы Горбачёв занялся тем, чему его учили, он бы сделал хоть что-то полезное для страны… Хотя вряд ли. Ведь не справился же он с реформой сельского хозяйства. Равно как и со всей экономикой. Да и с державной политикой тоже. Объявил перестройку и ускорение, а начал с развала экономики. Позабыл, видать, наш краснобай, что «рыба гниёт с головы». Политической реформой он занялся после того, как взломал и спустил с наезженных рельсов экономическую систему…
        Не буду спорить с теми, кто станет утверждать, что социалистическая система подошла к кризису из-за экономической зависимости в плане стратегических товаров, растущего дефицита жилья, продовольствия, ширпотреба… Но радикальная перестройка экономической системы без изменения политической и управленческой системы была ошибкой. А Горбачёв, «размявшись» антиалкогольным законом, начал с отмены монополий, причём, ни много, ни мало, на внешнюю торговлю.
        Появились всяческие СП, затем кооперативы – и все кинулись вывозить лучшее за рубеж. И это притом, что самим много чего не хватало! На фоне этого «оживления» разрешается обналичивание средств и вводится хозрасчёт на предприятиях, создаются «частные лавочки» при госпредприятиях и различные шарашки – вывозятся за рубеж и деньги и товары. Кое-кто начинает жировать и, естественно, крепнет криминал: своей антиалкогольной политикой государство выпустило татей на широкую дорогу…
        И что получило население кроме заботы, как бесшумно и с наполненными самогоном и левым «шнапсом»  пивными бутылками править свадьбы и прочие «акты гражданского состояния»? А получили мы талонную систему! Думаю, многие помнят талоны на сахар, мыло и водку. А как внезапно и повсеместно исчезли спички, не забыли?
        С финансами и вовсе наступил беспредел: деньги потекли в банки и в карманы, а не в народное хозяйство и на развитие социальной сферы – и крах экономики, да и не только её, подступил вплотную...
        Вот такие настали времена на моей планете СССР.
        Тут, считаю, уместно привести популярное ныне стихотворение Александра Кушнера, написанное им в предчувствии изменений ещё в «эпоху застоя» – в 1978 году:
       
Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
Большей пошлости на свете
Нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
Как на рынке, поменять.
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; я в пять лет
Должен был от скарлатины
Умереть, живи в невинный
Век, в котором горя нет.
Ты себя в счастливцы прочишь,
А при Грозном жить не хочешь?
Не мечтаешь о чуме
Флорентийской и проказе?
Хочешь ехать в первом классе,
А не в трюме, в полутьме?
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; обниму
Век мой, рок мой на прощанье.
Время – это испытанье.
Не завидуй никому.
Крепко тесное объятье.
Время – кожа, а не платье.
Глубока его печать.
Словно с пальцев отпечатки,
С нас – его черты и складки,
Приглядевшись, можно взять.
       
       
        И какие же «черты и складки» автор сего очерка может предъявить читателю?
        Черты радостного оживления и ни единой складки сомнения в первые дни правления политика с неслабым образованием, но с неглубокими знаниями реалий и чаяний своего народа. Не могу сказать за весь народ, но, если честно, мне лично многого не требовалось. Конечно, хотелось иметь зарплату повыше, чтобы радовать своих родных и ни от кого не зависеть. Ну и чтоб повеселей было, без скучных газет и телевидения, информации то есть. Всё остальное у меня на тот момент уже было – даже дача. И соответственно своё вино – потому антиалкогольная компания меня только повеселила. Я ведь не подумала тогда, что госбюджет без «водочных денег» пострадал больше населения, которое в совершенстве владело приготовлением браги и самогона.
        Моё желание в отношении зарплаты исполнилось довольно быстро: на завод повалили потребители и заказчики на изготовление нестандартных изделий. Уж не помню как, но заказчиков поручили мне и потому я участвовала почти во всех договорных работах – и доход мой удвоился. Я вживую постигала новую «экономику» и схлопотала новое задание: сочинить рыночные цены взамен затратных. И это при полном отсутствии рынка! Какие, скажите на милость, могут быть рыночные цены на совершенно специфичные изделия, изготавливаемые на «почтовом ящике»?
        Но наше главное управление спешило шагать в ногу с новыми веяниями и мне пришлось исхитриться и задание выполнить, причём без риска для родного завода. К решению задачи я подошла, как математик: разбив всю номенклатуру на технологические группы, я нанесла на график цены в зависимости от веса и получила экспоненту. После этого вывести формулы для расчёта в каждой группе было несложно, а говорить кому-либо, что принцип затратности спрятан внутри неё совсем не обязательно.
        Короче, с заданием я справилась, к тому же оказалось, что мои формулы были единственными на всю отрасль и меня срочно затребовали в Главк для передачи опыта. Поездки в Москву меня не тяготили, потому как дефицит многих необходимых товаров в процессе перестройки и ускорения углУбился и усугУбился, а прорех в доме много и не только у меня, но и у коллег. Напомню, мы жили одной семьёй и помогать друг другу было традицией. Здесь самое время поговорить о столице планеты СССР.
       
       
        Москву я знавала в разные «эпохи»: в конце 60-х прожила в ней почти год на преддипломной практике и во время написания диплома в головном институте, а потом 25 лет моталась туда в командировки, как минимум, раз в год. Надо ли говорить, что дружелюбность и улыбчивость столицы в годы перестройки падала стремительно, а снобизм москвичей тех высоких инстанций, где мне приходилось решать вопросы, рос. Доходило до того, что спрашивали открытым текстом, а где, мол, ваши балыки и икра?
        Я отделывалась шутками, не пускаясь в объяснения, что не давать подношений и взяток для меня дело принципа, от которого я, кстати, ни разу не отступила. Более того, я наладила обратный процесс, то есть по приезду меня уже ждали талоны на московские заказы, а это всегда хороший чай, кофе и прочие дефицитные продукты. Конечно, этим занимались не начальники, а кураторы, которые ездили к нам на завод и всегда встречали искреннее радушие. Прежде, когда жизнь и зарплата московских и ленинградских инженеров мало отличались от наших, отношения были проще и душевней. Но с созданием многочисленных СП лица столичных везунчиков, пристроившихся к торговле с заграницей, посторожали, а приезжих на улицах – тех самых, которые встречали мои взгляды усталой и счастливой улыбкой – этих людей стало гораздо меньше. Забегая вперёд, скажу, что в 90-х и позже, я видела заметно опустевшие улицы – кроме разве, Тверской, там всегда был народ.
        Но хватит о Москве! Добавлю только, что если раньше у нас говорили, что «Москва – это не вся Россия», теперь слово «вся» из поговорки улетучилось…
       

        Вернёмся к перестройке.
        Поспешая к рынку,  в стране покончили с плановой системой хозяйства, а значит с балансом между производством, потреблением и накоплением. А, говоря проще, бюджет у государства стал дефицитным, производства начали чахнуть, госзаказ скис, о сельском хозяйстве и говорить нечего. Те самые 40% собственного продовольствия, обеспечивающие безопасность страны на случай катаклизм, не нарабатывались, неприкосновенный запас съедался. Ну и, само собой, цены не регулировались.
        А в итоге «спрос» и «предложение» никак не встречались и жили каждый, кто как может. И это касалось не одних лишь товаров широкого потребления, но и ресурсов. Иными словами не только  рынка, но и базара не было. Однако стали плодиться товарно-сырьевые биржи, а, попросту говоря, расцвела спекуляция. Под вопль «Спасайся, кто может» заводы наладили бартер, в том числе и моя «Аврора». И тут выяснилось, что мы счастливчики, поскольку производим не просто дефицитный, но и «конвертируемый» товар.
        Им были пьезокерамические зажигалки для газовых плит. Напомню, спичек не было, границы раскрыли настежь и «челноки», очень скоро разобравшись в конъюнктуре рынка Восточной Европы, выстроились в очередь у нашей проходной за зажигалками. Дело в том, что покупая этот актуальный предмет быта по 1,5 рубля за штуку, они имели с него прибыль почти в той же цифре, но в долларах. Появились у нас и оптовые покупатели, и посему руководство быстренько организовало отдел внешнеэкономических сношений, а в нём бюро по маркетингу, руководить которым приткнули, простите, опять же меня. А как же? Ведь я уже разобралась с рыночными ценами! Правда, слово маркетинг меня озадачивало, поскольку я не знала как там ставится ударение: на А или на Е? Когда я спросила об этом начальника отдела, он меня успокоил: не бери, говорит, в голову. Скоро все будут ударять это слово по-русски. Ну и ладно, будем учиться «методом тыка» – не Боги горшки обжигают!
        Позже я съездила на месячные бизнес-курсы в Одессу, но постижение науки в процессе было намного эффективней, а курсы – халтурой. Узнав мою точку зрения, одесские преподаватели сунули мне взятку в виде талонов на сахар и отправили общаться с родственниками. Мы оценили благородство друг друга, в результате у меня получился шикарный отпуск, а родичи получили по зажигалке – а то они, бедные, экономя спички, круглые сутки не гасили газ. Вот вам живой пример тогдашней экономики.
       
       
        Итак, с экономикой на производстве и дома у меня всё пошло наилучшим образом – а как же мы утоляли информационный и духовный голод?
        Ну, во-первых, мы наслаждались политическим шоу, утыкаясь в телеэкраны во время съездов и дебатов. Во-вторых, появились забугорные фильмы с гнусавой скороговоркой переводчика, в-третьих, нам начали показывать музыкальные клипы и концерты западных звёзд. Но наиболее поразительным культурным продуктом в смысле откровенности, интеллекта и юмора стала телепрограмма «Взгляд» телекомпании ВИD. Её трансляция началась в конце 1987 года и до 2001-го она была самой популярной. Передача шла по пятницам и очень поздно и, помню, чтобы не заснуть, я дремала после работы и строго-настрого велела домашним будить меня, если засплюсь. Была там, на телевидении, какая-то возня вокруг передачи и ведущих, менялись время и участники, были паузы – но «Взгляд»  жил и утолял нашу всеядность. И «вражьи голоса» тоже стали высовываться из подполья. Одним словом скучать нам в 80-ых, и уж тем более в 90-х не давали…
       
       
        Но это всё ладно, это мелкие заботы и радости автора сего опуса. А что же происходило в масштабах планеты СССР? Попробую изложить дела и отголоски перестройки, а вернее, развала «империи» в хронологическом порядке, опустив освещённый выше 1985 год.
        Весна 1986-го года ознаменовалась взрывом на Чернобыльской атомной электростанции и международным скандалом, который не позволил властям скрыть масштабы бедствия. И уж, простите дорогой читатель, но я снова оказалась в центре событий. А именно в командировке в Киеве в аккурат через три недели после аварии.
        Ещё никто ничего толком не знал, тётушка встретила меня в закупоренной наглухо квартире, шёпотом и с округлившимися от испуга глазами сообщила, что где-то, какая-то радиация и неясно, будем ли мы живы. Меня она немедленно затолкала под душ, а весь мой прикид – в стирку. Я не сопротивлялась и пообещала ей достать датчик, для чего пришлось разыскивать одного из бывших потребителей «Авроры», тащиться к нему домой, а потом спасаться бегством, потому что хозяин пожелал немедленно измерить на мне радиацию… Но датчик с собой я унесла. Даже два. Это здорово подбодрило тётушку и мы отправились на Днепр. В Киеве в те дни расплодилась и свирепствовала мошка, но пляж, несмотря на май и насекомых,  был далеко не пуст, что говорило о том, что наш советский человек ничего уже не боится. Или ещё? Впрочем, неважно. По возвращению к себе домой мы с тётушкой поставили эксперимент века: перезванивались и сравнивали показания датчиков. Убедившись, что в Волгограде радиационный фон вдвое выше, чем в Киеве, мы обе как-то сразу успокоились…
        А радиационный скандал таки разразился, и на фоне неудач СССР Америка заметно осмелела. В том же 1986-ом начинается гонение на  представительство СССР при ООН,  игры в шпионов и борцов «за права человека», отказ Америки прекратить работы по программе стратегической оборонной инициативы («звездные войны ). А наши власти начинают играть в поддавки: разрешают переселиться в Москву Сахарову с его горластой жёнушкой Боннэр, идут на уступки в торговле за контроль над вооружениями и ликвидацией ядерных ракет всякой-разной дальности, освобождают из тюрем и лагерей 140 политических диссидентов… И это, когда надо было в прямом смысле спасать людей вокруг Чернобыля, а не бросать туда на погибель спасателей!
        Продемонстрировали слабость – так нечего удивляться тому, что «мальчишка» Матиас Руст обнаглел настолько, что посадил свой небольшой самолет в сердце СССР, на Красной площади в Москве. Опять скандал.
        В 1987-ом началась схватка между Горбачёвым и Ельциным, когда тот выступил с критикой перестройки, в 1988-ом принимается решение о выводе советских войск из Афганистана, а в конце года случилось землетрясение в Спитаке и Ленинакане.
        Год 1988 знаменателен тем, что в Москве отмечается тысячелетие крещения Руси, а Горбачев радует Нью-Йорк планами уменьшения численности советской армии и сокращения обычных вооружений. Самое время подкосить армию!
        Начало 1989 – землетрясение в Таджикистане. Попутно разрастаются проблемы сосуществования в Союзе: Карабах, Баку, Тбилиси, Узбекистан, Абхазия, Кишинёв … Столкновения – и везде жертвы простого советского народа. А в острастку, как предупреждение, новая катастрофа: на газопроводе по пути поезда Челябинск – Уфа, полтысячи погибших. Не внемля сему, Ельцин и иже с ним митингуют, а Горбачёв любезничает с Папой Римским, будто католицизм у нас самая представительная конфессия…
        А в 1990 дело дошло до войн: Нагорный Карабах, Азербайджан, Армения. Гибнут русские парни, втравленные в разборку… Литва и Эстония заявляют о независимости. Трещит Союз, по швам трещит. А вождям что? Горбачев под эту «музыку» приносит присягу в качестве президента СССР, Ельцин избирается Президентом РСФСР – и вспоминает, что и его вотчина не лыком шита, и у неё должен быть суверенитет… А следом потянулась и Белоруссия… Ну, тут уж и КПСС зашаталась! Однако реформаторы наши всем миром в августе 1990-го успевают принять Закон СССР о свободе СМИ. Должно быть, чтоб не пропадал горячий эксклюзив.
        А тем временем, под треск разваливающейся «империи зла», добрый «дядюшка Сэм» уточняет, кто теперь в мире хозяин: начинает «разводить политику» на далёком от берегов Америки, но близком к России, Востоке. Ирак стравливают с Кувейтом и получают «права»  на вмешательство со стороны ООН. У Горбачева же иные неотложные заботы: срочно издать указ о реабилитации жертв сталинских репрессий и о возвращении гражданства высланным из страны диссидентам, включая Александра Солженицына! Тут же, в свистопляске оглашается план реформ «500 дней». И всё в контексте СССР!
        Ну, а пока правители болтают, Казахстан тоже заявляет о суверенитете.  РСФСР принимает закон о контроле над природными ресурсами на своей территории, а Горбачёв добивается чрезвычайных полномочий. К тому времени он уже получил у народа кличку «Меченый».
        Рубль трещит, народ впадает в смятение и идёт речь о гуманитарной помощи из Германии. А в Южной Осетии чрезвычайное положение. СССР влезает в долги, получив от США кредит 1 млрд. на закупку у них же просроченного и иного никому не нужного продовольствия, – то есть нас облагодетельствовали обязательством послужить американской экономике. И завалили нас куриными окорочками, прозванными неунывающим народом «ножками Буша»…
       
         
        И вот пришёл судьбоносный 1991-ый – год перевёртыш.
        Он начинается со штурма телецентра в Вильнюсе, с новыми жертвами, и открывает занавес для театра абсурда и охаивания всего, что было и есть в России. Одновременно с этим событием организуется провокация против СССР в Ираке, который обстреливает Израиль, якобы, советскими ракетами. Ну и для полного кайфа СМИ и «дядюшки Сэма» случается заварушка в Риге – между ОМОН и  МВД Латвии.  И снова жертвы.
        Граждане СССР всего этого, практически, не замечают, поскольку шкурой чуют грядущий грабёж на большой дороге в Царство демократии и свободы. Для начала у народа изымаются купюры достоинством в 50 и 100 рублей, вводится указ о совместном патрулировании в крупных городах и расширяются права КГБ в борьбе с экономической преступностью. Преступники, разумеется, те же самые граждане, которые рискнули заняться бизнесом – кооператоры. Крупные дельцы вне закона.
        Власти же занялись очередным «неотложным делом»: Ельцин потребовал отставки Горбачёва ибо двум медведям стало тесно в одной берлоге.
        В Восточной Европе, тем временем, ускоренно ведётся операция по развалу СЭВ, а в СССР начинаются забастовки шахтёров.
        Это всё ещё только начало 1991-го, февраль! И «минирование» под СССР продолжается скоростными темпами.
        В марте распущен президентский Совет СССР, марионеточный референдум о федерации социалистических суверенных республик получает незначительное большинство. А пока власти играют в демократию, отделяется Грузия, частично распущен Варшавский договор и проводится реформа цен.
        Напряжённость растёт как богатырь в русских сказках – не по дням, а по часам, пахнет стихийным бедствием и уже ведутся в Парламенте разговоры о введении в стране на полгода чрезвычайного положения. Но в итоге принимается закон о выезде из СССР: мол, спасайся, кто может! Или: не нравится – уматывай! Как не назови, а народ с деньгами потёк за рубеж. С деньгами – то есть с оборотным капиталом страны. Но тут снова добрый «дедушка Сэм» со своими медвежьими услугами – а вот ещё удавочка, новый целевой кредит: ешьте, русаки, что дают, отдадите после с процентами…
        К лету самоопределяется запасной игрок: президент РСФСР Ельцин и его команда. Сей праздник совпадает с похоронами СЭВ – совет экономической взаимопомощи приказал долго жить. В долг.
        Но агония СССР ещё продолжается: 9 республик хотят дружить, потому как нельзя иначе – идём над пропастью и в одной пока связке. Лихорадочно-припадочно, теряя имущество, выводятся советские войска из Венгрии и Чехословакии – и в этой острейшей ситуации наш Горбачёв, как под гипнозом, подписывает с Бушем Договор о сокращении стратегических вооружений…
         
         
        О, август! Бархатный сезон! Сезон для бархатных революций и экономических потрясений. Сколько их высыпано от щедрот на Россию-Матушку?
        В августе 1689 года в Москве произошел переворот. К власти пришел реформатор Петр I, состриг в России все бороды и призвал в помощь по хозяйству иноземцев.
        И в августе 1991-го свершается то, что и должно свершиться по исторической цикличности – государственный переворот. Сценарий свой, привычный, какой уже отработан при смещении Хрущёва: курорт – «арест» – «упал, проснулся» – ты никто.  Трон занят, все первые и остальные лица смотрят в сторону. Не в твою.
        Народу показывают «Лебединое озеро», но он воспринимает это довольно апатично, потому как голодный, пришибленный и у него амнезия на всё, кроме как на то, что в карманах пусто и детей кормить нечем.
        Все распущены на каникулы!  Или просто всё распущено… Кроме парламента. Тот спешит принять план реформ «500 дней». Тоже революция. Экономическая.
        Это всё ещё август!
        Народам СССР предоставлена полная свобода: спасайтесь, как сумеете… Демократия, мол, вам. И с сентября пошло поехало! Бегом потянулись к «свободе» Прибалтика, Чечня,  Армения… А в декабре 1991-го, уже как следствие, пришёл конец СССР и был создан СНГ – Содружество независимых государств, о котором потом говорили: «Хорошее дело на «г» не назовут».
       
        Моя «планета СССР» была уничтожена 25 декабря 1991.
       
        Без всяких звёздных войн.
       
       
        Продолжение http://www.proza.ru/2010/01/22/96


       
Коллаж автора