Альфрёд Кочерыжкин. Продолжение

Как-то внезапно закончилось детство. Скоропостижно вышла замуж Танечка, кто-то из приятелей поступил в институт, кто-то ушел в армию. Отбыл в места не столь отдаленные хулиган Антип. Небольшая компания собиралась только на голубятне.
Когда-то давно, и Василий захаживал на голубятню, где “основным” был его одноклассник - хулиган Антип, а допускались на, скрытый от посторонних глаз зарослями сирени и жасмина пятачок, только избранные члены “клуба” дворовой шпаны. Правда первый раз Васю прогнали пинками с издевками и улюлюканьем, но, заметив, как пацаны собирают “бычки” у автобусной остановки наш герой нашел решение проблемы. На следующий день он явился со стыренной из неисчислимых запасов отцовского курева пачкой сигарет.
- Ну, чё опять приперся? – цыкнул слюной через выбитый зуб Дришка – Вчера мало было?!
- Я…, это. Ах, да. Закуривай, пацаны! - промямлил Кочерыжкин, и протянул непочатую пачку “Примы”.
- А уроки ты сделал? - закуривая, поинтересовался Антип.
- Нет! – гордо выпятил грудь Василий.
- Тогда вот что - бегом домой, быстро делаешь уроки, берешь тетрадки и мухой сюда. Понял?
С того дня так и повелось. Вася прибегал из школы, быстро делал уроки, брал тетрадки, тырил “Приму” и шел на голубятню.
Конечно, лестно пройтись по школьному коридору в обнимку с Антипом, видя, как окружающие робко прижимаются к стенам. Но всегда наглаженный и причесанный Кочерыжкин выглядел инородным телом среди косматых и расхристанных “корешков”.
Здорово чувствовать себя всесильным и раздавать подзатыльники, подвернувшимся под руку сверстникам, в компании Антипа, Дришки, Алтыша, Драного… Но потом на голубятне появляются две пары боксерских перчаток, и очень больно получать удар в нос, ведь качестве спарринг партнера все выбирают именно тебя, мутузя как живую, к тому же прикольно-повизгивающую, боксерскую грушу.
Приятно осознавать, что твой голос вливается в нестройный хор, то разухабисто орущий про то, как кого-то там, в грязи пинали, то заунывно завывающий про то, как за решеткой уркаган тоскует по пацанке. Но очень страшно лазить на хлебозавод за зерном для голубей.
Кстати, после падения с хлебозаводского забора Кочерыжкин и получил индульгенцию от службы в армии в виде заключения врачебно-медицинской комиссии – “К строевой службе не годен”.
* * *
После фиаско на ниве получения высшего образования, семейный совет Кочерыжкиных постановил, что мальчику надо поработать, с тем, чтобы на следующий год поступать в институт, уже имея производственный стаж. Однако предложение дяди Саши устроить сына учеником слесаря на свой завод, было отвергнуто как недостойное. Тетя Света решила, что не пристало мальчику с тонкой душевной организацией пачкаться заводской грязью в грубой среде неотесанных работяг. Она обзвонила всех знакомых и всех знакомых знакомых. Кому-то пообещала килограмм гречки, кому-то “Птичье молоко”, и получила записку, с коей Василию надлежало в назначенный час прийти в отдел кадров одного из республиканских министерств.
Потекли трудовые будни. Целыми днями Вася бегал по этажам министерства или разъезжал по подведомственным учреждениям, разнося, развозя и передавая под роспись кипы очень важных государственных документов.
В трудовом коллективе сверстников у Кочерыжкина почти не было. А те, кто и был близок по возрасту, уже занимали какие-то, пусть и незначительные посты, и не удостаивали скромного курьера своим вниманием. Так что вечера и выходные Васе приходилось коротать в компании телевизора или своих невеселых мыслей и старой ученической тетради со стихами.
В день первой зарплаты, отчаявшись затесаться в какую-нибудь из компаний коллег по министерству, Кочерыжкин долго думал, с кем бы отметить столь знаменательное событие. И вот, купив в “Букуре” две литровые бутылки венгерского вермута и кое-что из закуски, Василий решил пойти на голубятню.
- О, Фреди! – зашлась в фальшивом восторге, сидящая за сколоченным из горбыля столом компания. – Ну, проходи, присаживайся. Ты, говорят, большим начальником стал?
- Да. В министерстве теперь – гордо ответил Вася.
- Иди, ты! Полы моешь, или очки драишь? – осклабился Драный.
- Я клерк! – обиженно засопел Кочерыжкин.
- Ну, тогда совсем другое дело. Такое обмыть бы надо.
- Ну, что же – Василий небрежно поставил на стол авоську с угощением – Есть за что, есть и что…
Когда закончился вермут пошли в пивную, прихватив по дороге портвейна. Что-то еще пили опять на голубятне. Откуда-то появились девчонки и еще какое-то пойло. Взгромоздившись на стол, Кочерыжкин прочел свои стихи и потребовал шампанского, был не понят и успокоился стаканом “Яблочного крепкого”…


Продолжение следует