любовь и трагедия русской жены эмира. Часть 5

ЗАГОВОР
Караван начал приближаться к горам, и все чаще стали появляться кишлаки. Город Карши они обошли на большом расстоянии, так как там уже хозяйничали большевики. Чтобы незаметно подойти к горам Байсуна, минуя кишлаки, надо было знать эту местность с ее неприметными тропами. В этом деле Даврон был просто незаменим: здесь прошли его молодые годы. Здесь все было ему знакомо: селения, горные хребты с ущельями и родниками, пещеры. Когда Даврон принял посвящение в религиозный орден дервишей, то вместе с другими единоверцами не раз путешествовал по этим местам. Уединившись в горах от мирской жизни, они предавались в своих молитвах общению с Всевышним. И некоторые из них доводили себя до такого состояния, что даже слышали голос Творца.
Даврон довольно удачно провел караван через селения, и обоз устремился в глубь высоких гор. «Дальше будем двигаться днем, - сказал Даврон полковнику. – В этих горах можно встретить только пастухов, да и то лишь в весеннюю пору, пока на склонах зеленеет трава». Караван почти не останавливался. До цели оставалось совсем немного. Место же сокрытия казны знал только Даврон.
Еще через день пути по горной долине, и караван подошел к берегу маловодной речки. Там, на широкой поляне, дервиш обратился к Одылбеку, придержав своего коня:
- Пещера недалеко отсюда, здесь нам надобно остановиться. Дальше посторонним нельзя.
- Наконец-то добрались, - облегченно вздохнул Одылбек и поднял правую руку – это был знак о привале.
Караван застыл на месте, вытянувшись в длинную цепочку вдоль берега. В это время к Одылбеку подъехал Таксынбай и удивленно спросил:
- Что случилось? Неужели приехали?
- Да, мы уже на месте, - ответил полковник, улыбаясь.
- Какая радость, наконец-то! Слава Аллаху, добрались спокойно.
По такому случаю даже на лице Даврона появилась легкая улыбка. Чаще его лицо выражало напряжение или, напротив, полное спокойствие.
- Однако радоваться еще рано, - предупредил полковник. – А пока наш караван разместите на этой поляне. Я поручаю это тебе, Таксынбай. Но это не все. Вы останетесь здесь, а мы с Давроном отправимся дальше: надо подыскать место для казны. Поэтому посторонних глаз там не должно быть. Ты же будешь ждать нас, покуда не вернемся. Это не займет много времени и, надеюсь, к вечеру управимся. Все будет зависеть от того, как быстро мы найдем надежную пещеру. Твоя задача, - продолжил Николаев, - стеречь караван. Будь внимателен к людям, они уже кое о чем догадываются. Расставь охрану таким образом, чтобы все были на виду, и никто не смог сбежать. Что касается погонщиков. Даврон уже предупредил своих людей, и отныне они в твоей власти. Никого никуда не посылать за дровами, собирайте здесь. Вот и все.
- Будет исполнено, господин, - с трудом выдавил из себя Таксынбай, едва сдерживая обиду: почему эмир доверяет этому чужаку и бродяге-дервишу больше, чем ему, личному командиру царской охраны? Его даже министры боятся. Почему он не должен знать о месте пещеры, ведь в его душе нет ни малейшего желания посягнуть на казну?
Впрочем, Таксынбаю так и не удалось скрыть своего настроения, и Николаев приметил это по его обиженному голосу.
- Таксынбай, - заговорил с ним полковник, - мы уходим, и теперь вся ответственность за казну ложится на тебя. Ты представляешь, как верит тебе эмир?
От таких слов, полных доверия, командир сразу смягчился.
- О да! Я осознаю всю тяжесть возложенного на меня дела. Поверьте, приказ повелителя будет исполнен в точности, без малейшего отклонения.
Только после этого Николаев и Даврон направили своих лошадей в глубь ущелья, пока не скрылись за поворотом.
Таксынбай тут же принялся за дело. Покрикивая на погонщиков, велел груженых лошадей поместить на поляне, за которой сразу начинались скалы. А своим солдатам приказал охранять караван и никого к нему не подпускать. Остальным было велено сидеть вокруг поляны небольшими группами. Все отдыхали под навесами, и два дежурных солдата приступили к приготовлению еды. Но прежде они разделали крупного барана, подвесив тушу на толстую ветку. Время было полуденное, и на некоторых напала дремота.
Прошло три часа. В это время у дежурных уже закипел котел, из которого валил густой пар. От котла исходил ароматный запах баранины в жирном бульоне. Солдаты и погонщики отдыхали раздельно: одни устроились под деревом, другие – на берегу речки. От скуки они болтали о чем попало. Помощник Даврона со своими погонщиками сразу предались долгой молитве, потом повели тихие беседы. В последние дни люди этого странного каравана все чаще задавались вопросом: что за таинственный груз они везут и почему двигаются лишь по ночам, избегая даже простых дехкан на поле? Какие ценности везет этот русский, что охраняет его личная гвардия самого эмира? И вопросов оказалось больше, чем ответов. Спросить об этом у командира никто не осмеливался. Особенно после случая с Турсуном, которому Таксынбай подсыпал яд в чай, когда тот без конца просил пить. О том, что Турсун умер не своей смертью, теперь знали все. И стали бояться командира еще больше. А спросить о грузе у самого Одылбека или Даврона казалось столь же бессмысленным. Похоже на то, что это дело огромной государственной важности, решили для себя многие, и перестали терзать себя вопросами, хотя в голову лезли всякие мысли, в том числе и о золоте.
Таксынбай с двумя приближенными сидел под деревом и тоже вел беседу. При этом поглядывал по сторонам, особенно на погонщиков, что сидели кругом. Его встревожило поведение одного из них - тому было лет сорок, как и все он был в старом выцветшем халате и чалме. Он давно показался Таксынбаю слишком болтливым, и командир уже докладывал о нем и Даврону, и полковнику, но те не принимали мер. И опять этот погонщик, а ведь три дня назад он пытался разузнать о грузе у солдат. Теперь он в чем-то уверял остальных братьев по ремеслу. Те слушали настороженно, поглядывая друг на друга испуганными глазами. Что за речи он ведет? Может, замышляет что-то? Сегодня этот подозрительный погонщик был в его власти, и Таксынбай решил проверить: о чем же тот болтает? Он обратился к рядом сидящему помощнику, который рассказывал своему другу какую-то смешную историю, прервав его:
- Салим, мне не нравится вон тот погонщик: он много болтает, у него аж глаза блестят. Надобно узнать, о чем он говорит. Незаметно подкрадись к ним со стороны валуна и послушай их речи. Но прежде пойди к котлу, как бы по делам, а затем зайди к ним с тыла. Ступай.
Помощник Таксынбая подошел к поварам, немного поболтал с ними. Затем побрел к скалам и оттуда метнулся к большому камню. Вроде все прошло удачно, отметил про себя Таксынбай, наблюдая за помощником. Соглядатай, недолго посидев за камнем, таким же путем вернулся к командиру. Солдат был взволнован, глаза его сверкали.
- О, мой командир, вы оказались правы. Этот подлый погонщик сеет смуту и предлагает захватить караван. Он уверяет своих братьев, что в мешках золото. И поведал им, каким образом ему удалось нащупать в хурджунах монеты, а однажды он сделал дырочку в сумке и извлек оттуда золотую монету. И этот смутьян показал им золотой рубль.
- Да, любопытный у них разговор. А как он вознамерился захватить вооруженный караван? Он не сказывал об этом? – спросил командир и от злости ударил кулаком по камню.
- Об этом помалкивал. Только сказал, что и солдаты помогут им – от золота никто не откажется. Еще этот смутьян твердил братьям, что другого такого случая в их жизни больше не будет.
- А что ответили погонщики и помощник Даврона?
- Они помалкивали. Но дервиш все же сказал, что деньги ему не нужны, он божий человек. А тот опять за свое: «Если тебе не нужны деньги, то подумай о своих бедных детях, о родне?». Дервиш столь же спокойно ответил: «Брат мой, тебя явно попутал шайтан. Пока не поздно, одумайся и вспомни, что сказывал наш пророк: «Аллах проклял насильников». Остальные молчали, и мне кажется, они на стороне смутьяна, но при дервише боялись признаться.
- Вот так дела! - возмущенно произнес второй помощник командира. - Такого изменника надо убить немедля. Дозвольте мне это сделать, мой командир?
- Погоди, не спеши, - сказал командир, - надо разузнать, кто заодно с этим негодяем.
- Но, мой командир, медлить опасно. Пока мы будем выяснять это, заговорщики могут напасть на нас?
- Такое вполне возможно, если погонщики уже сговорились с нашими солдатами.
- Смотрите! Смотрите! - воскликнул первый помощник Таксынбая. - Этот смутьян направился к нашим солдатам. Сейчас будет подбивать их к захвату каравана.
- Не смотрите в его сторону, - предупредил командир, - пусть думает, что мы ни о чем не догадываемся.
Сам же, беседуя, исподволь поглядывал за этим погонщиком.
Заговорщик подсел к одной группе солдат и стал тихо о чем-то говорить. При этом глаза его горели. А солдаты молчали и лишь испуганно поглядывали вокруг, особенно в сторону командира. Но тот был увлечен беседой со своими помощниками.
Спустя некоторое время заговорщик вознес руки к лицу, совершив «амин», затем поднялся с места и вернулся к своим погонщикам. Уже там вновь заговорил со своими.
- О, доблестный командир, медлить уже нельзя, - с волнением произнес второй помощник. – Мне думается, некоторые солдаты встали на его сторону.
- Разумеется, разговоры о золоте могут помутить разум даже самых преданных людей. Более ждать нельзя: пора остановить смутьяна.
Когда Таксынбай с помощниками поднялись с места, к ним подошел пожилой солдат:
- Господин командир, дозвольте сообщить нечто очень важное.
- Говори, мы слушаем.
- Недавно к нам подсел один из погонщиков и завел страшную беседу, он пытался подговорить нас к захвату каравана. Он уверял, что эти хурджуны набиты золотом. И чтобы мы поверили, показал золотую монету, которую вытащил из сумки. Клянусь Всевышним, я против этого гнусного дела и посему стою перед вами.
- А остальные солдаты как повели себя? – поинтересовался Таксынбай.
- Они просто промолчали.
- А как этот смутьян хотел исполнить задуманное?
- Он желал, чтобы мы с погонщиками напали на вас и связали. Он торопил нас, говорил, что скоро вернутся купец Одылбек и Даврон и тогда будет поздно.
- Куда предлагал бежать с таким большим грузом?
- В горы, а дальше в Афганистан или Иран, где их не найдут.
- Умно задумал, негодяй. Однако, слава Аллаху, у нас нашлись такие верные люди, как ты. За преданность тебя одарит сам эмир. Передай мои слова солдатам. Пусть знают, что добрые дела никогда не забываются. А теперь я побеседую с этим подлым заговорщиком.
Таксынбай и два его помощника подошли к погонщикам, которые сидели кругом под тутовником. На их лицах тотчас появился страх и они опустили головы. Между тем смутьян сидел к Таксынбаю спиной, что-то говорил и не сразу заметил его. А увидав командира, разом умолк.
- Продолжай свою речь, - усмехнулся Таксынбай. – Говорят, ты предлагаешь разумное дело: захватить караван и поделить все имущество, пока нет того русского. Должен признаться, я и сам думал о том же. Может, нам лучше быть вместе? Ведь в нашей жизни такого благоприятного случая больше не будет. Что скажете, погонщики?
Люди молчали, не смея поднять головы. С ответом не торопились. И вот помощник Даврона заговорил: «Такие дела не нам решать. У нас есть старший, Даврон, мы верны его слову».
Остальные были с ним согласны и закивали головами.
- А ты что скажешь? – обратился Таксынбай к заговорщику.
Тот не сразу ответил - доверять такому человеку было опасно, и все же решился, сказав про себя: «Будь, что будет».
- Я с вами. Отобрать у русского кяфира имущество - невеликий грех. Аллах простит нас, ведь не зря говорят, что он милосердный. Неужели мы упустим такую возможность - там столько золота! Если каждый из нас возьмет хотя бы по одному хурджуну…
- Разумные речи говоришь, но, видно, ты не ведаешь о том, что хозяин этого груза не купец Одылбек - он лишь выполняет волю нашего эмира. Это его добро.
Погонщик немного подумал и ответил, что у эмира много золота, и он не обеднеет.
- Твои слова справедливы. Однако, кажется, мы уже опоздали. Глядите, купец с Давроном возвращаются.
Все повернулись в сторону ущелья, но никого не увидели. В этот миг Таксынбай выхватил из ножен меч и снес голову заговорщика. Обезглавленное тело повалилось на рядом сидящего дервиша и залила его халат кровью. Тот вскрикнул, вскочил с места и немного отбежал.
Затем Таксынбай поднял голову смутьяна, взяв ее за короткие волосы, и громко произнес, обращаясь ко всем: «Люди, смотрите на эту голову и знайте: так будет с каждым, кто осмелится завладеть чужим имуществом. Все поняли? Салим, повесь эту голову на дерево, и пусть все видят и помнят мои слова».
Одылбек и Даврон вернулись в лагерь до наступления темноты. В это время ущелье уже покрывалось сумерками, хотя вершины гор еще светились от лучей заходящего солнца. Как только всадники сошли с коней, к ним подошел Таксынбай:
- Надеюсь, ваша поездка была успешной?
- Слава Аллаху, нашлось подходящее место, - ответил Одылбек.
Даврон как всегда молчал, и это сильно раздражало командира. Таких людей надо бояться: именно от молчунов следует ожидать удара кинжалом в спину, не раз говорил Таксынбай своим солдатам.
- Здесь все спокойно? – спросил полковник.
- Отныне будет покой. Мне удалось раскрыть заговор, - торжественно произнес командир. - Один погонщик, на которого я вам жаловался, вознамерился убить меня и захватить караван. Этот негодяй был уверен: стоит убить меня с моими помощниками, как остальные перейдут на его сторону. Славу Аллаху, мои люди оказались верны своему командиру. Я уже казнил заговорщика, вон на ветке дерева висит его голова, - и Таксынбай показал рукой.
Такая весть поразила и Николаева, и Даврона. И оба чувствовали себя виноватыми, что в свое время не послушались Таксынбая.
- Кто бы мог подумать, что за простым любопытством может скрываться такое коварство! - удивился Николаев. – И все же, должен признаться, я еще плохо разбираюсь в здешнем народе. Хвала славному командиру Таксынбаю, спасителю каравана! Об этом непременно доложу эмиру. Ты заслуживаешь особой щедрости. Кто знает, может быть, ты вскоре станешь министром.
И Николаев крепко пожал ему руку и похлопал по плечу. Даврон не мог остаться в стороне и тоже протянул руку. Хотя в душе недолюбливал этого выскочку из знатного рода, который явно хвастлив, вечно наряжается во все новое и презирает простой люд.
- В этом деле моя вина, - признался дервиш, - я нанял этого погонщика, не проверив человека до конца. Хвала Таксынбаю за его доблестные качества!
Командир охраны был весьма польщен, и в знак благодарности склонил голову. Даже разом стихла злость к Даврону.
И снова заговорил полковник:
- Столько золота может вскружить голову кому угодно и теперь следует быть очень внимательными к людям, ведь уже все знают, что хранится в хурджунах. Особенно тревожной будет эта ночь. Таксынбай, надо усилить посты и пусть охраняют только преданные люди. Впрочем, и этого недостаточно. Пусть каждый солдат и погонщик следят друг за другом и в случае опасности извещают нас, не медля. Завтра решающий день пути. «Храни нас, Господь», – уже по-русски произнес Николаев.
После этого разговора Даврон направился к своим людям, ведя лошадь под уздцы. Под деревом его уже ждали помощник и погонщики. Они догадывались: сейчас предстоит весьма неприятная беседа о случившемся.
Николаев же зашагал к речке, за ним – его солдат. У берега полковник снял халат, чалму и склонился над водой. Умыв потное лицо, шею, присел на плоский камень. После утомительной езды можно было расслабиться и, стянув сапоги, Виктор погрузил ноги в прохладную воду.
- Почтенный Одылбек, - обратился к нему охранник, - не желаете покушать: шурпа очень вкусная получилась?
- Потом принесешь, а пока отдохну.
Но в это самое время рядом появился Таксынбай. Он сам принес полковнику горячий бульон, проявляя особые знаки внимания.
- Должно быть, наш доблестный Одылбек проголодались, поешьте, - сказал он.
Едва Николаев принял чашку, в голове мелькнула страшная мысль: «Почему Таксынбай сам принес еду, обычно это делает мой солдат? Может быть, по поручению эмира он намерен избавиться от меня и подсыпал яду? Кто знает, что у него на уме. Здесь никому нельзя доверять».
- Спасибо, командир, я потом покушаю, сейчас очень устал и хочу отдохнуть, - и полковник убрал чашку в сторону.
- Но потом бульон остынет и будет совсем не вкусно. Сейчас еще мяса принесут.
- Ладно, - согласился полковник, - сейчас передохну немного и примусь за еду.
Между тем Таксынбай направился к дервишам, которые обсуждали случившееся. Появление чужака заставило погонщиков умолкнуть. Таксынбай присел рядом с вожаком и тоже повел разговор об этом подлом смутьяне. Во всех подробностях он описал несостоявшийся заговор и в конце осудил погонщиков за то, что не сообщили ему сразу и чего-то выжидали.
- Мы не успели этого сделать, - стал оправдываться один из них перед Давроном. – К тому же мы испугались, ведь этот подлый Рашид уверял, что многие солдаты на его стороне.
- Не надо оправдываться и говорить глупые речи.
Тем временем Николаев сидел у речки и поглядывал на Таксынбая, который вел жаркую беседу с погонщиками. Тут полковник толкнул чашку с бульоном, и он разлился на камне. Затем окликнул своего охранника и велел принести новый бульон, а нечаянно пролитую чашку забрать. Солдат поспешил к котлу. Николаев призадумался: конечно, его опасения могли быть напрасны, и все же, береженого бог бережет.
В эту ночь несли дежурство сам полковник и далее Таксынбай. Ночь прошла спокойно. Проснувшись рано утром, Николаев открыл глаза и глянул вокруг: погонщики с дервишами сидели кругом и молились, а солдаты просыпались и шли умываться к речке. Николаев облегченно вздохнул, мечтая о скорейшем завершении этого дела, хотя на обратном пути его ждала довольно неприятная миссия.
Многие солдаты еще пребывали во сне, им торопиться было некуда - свое дело они сделали. Дальше караван поведет Даврон с погонщиками. Они-то и спрячут золото в пещере. И только после этого все вернутся в Бухару.
Николаев умылся в речке, и охранник подал ему полотенце, а затем и халат с чалмой. После он направился к дервишам, как только те закончили молиться и готовились к трапезе. Николаев поздоровался и сел рядом с Давроном.
- Принесите господину Одылбеку кушанье, - распорядился глава общины, и один из погонщиков поспешил к котлу.
Ели молча. У каждого в руках была чашка с бульоном, а посреди дастархана на медном подносе лежали куски мяса. Купцу тоже подали чашку. Лишь глотнув жирного бульона, он принялся за мясо. Николаев так и не привык кушать по утрам жирную пищу, хотя здесь так принято издревле, когда местное население было кочевым.
Вскоре к ним подсел Таксынбай, и ему тоже подали чашку. За едой о предстоящем деле говорили мало: все было обговорено еще вчера.
Перед дорогой Николаев и Таксынбай пожали руку вожаку дервишей. Караван с погонщиками двинулся по ущелью. Возглавлял его Даврон на туркменском скакуне. Полковник проводил их до первого поворота и повернул коня назад. По его расчетам, они вернутся сегодня вечером или ночью.

СХВАТКА
А между тем в лагере просыпались остальные солдаты. Они изумленно потирали глаза и не могли понять, куда же подевался караван. Затем от сослуживцев узнавали невероятную новость и начинали понимать, что убитый погонщик сказал правду о золоте. Однако было непонятно: куда двинулся караван, тем более без охраны? Это выглядело очень таинственно. Всех разбирало любопытство, и все же говорить об этом было опасно: свои же друзья из отряда могли донести командиру и тот мигом причислит тебя к заговорщикам.
В это утро Таксынбай выстроил свой отряд на поляне. Пока солдаты становились в два ряда, командир стоял перед строем и плеткой похлопывал свою ладонь. Он был недоволен их медлительностью. «Я вижу, вы совсем обленились и потеряли расторопность», - начал командир и произнес назидательную речь о том, каким должен быть солдат охраны Его величества.
В тот самый час Николаев сидел по-восточному у речки, в тени деревца, и не знал, чем бы заняться. Он пожалел, что не взял с собой недочитанную книгу Миклухо-Маклая. Хотя вряд ли при солдатах стал бы читать русскую книгу, ведь для них он купец Одылбек. Остается весь день только и думать о прожитой жизни, о Наталье и мечтать о будущем. Это тоже забавное занятие, решил Николаев. Таким образом незаметно пробежит время.
Таксынбай же закончил свои нравоучения и объявил о главном - сегодня отряд будет отдыхать, но никто не смеет удаляться от поляны без его личного разрешения. «За всеми вами будут наблюдать глаза моих помощников. Если кто-либо вознамерится ослушаться, того ждет участь погонщика-смутьяна», - предупредил командир. Такая мера была необходима, ибо Николаев и Таксынбай опасались, как бы солдаты не последовали за караваном и не разграбили его. И закончил он свою речь уже приятными словами: «Я велел поварам приготовить плов, именно для этого дня берегли морковь и кунжутное масло». От такой новости лица солдат засияли.
Весь день они спали, купались в мелкой речке, где вода едва доходила до колена, потом опять спали и долго болтали обо всем на свете. И только Одылбеку, Таксынбаю и его помощникам не было покоя: они наблюдали за этими людьми, сидя в разных местах. Временами сходились под деревом, сидя возле Одылбека, и докладывали о своих наблюдениях, а далее просто вели беседу. Таксынбай рассказал, что у него шестеро детей, и надо же такому случиться - все девочки, которые ужасно надоели, а сыновей все нет. Вроде три жены, и ни одна не может родить хоть одного мальчика. Вот такое у него горе. А в остальном он доволен жизнью. Недавно построил большой дом с десятью комнатами. Одним словом, его семья счастлива: каждый день на дастархане вкусная еда, одеты в дорогие одежды, что еще нужно?
Николаев же рассказал о жизни в России: о русской еде, о религии, о жизни богатых людей, об одеждах, об обычаях. Таксынбай, с плеткой в руке, слушал с интересом и удивленно покачивал головой, временами повторяя: «Надо же!», «Вот странные люди!»
Так наступил долгожданный вечер, а Даврона все еще не было. Николаев начал волноваться и принялся рассуждать: «Конечно, такая работа могла занять больше времени, чем мы рассчитывали: непросто занести в пещеру столько хурджунов и завалить вход камнями». И эта мысль его успокоила, но когда стало темнеть, его вновь охватило волнение. Полковник сидел на камне и временами всматривался в глубь ущелья, которое уже потонуло во тьме. В это время к нему подсел Таксынбай с вопросом:
- Вы сказывали, что погонщики вернутся еще до вечернего намаза? А их все нет.
- Сам думаю об этом. Видимо, они не управились с работой и придут позже. Будем ждать.
Ночь проходила в тревожном ожидании. Далеко за полночь Таксынбай склонился над полковником и разбудил для дежурства. Временами Николаев прогуливался по лагерю и проверял: не заснул ли какой-нибудь часовой. Потом взбирался на большой камень, присев на край, и наблюдал, оглядываясь по сторонам. К счастью, луна в эту ночь светила в полную силу, и весь лагерь был как на ладони. Николаев встретил рассвет на том же камне и спустился вниз, когда люди начали пробуждаться.
Настало утро, а Даврон так и не появился. Когда полковник умывался у речки, подошел Таксынбай. «Почему до сих пор их нет? Что будем делать?» Николаев принял полотенце из рук охранника и ответил: «Не знаю, по какой причине они задержались, но будем ждать. Так велел нам эмир: мы должны их ждать, пока они не вернутся. Никто не смеет пойти за ними, иначе их сочтут за врагов, которые хотят узнать о местонахождении пещеры». Но командира это не успокоило, он продолжал нервно хлопать плеткой о ладонь, не находя себе места.
- Сердцем чувствую, что-то недоброе затеял Даврон.
- Нет, Даврону можно верить, он как преданная собака. А может, на них напали? Хотя откуда там взяться людям. Если и появятся, то случайные пастухи, два-три человека. А наших пятеро.
- И все-таки мне кажется, что Даврон не устоял перед соблазном и просто сбежал с караваном, тем более эти горы знает весьма хорошо.
- Даврон не способен на такое, - еще раз возразил Николаев. - Эмир ему полностью доверяет.
- Однако вы сами говорили, что такое количество золота может помутить рассудок любого.
- Да, говорил, но не у этого дервиша.
- У этого дервиша имеются дети и родственники, которые не откажутся от больших денег. Поверьте, они так же любят достаток и роскошь.
- И все-таки я верю Даврону: долгие годы верой и правдой он служил эмиру и не раз выполнял опасные поручения. Так что будем ждать.
- Разумеется, вы тут старший, однако нельзя нашим людям доверять полностью.
Николаев пошел спать под дерево и, подложив под голову свернутый халат, мгновенно заснул.
К полудню Одылбека стал будить его охранник:
- Господин Одылбек, вставайте, уже полдень, - и солдат легонько похлопал его по плечу.
Николаев поднял голову и первым делом глянул на поляну: она была пустой. Значит, караван до сих пор не вернулся.
Солдаты от безделья заскучали. По настроению своего командира они догадывались: случилось нечто плохое и неспроста их держат здесь уже второй день. Стали шептаться между собой:
- Смотрите, Одылбек тоже занервничал: ходит по берегу туда-сюда, словно мудрец в раздумьи. И временами о чем-то переговаривается с Таксынбаем, - сказал один из солдат, сидя на полянке.
- Наверняка ждут караван с погонщиками, а те исчезли, - сказал второй.
- Все говорят, что там золото. Ты веришь в это?
- А ты думаешь, что они так усердно будут скрывать от нас патроны, порох? Конечно, в хурджунах золото.
- Но зачем прятать золото в горах, если во дворце имеется казнохранилище, которое хорошо стерегут? Сам подумай?
- Этого я не знаю. Может, это они делают на случай войны с русскими, если вдруг враги захватят Бухару?
- Да, это интересно, но если там даже золото, это не наше дело. Лучше поменьше знать о нем - будем целее. Хотя за такие деньги можно весь мир купить. Наверно, наша страна самая богатая в мире, и потому враги мечтают захватить ее.
В это время на другой стороне поляны раздался голос солдата-муллы, который распевал азан, приглашая всех на дневную молитву. Солдаты с молитвенными ковриками направились туда и выстроились перед муллой рядами. Но прежде они постелили свои коврики, сняли сапоги и вступили на него. В первом ряду стояли купец Одылбек, командир Таксынбай и его помощники.
Мулла принялся читать молитву, поворачивая голову то налево, то направо. Все повторяли за ним. Затем опустились на колени, склонив головы до земли, и снова поднялись. Такие движения повторялись несколько раз. В завершении молитвы все произнесли: «Амин!»
После всего стали расходиться по своим местам, чтобы опять предаться безделью, которое всем уже порядком надоело: хотелось домой, к уютной жизни, к родным лицам. Тем более во всей этой истории много непонятного: чего они ждут, почему их командир помалкивает о цели этого каравана.
Меж тем Николаев и Таксынбай прогуливались вдоль поляны, поглядывая в сторону солдат. Оба были крайне обеспокоены отсутствием Даврона и погрузились в размышления: «Что же случилось, почему до сих пор их нет, ведь все сроки вышли?» Неожиданно полковник остановился и произнес:
- Таксынбай, больше ждать нельзя, там что-то случилось. Придется идти на поиски, хотя я не должен водить туда людей, ведь тогда они узнают, где находится эта пещера. С собой я возьму троих солдат.
- Если на караван совершили нападение, что вы сделаете вчетвером? Вас просто перебьют и уйдут еще дальше. Потом мы не сможем их догнать.
- Верно говоришь, поднимай людей!
Весь отряд во главе с командирами поскакал в глубь ущелья. Солдаты опять оставались в неведении: почему их начальники встревожены, куда и зачем спешат? Но служивым людям не пристало задавать лишних вопросов, их дело – исполнять приказы.
По прошествии трех часов они стали приближаться к цели, как вдруг на тропе увидели лежащего человека. Подскакав к нему, Николаев и Таксынбай спрыгнули с лошадей и склонились над ним. Но сразу отшатнулись назад, как от чумы. Он был мертв, а лицо обезображено: нос и щеки были будто откушены каким-то животным. По старому халату в заплатках лежавший походил на погонщика. Его одежда в области груди была пропитана кровью. Без сомнений, он получил удар ножом в сердце. Пораженные командиры уставились друг на друга и ничего не могли понять.
Остальным солдатам было приказано оставаться верхом на лошадях.
- Смотрите, там еще один, - крикнул солдат, указывая рукой на тропу выше.
Купец и командир поспешили туда и застыли возле двух тел. Ими тоже оказались погонщики. Оба были мертвы, лица и руки местами обкусаны.
- Похоже, это сделали шакалы, - сказал Таксынбай.
Щупать пульс было бесполезно – им перерезали горло. Других ранений Николаев не заметил.
- О, господи, что же здесь произошло? – воскликнул пораженный Одылбек.
Перепуганные солдаты стали оглядываться по сторонам. В этой долине они не заметили ни одной живой души.
- На них явно напали какие-то люди, - с трудом произнес Таксынбай, совершенно растерявшись. - О, Аллах, помоги же нам! Неужели мы потеряли караван? Нет, это невозможно! Ведь нас всех казнят!
С минуту командиры молчали, потупив взор. Солдаты оставались на лошадях и тоже тихо обсуждали случившееся.
- Мне думается, разбойники напали на караван внезапно. Приготовиться к бою! - скомандовал командир. - Ружья направьте к склону горы. Кто знает, может быть, они спрятались за камнями. Именно так будем двигаться дальше.
- Их здесь нет, - обреченно произнес Одылбек. - Неужели ты думаешь, что, ограбив караван, они будут сидеть тут? Видимо, Даврона и его помощника они забрали с собой, иначе бы их тела лежали здесь.
- Совсем непонятно, откуда здесь могли взяться разбойники? Мне на ум пришла мысль: это дело рук Даврона и его людей, которые ждали его тут. А готовился к этому нападению еще в Бухаре.
- Нет, вряд ли. Не мог Даврон убить своих же людей. Зачем ему это? Проще было бы взять их с собой, так как погонщики нужны в пути.
На это командир не смог возразить и промолчал.
- Если нападение произошло вчера, - продолжал рассуждать Одылбек, - то за это время караван мог уйти далеко и покинул долину. В какую сторону они пошли дальше, мы не знаем.
- Тогда сделаем так: с выходом из этой долины разделим отряд на две группы.
- Ты верно мыслишь. Мы должны найти караван, иначе…
- Согласен с вами. Эмир нам этого не простит. Вы еще можете бежать, а я нет, в Бухаре моя семья и родственники.
- У меня нет желания убегать. Так что тронемся в путь и будем скакать что есть сил. Тогда Таксынбай взобрался на своего коня и крикнул во все горло:
- Мои верные воины, на наш караван напали разбойники и увели его. Мы должны нагнать и расправиться с этими негодяями, которые погубили наших людей. Вперед! – скомандовал он, и отряд поскакал дальше.
Прошло совсем немного времени, и ущелье вновь расширилось. Николаев узнал это место: они приближались к пещере. И вдруг вдали полковник увидел лошадей. Он не поверил своим глазам. Неужели это караван? Не может быть!
- Смотрите, там лошади стоят! - крикнул кто-то из солдат.
Таксынбай поднял руку, и отряд замедлил движение. Затем он повернулся к солдатам и велел держать ружья наготове, потому что нападение могли совершить со склонов гор. Так они стали приближаться к пещере. И совсем нежданно послышался оттуда чей-то голос:
- Мы здесь, мы здесь! – среди скал махал какой-то человек с тряпкой в руке.
Отряд принялся разглядывать этого человека.
- Кто это может быть? – удивился Николаев.
- Судя по одежде, похож на дервиша, - ответил рядом стоявший командир.
Когда подошли близко, то им оказался помощник Даврона, а сам вожак лежал на скалистых камнях, недалеко от пещеры.
Велев солдатам оставаться на месте, Николаев с Таксынбаем сошли с лошадей и поднялись по склону к дервишам. Хотя те улыбались, вид у них был довольно странный. У обоих лица в шрамах, халаты забрызганы кровью. Даврон держался за грудь, по всей видимости, был ранен.
Николаев и Таксынбай присели рядом.
- Славу Аллаху, что вы нашли нас, - вырвался облегченный вздох из груди дервиша. - Мы чудом остались живы. В эти два дня нам пришлось испытать много трудностей и предательство…
- Кто напал на вас? – не удержался Таксынбай.
- К моему великому сожалению, это мои погонщики, - произнес Даврон и опустил голову, чувствуя неизмеримую вину за случившееся. – Должно быть, вы уже видели их тела на тропе. Они напали на нас, тем не менее мы одолели их в этой схватке. О том, что они замышляют что-то недоброе, я почувствовал чуть раньше и потому не сразу привел погонщиков к пещере. Прежде мне следовало выведать их намерения. Поэтому целый день я вел погонщиков по ложному пути, то есть мы кружили на одном месте. Когда они догадались о моей уловке, то набросились на нас. Двоих мы сразу повалили и отправили на тот свет. Третий хотел бежать, однако и его догнали. Так нам удалось отстоять казну от врагов.
- Самое главное, казна цела? – спросил Николаев.
- По воле милосердного Аллаха, цела и невредима.
Николаев облегченно вздохнул и произнес про себя: «Господи, благодарю тебя за спасение!»
- Где груз? – спросил Таксынбай.
- Он в пещере, где и положено ему быть.
У командира словно огромный камень свалился с души. Он так обрадовался, что хотелось вскочить и удариться в безумный пляс. «Ладно, дома буду танцевать», - сказал он себе.
- Весь груз в пещеру занес мой помощник, - добавил Даврон. - Бедняга всю ночь трудился один – я ничем не мог помочь.
Николаев бросил взгляд на пещеру, вход в которую был завален крупными и мелкими камнями. Его лицо расплылось в улыбке. «Значит, будем жить», - подумал он, а затем похвалил дервиша:
- Должен признаться, ты сильно напугал нас, Даврон. Но ты молодец! Твоя преданность просто поражает. Не зря люди называют тебя святым. Я вижу, ты ранен. Тебе нужна помощь?
- Один из нападавших успел ударить меня ножом в грудь. Я потерял много крови и ослаб. А так ничего, молитвы помогают мне, да и кое-какая мазь имеется. Сейчас мой помощник сделает новую повязку, и кровь вовсе остановится.
- Давай я сделаю перевязку – меня этому учили в армии.
- Не стоит, у моего помощника тоже неплохо получается.
Дервиш помог своему хозяину снять халат.
Николаев и Таксынбай отошли в сторонку: неприлично было глядеть на раздетого человека. Затем Таксынбай вспомнил о своих воинах и спустился к ним, чтобы объявить недолгий отдых.
Спустившись с коней, солдаты оглядывались по сторонам. Они уже догадались: если караван стоит пустой, без хурджунов, то груз спрятали в этом ущелье. Интересно, в каком месте? Должно быть, где-то рядом, на каменистом склоне, где сидит дервиш. Пещера должна быть там, ведь недалеко стоят пустые лошади. У всех солдат голова была забита лишь этой мыслью. Поэтому с любопытством они разглядывали скалы. И некоторые начали догадываться: пещеру завалили камнями. Ну, ничего, надо просто запомнить это ущелье, говорили себе, и потом вернуться сюда с родней. И солдаты принялись изучать местность, вращая головой вокруг.
Таксынбай думал о том же. Причем ему было уже известно примерное расположение пещеры, ведь туда глянул Одылбек, когда Даврон сказал, что казна уже на месте. Командир охраны улыбнулся про себя: «Значит, не напрасной была моя верная служба эмиру, и вот обернулась сказочной удачей. Разумеется, пройдет некоторое время, и я вернусь сюда со своими братьями и заберу немного золота - от этого казна не обеднеет. Надо запомнить дорогу к этому ущелью».
Покуда дервишу делали перевязку, Николаев прогуливался вдоль склона горы и тоже думал о тайнике: «Вроде вход в пещеру дервиш завалил основательно: со стороны совсем незаметно. Плохо другое - теперь о золоте догадываются многие. Эмиру это очень не понравится. Что делать с этими людьми, они узнали примерное место пещеры и им не составит труда найти его. Этот вопрос пусть решает сам правитель. Моей вины здесь нет. Виноват только Даврон: он подобрал ненадежных людей и чуть не погубил все…»
Николаев спустился к командиру охраны. Тот сидел на камне и разглядывал ущелье.
- Можно узнать, чему ты улыбаешься? - спросил полковник у Таксынбая, и тот вздрогнул от неожиданности.
- Радуюсь, что груз цел и невредим. Теперь могу спокойно воротиться домой, к своей семье.
- Но радоваться еще рано, потому что твои солдаты прознали великую тайну Бухары. А это никак недопустимо. Отныне наше дело – доставить всех этих солдат в Бухару, и пусть эмир решает, что делать с ними. Гляди, чтобы на обратном пути никто не исчез. Если кто-либо вознамерится бежать, догнать и на месте убить.
- Я, конечно, прослежу за этим. Но ведь они не знают точного места тайника.
- При сильном желании отыскать пещеру не составит труда.
- Не тревожьтесь, господин советник. Сегодня же всем объявлю, что если кто-либо проболтается об этом ущелье, то весь род их лично вырежу. Поверьте, они испугаются и никто не осмелится бежать из отряда.
- Мы скоро тронемся в обратный путь, а пока мне надобно допросить Даврона и установить подробности этого дела. Кажется, ему уже перевязали рану.
И Николаев поднялся к дервишу, сел рядом и справился о его самочувствии.
- Обратную дорогу я осилю с божьей помощью - за это можете не беспокоиться.
- Даврон, расскажите подробности этого нападения?
- Расскажу все по порядку. Эта злосчастная история началась еще на пути к пещере. Моему помощнику удалось подслушать, как один из погонщиков призывал остальных к захвату каравана. Тогда я призадумался и понял, что вести дервишей к пещере опасно: надо проверить и выведать, кто еще на стороне заговорщика. Для этого нужно было время, и целый день я водил их по замкнутому кругу, делая вид, будто не могу найти эту пещеру. Но вскоре все погонщики напали на меня и моего помощника. Чудом мы смогли отбиться и убить их, бросив на месте. Только после этого мы направились к пещере, и мой верный помощник Курбан стал заносить туда хурджуны. Не просто было поднять столько мешков наверх. Потом он же завалил пещеру, и на это тоже ушло довольно много времени. Эту работу бедняга Курбан окончил прямо перед вашим прибытием. Потому нас так долго не было. Вы, кажется, не верите моим словам?
- Что ты, Даврон, верю, ведь сам эмир доверяет тебе. Мне просто положено знать подробности.
Выслушав рассказ дервиша, Николаев не мог усомниться в правдивости его слов: по времени все сходилось.
- Мы должны благодарить Аллаха, который уберег вас от явной гибели. Это большая удача. И казна цела.
- Я только этим и занимаюсь. Но прошу одного: не будем проклинать этих грешников, которые осмелились посягнуть на святые сокровища Бухарского эмирата! Золото совсем помутило их разум, они обезумили и не ведали, что творят. Моя вина в том, что я чересчур доверился этим людям, хотя знал их долгие годы. Они иногда возили мои товары в другие края, и все было честно.
- Меня изумляет твое великодушие, ты готов простить этих злодеев?
- Такой грех не прощается, однако следует помнить о греховной сущности самого человека. Лишь единицы способны устоять перед таким соблазном.
- В твоих речах есть доля истины. Однако нам пора трогаться в обратный путь. Сможешь сидеть в седле или сделать для тебя носилки?
- Обо мне не беспокойтесь.
Отряд тронулся в обратный путь. Впереди ехали Одылбек и Даврон с помощником, за ними – вереница лошадей, и замыкал караван Таксынбай с солдатами.
Когда на знакомой тропе опять встретились им трупы дервишей, Даврон обратился к Одылбеку:
- Я понимаю, что они предатели и заслужили смерть, но они мусульмане и не могут валяться на дороге, как собаки.
- В твоих словах есть истина, - сказал Одылбек и остановил караван, махнув рукой Таксынбаю. Тот сразу прискакал к нему. Купец велел похоронить дервишей среди скал, засыпав камнями.
- Мы не должны оставлять после себя следов, - добавил полковник.