Знакомство с формой

Я сегодня проснулся в футляре от саксофона. Руки и ноги были покрыты чужими иглами, на локте неприятно хрустела корочка высохшей рвоты.  Голова упиралась в самый край футляра, тогда как ноги сложенные в позу лотоса презрительно торчали в воздух. Я поискал глаза, они оказались рядом – все девять положенные в деревянный футлярчик, обитый черным бархатом. Одного глаза не хватало, и на миг меня охватила паника. Как же так, должно быть десять, но потом я сообразил, что одним глазом смотрю на мир и, выдохнув, проглотил все девять глаз, которые постепенно всплывали на своих местах в глазницах.
Пора выбираться. Стряхиваю с себя неприятно звенящие иглы. Желудок предательски начал звучать, все-таки я голоден. Откидываю с холодильной ямы крышку и разворачиваю нитки, в которых прячется провяленное мясо. Отламываю палец и начинаю его грызть. Нет, не то. В горле сухо и в теле тоже. Кожа шелушится и сыпется под ноги. Надо что-то выпить, смотрю по сторонам, везде только цветные нити психовидения Терманы.
Да. Вчера Термана показала нам свои мысли. Керч запутался в переливающихся изумрудом нитях почти у самого оголившегося черепа Терманы. Мы пытались его вытянуть, дергая за нити, он же лишь смешно изображал марионетку, пусть и против своей воли. Стало на миг смешно, и тут же страшно. Горло все еще рычало на меня и требовало влаги. Я попробовал пососать палец на руке, не помогло. Слюны не было. Начал бегать и искать воду. В кране лишь подло на меня зашипела змея, а в туалете ее никогда и не было. Порылся в холодильной яме, но там только свертки с вяленым мясом. Врезался в дверь, из носа потекла кровь. Я ее слизал с пальцев.
Вкус едва сладкий и напоминающий внешний образ колена бегуна на сто метровку. Какого черта подумалось мне, и удар неоправданной силы разбила мой нос с хлам, в рот потекла жидкость, утоляю мою жажду. Я сел на пол и стал собирать остатки психовидений, цветные нитки еще пульсировали жизнью и стягивали вены на руках, им нужен был новый хозяин, но они такие слабые уже. Я не мог впитать их в себя, сине-желтая мысль жалобно скулила у меня на руках, капелька крови упала на нее и по ее телу пробежала искра. Она дернулась в сторону, еще и еще, а потом обернула мою руку и умерла.
Третий, седьмой и восьмой глаза пустили слезу, соленную и прозрачную. Я поймал ее на лету и наклеил на стену, пусть она напоминает мне, что и я могу грустить. В отражении на меня смотрел свернутый нос и один глаз, остальные же предатели – отвернулись.
Обеденный стол, заваленный мусором от вчерашнего шоу, недоверчиво смотрел мне на руки. Наверное, он гадал, уберусь я на нем или наоборот буду угнетать. Ногтем начертил на нем лицо Терманы. Даже на рисунке она была сукой. Как ни крути ее и не пересматривай, а сука она и есть сука, и я ее убил. Прижал можно сказать ногтем к доскам и стер. И мысли так себе, не то, что у простых. Вытащил из кучи на столе блестящую черную мысль, вот ты где родная. Моя. Мысль сытно икнула и уронила на пол кусочки мыслей Терманы, Керча и Близнецов-по-несчастью.
Вы задумывались когда-нибудь, откуда берутся близнецы? БпН, были уникальны тем, что их родили в один момент на двух противоположных континентах, а вселенская пуповина связала их жизни так плотно, что они даже мочится, хотели одновременно. 100% синхронизация. Напугай одного из них и второй тут же заорет.  В детстве мы забавлялись, разлучая их. А потом одного начинали закапывать, второй же в это время начинал плевать землей. Мы так перевезли всю песочницу в школу, оставив первого в раздевалке.
Я откусил палец мяса. А стол покосился на меня и недоверчиво стал отходить. И куда ты собрался? Мебель с остатками разума. Один ученый сказал – не оставляйте свои мысли после психовидений на воле, они поглощаются в любые свободные предметы. Вот и этот стол нажрался за 15 лет мыслями так, что они с него теперь стекали, как дождь с вертикали лба. А ну иди сюда зараза, я тебя на цепь посажу. Мне уже пора на работу, а ты тут устроишь бедлам.
Пальцы осторожно закрыли замок на ножках стола, цепь растворилась в воздухе, оставив только звон. Я лег в чехол саксофона и звуки музыки потекли вне меня. Кожа порвалась в тех местах, где мыслеформы образовали скульптуры мертвой и зарождающейся культуры. Надо удержать их вне себя, оторвать пуповины, вырвать из тела и оставить жить. Я творец, я могу, я должен…

«Знакомство с формой». Из цикла «stunned silence», Москва 2010