Друзья и девушка. Часть II

Глава 6.
Уже через полтора года на рынке Таганские ряды их знали все. Они по старинке называли себя командой ТриК, и на данный момент представляли собой ударную силовую группу, подчинявшуюся, не напрямую, конечно, бандитскому авторитету Верху. То есть ребята делали самую мерзкую и грязную работу: собирали дань. Всё чего боялся Лёша, что было его кошмаром, превратилось в будничную работу. Они втроем ходили, требовали с разных тёток и бабок деньги, когда их не слушались - били этих теток или громили им товар, требовали бОльших выплат. Постоянные слёзы, крики и проклятия сыпались им в спины и Лёше всё труднее было делать вид, что ему безразлично происходящее. Мучался он чуть больше года, а потом их назначили руководить ударной группой, то есть они уже не шли сами по рядам, а отправляли туда людей, ругали их, если те что-то сделали не так, отсчитывали им положенные проценты и несли кассу выше. Когда лидер их группировки желал что-нибудь сообщить команде ТриК, то наверх вызывали Мару.  Сначала всем казалось странным, что верховодит двумя накачанными парнями баба, а потом привыкли и ничего страшного в этом не видели. Но Крайнов всё равно был жутко недоволен своей жизнью.
Лёша вспоминал, как сразу после окончания средней школы  пришел к маме с Марой за руку и заявил:
-Мама, мы с Марой хотим пожениться.
Мама присела на табуретку:
-Как? Пожениться?
-Да, мы уверены, что это серьезно и хотим пожениться.
-Но вам же… шестнадцать.
-А шестнадцатилетние имеют право жениться, если родители напишут разрешение на брак. Тем более что Маре уже семнадцать…
-Почему семнадцать? Одноклассники же?
-Ну… она это…
-Я на второй год оставалась.
-Ясно…
Мама молчала.
-Так как, мам? Ты напишешь разрешение?
-А где же вы будете жить?
-Смотри. У Мары есть деньги, их хватает примерно на две трети комнаты в коммуналке. Если вы с папой чуть-чуть добавите, то хватит на комнату и мы сможем жить самостоятельно.
-Мара работала?
-С седьмого класса по вечерам.
-Кем?
-Ну… это было связано с передачей денег от одних лиц другим, - нашлась Мара.
-Ясно…
Это слова привязалось к маме, и она никак не говорила своего ответа по существу.
-Не думала Лёш, что ты так рано уйдешь… шестнадцать лет всего… Конечно, мы с папой поможем… а что вы будете дальше делать? Работать? Учиться?
-Работать.
И Лёша добавил:
-На заводе.
И сначала он так и продолжал врать, что работает на заводе. Носил маме мешки с продуктами, которых было днем с огнем не сыскать на пустых прилавка, и говорил, что это ему выдают на заводе. А потом выяснилось, что продавщица со 135-ой точки знала Лёшину маму. Однажды они встретились на улице. Обсуждали как дела, Ольга Владимировна жаловалась на то, что не платят зарплату, а продавщица Степаненко на то, что и до их рынка докатились «энти извнрги рекетирские».
-Главное, молодые! Дети ж совсем, едва из пеленок повылазили и туда же- дань им подавай! Тьфу! - ругалась Степаненко. - Твой хоть сын не такой поганец вырос?
-Нет, мой Лёша на заводе работает. Женился, правда, очень рано, в шестнадцать. Но… любовь у них, девочка вроде спокойная, Мара зовут.
-Постой! Мара? И Лёша? Поженились, говоришь? На заводе, говоришь, работает? Мара эта чернявенькая такая? А Лёша твой, с такими глазами невинными, детскими, кажется - и мухи не обидит, да? Брюнет?
-Да… Не пугай, что такое-то?
-А Кова с ними есть? Может тоже твой родственничек?
-Кирилл Коваленко, Лёшин лучший друг, с детских лет не разлей вода…- Ольга Владимировна чувствовала, что новости будут не из приятных, замерла.
-Ох, негодяи! Любовь у них, говоришь? Да у тебя ж у самой мать на рынке стоит торгует? Постыдились бы, изверги!!!! Мара эта… вообще не женщина, не человек!!! Такой Бог детей не даст, тварь она, эта Мара, последняя…
-Да откуда ты знаешь-то их?
-Как откудава? Поборнички мои свирепые, вот кто твои милые детишки! Сколько им? У тебя все пеленки за твоим переростком высохли? А он вон он какой, над людьми издевается! Глаза коровьи, а что ему мара скажет, то и сделает! Весь лоток самолично вместе с женушкой - малолеткой и дружком разнесли мне!!! Всё побили, мне эта шлюшья тварь заявила: Внуков береги, бабка! Вот каких ты детишек воспитала!!! Сынуля твой… с женушкой…Тьфу!
Мама потом несколько дней плакала и кричала. Кричала, что ей не нужно продуктов такой ценой, что ей стыдно за своего сына, что эта Мара на него так повлияла и ещё много всего.
- Как мне на улицу выходить, если мой сын людей оскорбляет, унижает и грабит? Ты о бабушке вспоминал своей? Она ведь такая же как Степаненко! А ей такой урод как ты лоток разгромит…
Лёша мрачно объяснял ей про показательное запугивание самого скандального продавца, про то, что они не только собирают дань, но и защищают, но мама не слушала, только ужасалась и кричала. Сказала:
-Чтобы ноги её не было в моем доме, этой шмары твоей!
-Ещё раз так её назовешь - и моей ноги не будет!- пообещал Крайнов и ушел. Рассказал жене про случившееся.
-Ох уж эта Степаненко! Мы с ней что-нибудь придумаем, уладим… пожалуемся на неё Верху в конце-концов! И с мамой твоей помиримся, всё хорошо будет… а ты не расстраивайся, мой мальчик! Дай поцелую…
Каждую ночь Лёша умирал от своего счастья и любви.
Их первый раз произошел за несколько дней до свадьбы. Маре хотелось этого как можно скорее, она сама приставала к Леше, облизывала его всего и трогала руками там, где всё горело… И сама же отстранялась:
-Нет-нет, это произойдет только в нашей комнате.
Комнату купили за пять дней до свадьбы, на четвертый туда перенесли стол, топчан и плитку. И в тот же день Мара изнасиловала своего жениха. У обоих это был первый раз, они плакали и упивались своим счастьем.
-Эта комната будет нашим дворцом, - убеждала Мара.
Свадьба была скромной: Лешины родители, родители Кирилла, марины коллеги - не пришел только Толик, Кирилл (в качестве его девушки в тот день выступала Даша Коробейникова) и некоторые одноклассники.
Ольга Владимировна тогда удивлялась:
-А где же родственники Мары?
-В подъезде валяются, - хмыкнула невеста, но её шутку оценил лишь жених.
Мара часто строила планы по их развитию.
-Верх ведь тоже на месте сидеть не будет. Он будет расти и расти, пока не посядят. А следом за ним будет подниматься вся его команда. Сначала он вместо себя поставит на рынок своего лучшего друга, потом поднимет его поближе к себе, потом ещё поднимется и ещё всех подвинет. А мы не последние люди, я уверена, скоро мы начнем контролировать Таганские ряды.
И хотя прямым рэкетом они уже не занимались, люди на рынке ненавидели Мару. В неё бросались чем-нибудь вслед, некоторые тетки, даже зная, что подставляются под удар, всё равно говорили ей гадости и толкали её. Лёша давно разучился видеть в своей любимой девушке то, что когда-то пугало и отталкивало, но догадывался, что другим людям её любить не за что. Он старался делать за неё всю грязную работу,  но, во-первых, всё равно все чувствовали от кого исходит агрессия, а во-вторых, Мара далеко не всегда отказывала себе в удовольствии побаловаться своей властью и силой. И даже через полгода продавцы продолжали отождествлять сбор дани именно с Марой. Ей на всё это было глубоко наплевать, единственное, она жутко разражалась когда ей портили одежду.
-Оберегайте меня, мальчики! - улыбаясь их любимой невинной улыбкой, просила Мара, снимая со спины разбитое яйцо. А потом с дьявольской ухмылкой заставляла избить, да и сама колотила и оплёвывала того, кто посмел этим яйцом в неё запустить.
Надо сказать, что она была на своём месте. Ей нравилось то, что они делали. Ещё когда ТриК только начали работать на Верха, только приступили к первым обходам, Мара стала после дежурного сбора переодеваться и идти гулять по рынку. Она наблюдала за людьми и в критических ситуациях знала куда бить, как сделать так, чтобы сломить человека. Однажды им попался непокорный мужик, он торговал палёными духами в сто тринадцатой палатке. В первый день, когда мужик, его звали Борис, послал их по конкретному адресу, Мара просто самолично ударила его ногой по яйцам, а потом произнесла:
-Мальчики, поговорите с ним! - ушла надолго. Кова и Лёша, робко переглядываюсь обступили Бориса. Он не сразу смог разогнуться. Кова вздохнул:
-Мужик, лучше б ты расплатился. Мне вот вообще не в кайф тебя буцкать…
Ответ был классическим: Да пошел ты!
-Ооох -  театрально вздохнул Кирилл и нанес первый удар в солнечное сплетение. -Извини, чувак, но ты сам напросился.
И на голову Бориса обрушился Лёшин кулак. На следующий день Мара подошла к сто тринадцатой палатке и начала с того, что выбрала несколько упаковок духов.
-Так, это вонь какая-то, а не аромат! -с этими словами флакончик летел на асфальт. -А это как у моей соседки духи, - ещё один звук разбитого стекла. - Ну а тут мне сама бутыль не нравится, уродская! - дзыыынь.
-О, Лёш, а тебе нравится этот запах?
-Нет, - по глупости буркнул Лёха.
-Ну тогда выкинем его! А этот?
-Да!
-Ой, а мне нет…
Разбив около двадцати флаконов, Мара выбрала запах для себя, своего мужа и для Ковы. Продавец не произнес ни слова во время этого шоу.
-Так. А вот знаете что я тут подумала? Вы же, много неуважаемый Борис, собачку подкармливаете, не так ли? Где тут она прячется, под прилавком? Вы кстати в курсе, что у нас тут не живодерня, и мы не держим псов?
-Так, пёсик, выходи!! Как вы его кличете?
Борис молчал.
-Мудила, я спрашиваю, как ты обзываешь своего чертова пса? а?
Кова шепнул:
-Бля, мне самому страшно, что она задумала!
Борис заявил:
-Его зовут Браток.
-****ь-копать, братишка! Выходи сюда! - Мара раздраженно выудила из-под прилавка тощего беспородного пса. - Вы Борис, торгуете всякой дрянью, честным советским гражданам дерьмо какое-то впариваете. Да его даже собака жрать не станет, причем ваша же!
-Духами душатся вообще-то, чтоб ты знала.
Кова прикрикнул:
-К нам обращаться на Вы!
-Ты тогда к моей собаке на вы обращайся!
Кирилл дернулся было для удара, но Мара остановила его.
-А нам не трудно! Мы скажем нашему уважаемому брату, а не изволите ли вы, браток, отведать того дерьма, которое ваш хозяин людям продает.
Мара взяла самый большой флакон с витрины, присела на корточки, зажала коленями пса и стала расцеплять ему рукой морду.
-Кова, подстрахуй! А ты Лёш, держи этого гондона!
Затем Мара сорвала затычку бутыля и стала вливать в пасть отчаянно вертевшейся, скулившей и рычащей собаке жидкость.
-Ебааааать-копать…
Собака расцарапала Коваленке все руки. Когда духи кончились, Мара выпустила Братка и со всей силы его пнула. Собака замерла и Лёше показалось, что у неё сломался хребет. Борис в его руках вздрагивал, но попыток высвободиться не делал. Прошептал:
-Когда ж ты сдохнешь, тварь малолетняя.
На его счастье, Мара не расслышала, но она и так пока ещё не закончила свою программу.
-Ну Братку, как мы видим, пойло очень понравилось. Но всё-таки вы толкаете его людям, а не скотинам. На ком бы проверить чудесные духи?
Мара задумчиво осмотрелась вокруг.
-О! Например, я думаю, Нина …эээ… просто Нина согласится вам помочь. Вы ведь мило дружите, так ведь? У вас вон даже очки из её палатки.
Нина Какаятовна продавала пластиковые очки в сто пятнадцатом ларьке. Она соглашалась на все условия и поэтому ни разу не пострадала ни в смысле здоровья, ни в смысле товара. Судя по всему, за вчерашнюю свою экскурсию Мара выяснила, что эта женщина дорога упрямому Борису. Тот ожил:
-Нет, я продаю, мне и вливай… те.
-Нет-нет-нет!! Нина, идите сюда! Да быстрее, курица ты жирная! - вдруг заорала девушка. Продавщица подошла к командирше с овечье -зашуганным лицом.
-Нет, Нина, это вредно, не пей!
-Да куда денется-то она???  - рассмеялась мара.
-Кова, давай, держи её!
 Нина и не сопротивлялась. Послушно взяла протягиваемый ей флакон и поднесла ко рту. Борис заорал:
-Всё!!! Всё!! Хватит! Сучка ты, сучка, шлюха, но я отдам тебе деньги!!! За завтра, за сегодня, за вчера…
-Договорились, Бо!!! Но за сучку….и шлюху… тебе никаких денег не хватит, так что всё-таки твоя мадам сегодня напьётся. Слышь ты?? Пей!!!!
Лёша вдруг осознал, что происходит. Он представил, что вместо Нины сейчас стоит Мара, и это Нина кричит ей: пей! Особо представить не получалось, покорности в Маре было ровно ноль процентов, но зато Лёша понял, что сейчас чувствовал человек, вырывающийся и кричащий. Хватка ослабла, Борис вырвался и подлетел к Маре.
Кова среагировал мгновенно: оторвался от охраняемой, давящейся и кашляющей клушки и отгородил Мару. Подоспел Лёша. Когда над любимой нависла микроопасность, он напрочь забыл о своей жалости к Борису.
-Ты там дрочишь что ли?  - зло закричала на него жена.
Нину положили в больницу с отравлением, Борис с того дня исправно платил. Его женщина вернулась через неделю и продолжила продавать очки и здороваться с Марой. У Мары было чутьё. Она ощущала, кто из людей сломается от ударов и боли, кто от угроз семье, а кто от порчи товара. Но к каждому делу она подходила, если так можно выразиться творчески, с фантазией.
Например, она самолично избила наглую молодую продавщицу и, как потом выяснялось, била её исключительно по лицу. Ещё бы -понятно ведь, что молодой девушке её внешность дороже всего. На следующий день с этой точки стали исправно поступать деньги, а продавщица ещё недельку ходила в очках, подаренных сердобольной Ниной.
Ещё была история с продавщицей пальто и курток Селезнёвой. Селезнёва платила всегда исправно, но много говорила. Кирилл и Лёша сидели тогда в павильоне, выделенном на рынке специально для них, и обсуждали секс, когда влетела разъяренная мара.
-Не, ну слушай друг, правда, отсос - великая вещь. Вааабще нереально круто!
Лёха хмурился:
-Ну я как-то преложил один раз Маре…чтоб она сделала…Но она меня чуть не убила за это…
-ох, ну ещё бы! Это неприятно наверное делать… И тем более, надо на колени вставать…а я Мары на коленях вообще не представляю! - и Кова дико заржал.
Лёха пригрозил кулаком, Кова продолжил:
-Ну если серьезно, то зря Марка отказывается. Тебе это незабываемые чувства подарит, поверь! Хотя… знаешь, когда мне в первый раз Коробейникова делала - я вообще ничего не почувствовал. Зато… ты помнишь Тасю Кухарук?
-На пару классов старше в школе училась?
-Ага, такая носатенькая блондиночка. Воот! Она -это что-то… она сейчас первоклассной шлюхой стала, со всеми спит, даже за здоровье страшно. Но при отсосе - то ничего не передастся, так ведь? - Кова довольно подмигнул. - Так что это дело ей смело можно доверить, отсос будет высшего разряда!
-Мне-то что… я Маре изменять никогда не буду.
-Ха! Правильно, её злить опасно! Если узнает - останусь я без лучшего друга! - и он опять стал хохотать.
-Да при чем здесь…- начал было оправдываться Лёха, но тут-то как раз и вбежала в палатку Мара, ворча при этом:
-Ах ты сучка! ****ь-копать! Восьмидесятая палатка. Ну тварь крашеная, молись!
-Родная, что случилось?
-****ь одна из восьмидесятой палатки слишком много разговаривает!
-И что же она сказала? Опознала твой маскарад, а, Маручник?
-Ещё раз, ты, Ковунчик, так меня назовешь - выгоню нахер из команды, понял?
-Да чё  ты кипятишься-то?
-Да ничё!  Сучка эта… как раз -таки она меня не узнала, иначе бы язычок попридержала! Я,  значит ,иду спокойно мимо неё и тут слышу: «Да она злая такая, потому что её ни один человек на свете не любит!» И думаю: уж не про меня ли такие лестные вещи говорят? Про меня, про меня…
Её подруга говорит: Так у неё ж парень есть? Один из этих, громил? Тот что поогромней! А та ей: это муж. Да только не любит он её, а спит со страху и из желания поближе к Верху пробиться. Как такую страхолюдину обозлённую любить можно? Красотка нашлась, ****ь-копать!
Кова закашлялся. Лёша с обезоруживающей простотой сообщил:
-Но я тебя правда люблю…
Мара подняла глаза, в миг ставшие очень добрыми и нежными:
-Я знаю, мой мальчик. Я тебя тоже. Но с этой балаболкой надо разобраться.
Она нашла на столе в списках нужную запись:
-Таак. Селезнева Наталья Игоревна. Ну мы с ней поговорим!
Назавтра парни немного нервничали, приближаясь к восьмидесятой палатке. Селезнева с улыбкой протягивала им нужную сумму. Мара затормозила:
-Окей, молодец, партия благодарит тебя за труд. Кстати, красотка, а подбери-ка мне курточку, будь добра? Желательно из натуральной кожи, а  не из дермантина.
Селезнева занервничала: все на рынке боялись Мариного внимания.
-Натуральной кожи нет, её в магазинах продают.
-Как нет? ****ь-копать, ты с ума что ли сошла? А что же ты тогда продаешь советским гражданам, честным коммунистам?
-Кожзам. Я всех предупреждаю, что это заменитель
-Ладно, давай твоё дерьмо поддельное мерить… Давай-ка вот это пальто. Ага, бежевое…
Мара надела пальто, посмотрелась в зеркало и вынесла вердикт:
-Оно меня полнит. Значит, оно плохое и не жалко, - в её руке откуда-то появился нож. -Такую какашку мы продавать не будем, ясно? - и с этими словами она скинула пальто и вспорола его по середине, а потом швырнула под ноги.
-Давай следущее! Вон ту куртку розовую!
-А можно узнать, за что производится порча моего товара? Я вам только все положенные проценты отдала!
-Да, кстати, забыла сказать! Ты с этого дня должна платить втрое больше!
-Как это? Я не наберу!
-Значит, кровью будешь рассчитываться! А сегодня, в счет твоих долгов по выплатам я хочу померить одежду. Я покупатель и ты права не имеешь отказать, тем более что у меня парни за спиной.
Селезнева покорно сняла розовую куртку.
-Ну в этом я вообще на свинью похожа! - через секунды на свет появился слой синтепона из куртки. -Теперь хочу вон тот черный плащ!
-Мара…э… как по отчеству… перестаньте… пожалуйста…
-Плащ гони на бочку!!!!
-За что? Что происходит?? -девушка в отчаянии уставилась на Коваленку. -Как её по отчеству?
-*** знает…
Лёша шепнул:
-Кирилловна.
-Мара Кирилловна! Пожалуйста, объясните, что случилось?
-Придется самой взять…- и Мара рванула на себя плащ. Он висел довольно высоко и две куртки, висящие под ним, упали на землю. Мара прошлась по ним и распорола плащ, даже не меряя.
-Я в милицию пойду! - вдруг твердо и спокойно произнесла Селезнева.
-****уй куда хочешь! Хочешь - в милицию, хочешь - к самому товарищу Горбачеву. Мне всё равно.
Коваленко тихо произнес так, чтобы слышал только Лёха.
-Что странно: молодая девка, симпатичная, а никто не защищает… Во как она их запугала!
А Лёша подумал, что не только Мара выглядит страшной. Их с Ковой мышцы, так уверенно накачанные в школьном спортзале для красоты, сейчас являются тем, что убеждает многих платить дань.
История с Селезневой закончилась неожиданно быстро. На следующий день Мара опять попортила ей уйму товара, но Кова не пошел с ними в павильон, а зачем-то остался у восьмидесятой точки. А на следующий день пришел и попросил:
-Мар, оставь её. Я же редко что у тебя прошу, и вот, оставь её. Она больше ни слова про тебя не скажет.
-Ха! А я-то думала она гордая, благородных кровей и с жуткими рэкетирами спать не станет! И вообще, какая тебе разница? Ты же с ней уже переспал, всё, доволен. Я могу дальше продолжать свою работу над ней.
-Нет, Мар! Она… ты знаешь, она клёвая. Её Наташа зовут. И я с ней ещё хочу покуролесить, так что оставь её. А то она расстроенная будет, а в постели от расстроенной женщины никакого толку! - Коваленко подмигнул тем хитрым прищуром, который умилял учителей в школе и вынуждал их ставить тройки ни за что.
-Ладно…
В этот день на осмотре, проходя мимо палатки с куртками Мара крикнула:
-Живи, шлюха!
А ближе к вечеру сказала Кове, что Наташа может платить обычную, а не утроенную дань.
А потом была новогодняя вечеринка. Её устраивал Верх и пригласил многих, кто трудился на рынке с преступной стороны. И Кова в качестве своей девушки додумался привести туда Наташу. Лёша как её увидел, едва не подавился от неприятного предчувствия и попробовал отвлечь жену. Но та невовремя обернулась и повернулась обратно уже с разъяренным лицом.
-Он совсем тупой? ****ь-копать! Ещё б с уборщицей приперся! Или с той теткой, которую я духи жрать заставила. Придурок!
-Родная, тише! Успокойся… Ну какая тебе разница? Он её трахает, вот и привел. Он же всегда таких, как она приводит, что ты кипятишься?
-Что я кипячусь? Лёш, не тупи! Если я дала ей возможность нормально жить -это не значит, что этой сучкой надо мозолить мне глаза!
Пока Лёша думал, можно ли так говорить: мозолить глаза этой сучкой, Мара уже подлетела к Коваленке и стала что-то шипеть ему.
-С Новым годом, подруга! - заорал ей в ответ Кирилл, обнял её и пошел дальше под руку с Селезнёвой. Лёша не удержался и прыснул от этой сцены. Кстати, как выяснилось потом, Наташа действительно была гордой и благородной, искренне ненавидела всех рэкетиров, любила балет и довольно смело высказывала свои мысли по любому поводу (за что и поплатилась). На рынке она оказалась не потому, что хотела заработать много лёгких денег, а потому что не поступила в институт и решила проработать ровно год, чтобы потом поменьше просить у мамы. Почему же она в первую же ночь уехала спать к Кириллу? Да потому что не родилась ещё такая девушка, которую Кова не смог бы в себя влюбить. Наташа тут же сумела разглядеть в нем благородного разбойника и смельчака и потеряла голову, не пошла даже на очередные вступительные экзамены, чтобы работать поближе к любимому человеку. Но она не знала, что ей и так повезло: Кова провстречался с ней больше полугода и осенью лимит его верности был исчерпан. Селезневой он сказал свою традиционную фразу:
-Слушай, ты прелесть, но я полюбил другую!
И ушел к официантке из кафе на Демидовской улице, а Наташа… писала ему записки, на глазах всего рынка падала на колени и молила вернуться. Мару это жутко злило и однажды она заявила:
-Слышь ты! Не оставишь его в покое -я вспомню свои обиды!
Уже на следующий день вместо Наташи вышла торговать хозяйка палатки, она сообщила, что девушка уволилась, и больше Лёша о ней не слышал.
А со Степаненко - той тёткой, что Лешиной маме глаза на жизнь открыла, Мара очень долго ругалась. Степаненко- её звали Тамарой Петровной - продавала посуду на рынке, причем была не продавцом, а хозяйкой точки.
Про неё Мара сказала:
-Она всю свою пенсию в эти тарелки вбухивает, сама ездит за ними на Вековку, так что её бить не надо -она за посуду сломается.
Тамара Петровна оказалась ооочень скандальной. Она угрожала и милицией (которая вся была подмазана Верхом), и партией (которая уже практически развалилась),и божьей карой( ну а эти угрозы вообще не воспринимались). В первый раз Мара просто рукой смахнула всю посуду с её витрины. Во второй - попросила Лёшу попрыгать на коробках с сервизами. В третий устроила игру в футбол этими коробками. Степаненко держалась. А однажды они шли с Лёшей из кино, довольно поздним вечером, когда неожиданно столкнулись нос к носу на автобусной остановке. Степаненко мучительницу сразу узнала и поспешила уйти. За руку женщина вела маленькую девочку. Мара догнала их.
-Здрассте, Тамара Петровна! Как дела? Как чашечки, склеили?
-Отстань, гадюка! Что тебе надо?
-Как что? Познакомиться с семьей торгового персонала.
-Проваливай, дрянь!
Мара склонилась над испуганной девочкой.
-Тебя как зовут, малышка? -она пыталась говорить ласково, но получалось устрашающе.
-Аэиа…- еле слышно ответила девочка.
-Как? Громче говори!  -наверное, от командных ноток в голосе Мара уже никогда не избавится.
-Ма-и-на,- четко по слогам произнес ребенок.
-Ба!!!!! Марина! Да мы почти тезки! - Мара разогнулась. - Хорошая у вас внучка, Тамар Петровна. Я бы на вашем месте её поберегла! – и, эффектно развернувшись, Мара пошла прочь.
-Гиена! - заорала бабка. - Гиена бездетная!
Как и ожидалась, вскоре проблемы с её процентами были исчерпаны - деньги поступали исправно.


Глава 7.
Но самым страшным Лёшиным воспоминанием было даже не это. Самая страшная их тайна, тайна всей команды ТриК была создана искусственно, их привлекли к этому делу специально, по решению Верха, чтобы привязать. Чтобы они не рыпались, не требовали слишком многого и не вздумали пойти в милицию, если совесть вдруг заест. В тот день -это был понедельник, рынок не работал, но ребят по телефону вызвали на работу. У палатки их ждал Сергань - один из близких помощников Верха.
-Мара, парни, тут такое дело… надо вобщем одного кента воспитать. Эрика. А наши парни все на деле важном, а тут этот Эрик. Его срочно надо обработать. А вы боевые, справитесь.
-А что делать надо? - спросила мара.
-Пойдемте в машину, объясню.
В белом джипе таком-то Сергань стал объяснять:
-Ну Эрика вы знаете. Он нам главный конкурент, держит все черные, в смысле хачовские палатке на рынке. Русских курируем мы, нерусских - он. Мы ему тыщу раз предлагали честное сотрудничество.
Кова хмыкнул, видимо представляя себе эту честность.
-Но он упернтый дед.  Старый баран. А главные его помощники - его племянники, Гамид и Абдул. Абдул - он такой же баран, как и дядя. Тупой. А Гамид - он видит перспективы. Понимает, что перспектива есть только если работать с Верхом. Но у них там такая заморочка, что против воли старшего идти нельзя. Ну и вот… сегодня нам надо поговорить с Эриком и убедить его в нашей правоте.
Мара заговорила очень медленно:
-Как я понимаю, убедить его пытались умные люди не раз…и сейчас вряд ли что-то изменится… то есть надо его не убедить, а….  устранить?
-Да! Молодец, девка!
-Но мы… мы вроде не по такой работе…
-Да тут много ума не надо, поверь! А мои ребята все заняты. Да  и вы ничем не хуже, справитесь. Поможете Верху - он не забудет.
Они молчали пару минут. Лёша знал, что от него решения никто не ждет и догадывался, что выберет мара, поэтому он просто сидел и сосредоточенно пытался ни о чем не думать. Совсем ни о чем - а то мысли все получались какие-то паршивые. Мара сказала:
-Конечно, мы поможем Верху!
-А это… мож как-нибуть… убедить его всё-таки? Я чё-то не особо… это… на мокрое хочу идти, - наверно Коваленко так впервые в жизни испугался, раз заговорил совсем как косноязычный Лёша.
-Какое мокрое? Ты о чём, парень? Мы с ним говорить едем!
Мара пнула Кирилла. Сергань улыбался. Лёша было так страшно и противно, что жить вообще не хотелось. Сергань стал объяснять, что они должны сделать:
-Смотри, ты, бугай, как тебя? Лёха? Окей, ты, Лёха через полчаса засядешь в палатке охранника у входа в рынок. Ты, как тебя? Кова, будешь вести машину. Мара… у тебя права есть? Нету? Плохо… придется тебе не отдельно ехать, а с нами. Ты будешь тихо на заднем сиденье сидеть, справа. Это важно, сиди справа. Вот…я на пассажирском кресле. Мы в определённое время, то есть, если быть точным, через сорок три минуты должны подъехать к будке охранника, где засядет Лёха. Ты кстати должен так сидеть, чтобы тебя ни грамма видно не было. Пустая будка должна быть, будто нет тебя. Но дверь держи открытой, чтоб она в секунду раскрывалась, и ты мог выпрыгнуть, как джинн из бутылки, хахаха! Так вот…мы подъезжаем, и вскоре подъедет белый мерин Эрика -он точен как скотина, подъедет секунда в секунду, ровно в тринадцать ноль-ноль. Надо смотреть внимательно. Когда будут подъезжать, Гамид - он будет на водительском кресле сидеть обернется и что-то спросит у Абдула. Тот отвлечется и выйдет из машины не сразу. А Эрик выйдет. С переднего пассажирского кресла. И тут ты, Леха, выбежишь, схватишь его и затолкнешь в нашу тачку, на заднее, посередине. С одной стороны деда пусть Мара прижмет, ты же сильная вроде?
-Нормальная.
-Вот, а с другой стороны сам его прижми. А ты, Кова, должен так быстро тронуться и уехать, чтобы Абдул всё-таки не успел выскочить и начать пальбу. Усекли кто что делает?
-А ехать-то куда?
-Лететь будем в сторону Печатной улицы, а дальше я скажу.
Всё прошло успешно и по плану. Лёша притаился в будке охранника, подлый Гамид обернулся и даже придержал рукой брата, что-то ему взбудараженно говоря, а Эрик вышел из машины. Сергань тоже начал медленно открывать свою дверь и высовывать ногу, когда Лёша вылетел из приоткрытой будки и толкнул Эрика. Боковым зрением он выдел как ошалелый Абдул дергает дверцу, но он даже выйти из тачки не успел. Мара потянула на себя жертву, Эрик оказался в машине в течении секунды, Кирюха виртуозно газанул, Сергань трусливо засунул ногу обратно в машину.
-Гони! - орал он, хотя у Крайнова было смутное подозрение что можно и не торопиться: скорее всего гамид уже успокоил абдула путем пускания ему в мозг девяти граммов металла. Эрик не произносил ни слова - он сидел крайне потерянный и изредка шевелил губами.
-Что, предал тебя родственничек? А, Эрикуша?- перегнувшись через спинку кресла издевался Сергань. - А ты мне говорил, что со мной никто из твоих братьев работать не будет. Как видишь, как видишь. Вот твоего старшего племянника заинтересовала работа с Верхом.
Эрик не ответил, продолжал молча смотреть в крышу машины.
-Теперь вправо! На этой развилке направо! - указывал Сергань. И в итоге они оказались в лесу. Самое место для мирных деловых переговоров.
-Ну что, Эрик, поговорим, а? Ты проиграл, ты же видишь. Гамид дал согласие работать с нами. Он помог убрать тебя. Он справится с Абдулом. Да, ему никто из ваших руки не подаст. Да на *** ему ваши руки, когда ему Верх свою протянул? Ты, Эрик, всё понимаешь. Не осталось тебе места на земле, не осталось… Гамид его занял, надеюсь достойно. А не достойно - и Гамида заменим, ты не волнуйся! Хочешь что-нибудь передать ему? Честное пионерское, я передам!
Эрик ответил что-то на своем языке.
-Ну извини друг, так я не смогу передать. Эд чхарвайла-это мне непонятно, да и он вряд ли поймет - Сергань заржал.
-Поймет! Он и так знает, что я могу ему передавать! - произнес Эрик неожиданно.
-А чё тут не знать? Это даже нам, грязным неверным псам понятно - проклятие на весь род и что-нибудь про аллаха и душу. Ничего нового вы придумать не можете. Так, ладно, ребята…. Дело пора делать, что стоять-то? Идите парни за дровами, только быстро.
 Лёха открыл дверь, а Кирилл словно прилип к рулю.
-Как за дровами? Нет, я не хочу, Сергань, мы так не договаривались!
-Быстро, я сказал, за дровами! Кастрирую на ***!
Крайнов понял, что как всегда чего-то не догоняет.
-А зачем дрова-то?
-Тело жечь, придурок! Крайнов, ну как ты такой придурок -то живешь?
-Пфрр… на себя посмотри. Человека мочить приехали, а он за неблагородные похороны волнуется. Убить, значит, ты готов, а тело сжечь - это страшно!
-А убивать я тоже не буду. Я не смогу никогда в жизни! Есть у нас человек, который с этой задачей справится.
Лёха сначала решил, что речь о Сергане. А потом его осенило.
-Стой! Ты о Маре что ли?
-Не, ну а о ком? Сергань ясное дело нас затем и привел, чтоб не мараться, а из нас троих Мара главная и самая…. нечеловечная…
-Нет, она не сможет.
-Ещё как сможет! А даже если не сможет -то я не буду этого делать ,хочешь ты ей помогай, не хочешь - Серганя умоляй. Но я стрелять не буду!  Кто нас в это дерьмо втравил? И конкретно сегодня и в целом во всё это дерьмо? Вот кто втянул, тот пусть и жмет на курок.
 Но жать не пришлось никому. Сергань фыркнул:
-Это что, ради одного мудака пушку светить? Ну уж нет уж, и так всё чики-пуки будет!
-Как? - тихо спросил Кова.
-Ну а чего нам париться? Дровишки есть, бензинчик есть, специально канистру в багажник положил. Будут у нас сегодня шашлычки. Давайте, парни, не ссыте! Вытаскивайте его из машины и связывайте!
Он достал из багажника веревку и кинул друзьям. Они боялись смотреть друг на друга, каждый представлял себе то, что должно сейчас произойти. Крики Эрика и запах. Запах горелой человечины.
-Давайте ставьте его на колени, поближе к костерку! - учил их Сергань. - Во! Ну что, Эрик как-там-тебя-тович? Вот ты и прожил свою жизнь. Не ссы, я для тебя специально новый крикет купил! -и с этими словами Сергань вытащил дешёвую фиолетовую зажигалку. - Поливайте!
Лёша и Кова замерли, приросли. Смотрели в землю, боясь сразу всего -и вида связанного перед костром Эрика, и злого Серганя, и -главное- неожиданно притихшей, видимо тоже до обморока испуганной Мары.
-Вы чё, ссыте что ли, мудланы? Поливайте, я сказал!
За канистрой пошла она. Самая сильная и безжалостная, отвинтила крышку и полила Эрика с головы до согнутых в коленях ног. шепнула:
-Сергань!
Он протянул ей крикет. Восхитился:
-Во девка! Ну сука!
Она шепнула:
-Господи прости!
И не дрожащей рукой поднесла зажигалку к его волосам.
Едва машина Серганя свернула за угол, перед этим высадив молчавших ТриК в центре города, раздался крик:
-****ь, Мара, во что ты нас впутала? Вот бляяяядь!
-Успокойся, придурок! Не ори!
-Боишься? Да, Марочка, мы теперь всю жизнь будем прятаться и бояться, потому что у нас кровь на руках! Человек! Из-за тебя кстати! Во что мы влипли…
-Кровь? Кровь у тебя на руках, говоришь? Где твоя кровь? Где? ****ь-копать! Вы два сосунка и на всю жизнь останетесь маленькими мальчиками, вы ничего сделать не можете, вы и этого не смогли. Да моих руках кровь, а твоих только сопли!
-Да потому я этого и не хочу делать и не сделал бы никогда! Я не подписывался на мочилово!
-А деньги получать ты подписывался? Понравилось баб по кафехам водить? Неужели ты настолько придурок, чтобы не понимать -если б мы отказались, то всё! Ничего бы больше не было, а в худшем случае мы бы с Эриком сейчас отдыхали!
-Я всё понимаю! Но кто нас в это втянул? А? Чья это была идея, работать на Таганских рядах? А? Зри в корень, Мара!
-Да ты что! Вспомнили и обвинили. Замечательно! Тогда не приходи больше на рынок. Иди на завод паши, или в школе учись, что же ты бабки-то заколачиваешь, а запачкаться боишься?
-Запачкаться? Человека замочить – это запачкаться? Слегка, да? Чуть-чуть совсем сегодня ты испачкалась, а завтра душик примешь и всё тип-топ станет, да?
-Отъебись от меня, слышишь? Лёша, ну что ты всегда молчишь? Заткни его!
Лёха словно не слыша ничего смотрел в стороны на огни нового большого магазина.
-А, ты тоже переживаешь! Тоже обвиняешь меня и хочешь поплакать? Или поорать? Вы мудачные малолетние сопляки, которые ни за что не хотят отвечать в этой жизни! Вы катитесь куда жизнь покажет! Вы ничего не можете!
Мара плакала, первый раз за всё их многолетнее знакомство.
-НЕ вы, а я, я, девушка, сегодня убила человека. Я видела его впервые, и поводов ненавидеть его не было. Больше поводов  мне убить Кову, чем этого Эрика. Но я убила. Потому что так надо. Потому что завтра нас похвалят, потому что скоро нам дадут новые задания, и мы поднимемся в гору. И вы придете завтра, и всё будете делать как обычно. И получать больше денег вам тоже хочется, и вы не откажетесь. На всех деньгах, которые мы будем получать с этого будет дня кровь Эрика -потому что только переступив через него, нам дадут их заработать. И вы с удовольствием будете брать эти бабки, будете их тратить, но сделать для этого главный шаг вы не смогли. Я его сделала. И вы мне должны, ясно? И не смей орать на меня, Кова. И ты, Леша, не смей осуждать меня. Вы не хорошие, вы просто трУсы. Смотать его вы смогли, а поджечь- нет, но разница не велика. Она не в том кто плох ,а кто хорош, кто честный а кто подлец. Она в том, кто сильный, а кто слабый, кто смелый, а кто баба. ****уй отсюда Кова, и ты Лёша тоже вали. Мне нужно побыть одной и принять душик. Почиститься! Завтра как обычно.
Она ушла.
-Зверь! - пробормотал Кова. – Лёх, ну чё ты правда, как сдох, скажи что-нибудь!
-Пошли бухать
-Да. Пошли.
И всё было, как сказала Мара. Они действительно пришли на следующий день на рынок и продолжили работать, выбивать деньги, хотя иногда и содрогались, вспоминая её слова: «На всех деньгах, которые мы будем получать с этого будет дня кровь Эрика». Вскоре им дали повышение.


Глава 8.
Среди их подчиненных главным был Пашаня, пришедший изниоткуда, как сказал Кова «из мариного бурного прошлого». Лёше дико не нравилось то, что с ними работает человек из той мариной гоп-компании, но он молчал, потому что именно с приходом Пашани им стало легко жить. До этого ребята не справлялись, никак не могли устрашить народ после ухода Мары, всё время приходилось самим ходить и разбирать конфликты. Иногда они страдали материально: когда кто-нибудь жег или ломал палатку назло рэкетирам. С появлением хмурого огромного Пашани люди опять стали уважать и бояться.
-Чуют, что эти двое из одного теста! – смеялся Кирилл, но Лёха нервничал от таких шуток.
После повышения Кова перестал ругаться с Марой каждые полчаса, наоборот, стал проводить с ней на порядок больше времени, чем она проводила с Лёхой. Кирилл с Марой взахлеб спорили и придумывали варианты повышения прибыли и расширения своих зон влияния. Придумывали, как привлечь людей на рынок, что ещё построить и как провести на рынок нелегальных торговцев наркотой и оружием- главным нынешним товаром. Когда одного из барыг приняла милиция, они сидели вдвоем всю ночь, придумывали, что сказать ментам и где взять деньги на взятку, чтобы рынок не стали шерстить. Лёша, который ничего не мог придумать и никак им помочь, сидел на диванчике и хмуро пролистывал один и тот же журнал Огонек. Мара сказала:
-Лёшик, милый, иди домой и ложись, не жди меня.
Он чуть не заплакал. Его прогоняли, в открытую говорили: иди, не мешай.
-Я подожду! – сообщил он и опять стал листать Огонек. Он разглядывал его до утра, но если б его попросили назвать хотя бы одну статью, он бы не смог этого сделать. Уже в часов в восемь Мара со вздохом села к Лёше на диван и сказала:
-Устали как псы! Ты тоже устал ждать, милый! – вздохнула и задремала у него на плече.
Лёша увидел в этой фразе оскорбление: мол, мы работали а ты сидел, и поэтому, когда мара с Кириллом, оставив его на рынке, днем ушли решать вопрос в милиции, Лёша наколотил дани вдвое больше обычного. Старуха Степаненко заявила тогда:
-И этот очертел! Муж и жена - одна сучья сатана!
К Верху тоже стали вызвать их вдвоем, и они возвращались оттуда либо злые из-за полученной взбучки (тогда Лёха расстраивался, что не разделил с ними гнев начальства) или довольные похвалой ( тогда Лёха бесился от их общего смеха). Он вздрагивал, когда Мара за что-нибудь хвалила Кову, и с трудом подавлял желание избить друга, когда тот одобрял Мару. В некоторые секунды он ненавидел Кирилла сильнее, чем Пашаню. Однако Коваленко демонстрировал удивительную ненаблюдательность. Сочувствуя другу в ревности к Пашане, он даже и не представлял, какие сам вызывает бури.
В тот день Лёха как раз был весь на нервах от голоса, которым Мара сказала:
-Пять минут Лёш подожди, и пойдем отдыхать. Я решу какие-то Пашанины проблемы и пойдем.
Чтобы его отвлечь Кова предложил поиграть в козла, позвав для компании пашкиных парней, ожидавших снаружи павильона. Эта игра была для Лёши слишком сложной, ему было трудновато даже запомнить правила, что уж говорить о хитростях, которыми в совершенстве владел Кова. Крайнов поморщился:
-Если только в буру. И так без всякого козла башка пухнет.
-Так от пустоты пухнет! – заржал Кова и пошел звать ребят. Но сегодня даже хитроумному Коваленке не удавалось вытащить друзей из жуткого проигрыша, в который загонял их Лёха. Начал он с неправильной раздачи, на изо всех сил подмигивающего условными глазами напарника не смотрел и поэтому то подкладывал туз в чужую взятку, то кидал нулёвые шестерки в свою.
-Баран! – комментировал Кова при счете 8:2. От позора спасла Мара.
-Кова, Лёша, пойдемте на рынок сходим, а то по-моему нас дурят как бобиков.
-Кто это смеет? – весело спросил Кова, с радостью смешивая карты.
-Да тварь какая-то, Сидорова. Вот уж точно, коза Сидорова. С такой фамилией ещё и лезет куда-то!
-Да что она делает-то?
-Вешает лапшу на уши, что в день на копейки товара продает. А сама спортивными костюмами торгует, тоже мне, нашла дурачков. Прям в день она пол-костюма продает и всё.
Номер точки был тринадцать. В палатке сидела женщина лет сорока и молодой пацан. Они работали на рынке недавно – Лёша их не видел, когда сам ходил в народ. Едва подошли, Кова аж отшатнулся.
-Я не могу! -прошептал он в ухо Крайнову.
-Почему?
-Это ж Настьки Сидоровой мама! И брательник младший, даже помню что Серега. Ну помнишь Настьку сидорову, на год старше училась?
-Помню. Только не помню, когда ты с ней крутил.
-Да вот крутил. Довольно долго, недели три, даже маму пару раз видел и с братом знаком. Не могу я их трясти.
-А я мог из маминой подруги деньги вышибать?
-Ты с ней лично не знаком! А с этой теткой я чаи гонял, а пацана бить пенальти учил!
-Ну иди Маре это рассказывай!
-Ага! Щас прям. Я и так знаю, что она скажет: «****ь-копать, то у тебя баба за лотком, то мать бабы. Мне твои шалавы в печени засели и срать я на них хотела. Ты одну уже отмазал, вот и отвали».
-Похоже! – скупо сказал Леша. Они, как дураки уже три минуты стояли, замерев в двадцати метрах от палатки, где Мара уже начала словесный разнос.
-Эй, вы где там? - обернулась она. И продавщица подняла свой взгляд туда, куда смотрела мара, и наткнулась на Кову.
-Бляяя- прошептал он.
-Кирилл! - завопила Сидорова. – Кирилл! Скажи ей! Ты из этих, да?- Она уже бросила прилавок и подбежала к ним. –Ты же меня помнишь? Катерина Олеговна, мама Насти. Помнишь как мы у нас ели чай с тортом? А Настя беременная сейчас, мне нужно деньги домой приносить! Кирилл, помнишь Настю? Кирюша, помоги нам! Она бухнулась на колени. -Пожалуйста, дорогой! Ради Настеньки! Пожалуйста! Её ребеночка кормить надо, да и сын у меня молодой ещё, Сережа, ты же помнишь его?  Ты ему ещё рассказывал что-то про футбол, помнишь, Кирюшенька! Помоги, помоги, родной! - Она стала обнимать ноги Ковы.
Мара сначала растерялась, потом, быстро сориентировавшись в ситуации, подошла и фыркнула:
-Дура ты тетка. Молчала бы уж про вы****ка, он бы может и пожалел. А раз дочь шалава, то и не жалко. Вставай давай и говори, где деньги спрятала! Все давай, раз так долго артачишься и не платишь.
-Нету у меня! – Сидорова бросила ноги Кирилла, поднялась, и уставив руки в бока смотрела на Мару. – НЕ-ТУ, слышишь? Только одни спортивные штаны продала за день, нет денег!
-Не ****и мне! Как там дочку, говоришь, зовут? Настенька? Гони бабки или завтра Настенька после пары ударов перестанет быть беременной и тебе уже не придется тырить мои деньги на её ребеночка!
-Нет у меня денег! Кирилл! Что ты молчишь? Ты же бывал у нас в гостях, одно старье, двушка сраная на всю семью! Нет денег, нет, а то бы отдала, не рисковала бы здоровьем дочери!
-Да врешь ты всё! - мара рассмеялась.
-Да вот обыщи меня! Догола раздень, ни копейки не спрятано.
-Ну догола мы, конечно, можем тебя раздеть, но только радости, я думаю, нам это мало доставит, удовольствие ниже среднего твои обвислые жиры разглядывать. Просто я объясню тебе, от чего ты такая борзая орешь: обыскивайте. Нашла дураков. Хочешь, я объясню, где все твои деньги? У пацана. Не зря он здесь трется, вместо того чтоб уроки делать. Ты, как только бабки получаешь, тут же их сынку отдаешь, и он тикает домой и прячет там. Вернулся и ждет очередного поступления. А ты пока орешь тут: раздевайте, обыскивайте! Смотри, как я придумала: завтра здесь садится мой человек и смотрит за тобой. Во-первых, он считает, сколько вещей ты продашь, и я уверена, что этих вещей будет больше, чем одни штаны. Во-вторых, твой сын перед тем как отлучиться хоть куда-то досматривается, чтобы он не мог вынести денег, да и ты, даже перед тем как пописать отойдешь - потрошишь карманы. Перед уходом мы вас обыскиваем. Не дай бог, найдем, что что-то утаили: забью сначала сына, потом дочь найду. Если всё честно отдаете и я вижу, что там денег больше, чем ты нам за неделю отдавала, то я тебя не бью. Просто ты три недели отдаешь мне не проценты, а всю, слышишь, всю прибыль. За три недели хоть чуть-чуть с долгами рассчитаешься и начинаешь нормальную жизнь. Усекла, тетка?
-А если денег окажется столько же, сколько и сегодня?
-Не смеши меня, ты и сама в это не веришь! Не окажется их там столько же, сколько и сегодня, я уверена. Пошли ребята!
Вслед Cидорова крикнула:
-Ты, Кирилл, плохой человек! Дерьмо ты, а не мужик!
Кова нахмурился.
-Правда, Мар, неловко, я её дочку трахал а тут бить буду… может это… на тормозах?
-****ь-копать, если я начну спускать на тормозах всех баб, которых ты трахал, то мне вообще проще будет рынок распустить и заниматься благотворительностью. Ты одну соску уже отмазал, вот и радуйся. Лимит скидок для ****ей закончен, тем более, что это её мамаша стоит, а не она сама.
-Ну и *** с тобой!
-Видишь, и самому не охота ради неё бодаться!
На следующий день Сидорова стояла на точке одна, без сына. Её контролировал Карп из Пашаниной банды. Вечером ТриК пришли пересчитывать выручку. Увидев стопу денег, Мара возмутилась:
-****ь-копать! Вот сука старая! Да столько бабок три точки зарабатывают, как ты одна. И ты ещё, сука, платить не хочешь!
-Сегодня какой-то особый торговый день….
-С чего бы это? Четверг вроде только. Что у тебя по воскресеньям творится мне и представить страшно. Ты что ж, сука такая, платить не хочешь?
-У меня будет внук, надо зарабатывать.
-Не надо уже тебе зарабатывать, поняла? Считай, не сегодня –завтра, но девка твоя разрешится от этой проблемы. Усекла, тварь?! А ты месяц мне отдавать 100 процентов денег будешь, курва!
Никто не знает, что произошло тогда в душе Сидоровой. Но на утро, когда Кова, уже пришедший в павильончик, махал рукой подходившей семье Мары и Лёши, на них из-за ворот рынка вылетел Серёжа Сидоров с пистолетом в руке. Следствие установит, что пистолет был куплен на этом же рынке у знакомого торговца Сидоровой. Сережа целился в Мару, но струсил и не сразу нажал курок. Лёха успел прыгнуть к нему и согнуть его руку, мальчик выстрелил себе в живот. Через четыре часа он умер в больнице. Через 40 минут после происшествия Крайнова арестовали, ещё через несколько часов арестовали Сидорову. Крайнов не пожелал уйти с места преступления, сидел в павильоне и ждал ареста. Кова остался на улице вызывать скорую, а муж и жена сидели вдвоем. Мара опять плакала, уже во второй раз.
-Лёша, я найду таких адвокатов! Ты ведь правда ни в чем не виноват, он сам… Лёша, как же я тебя люблю! Сколько ты там будешь, пока до суда… Лёша, как мне жить без тебя эти дни? Знай, милый, я тебе клянусь, тебе нечего волноваться, ко мне ни один мужик не притронется! Лёшенька, ты же мне сейчас жизнь спас…. Как же я люблю тебя, мой глупенький маленький мальчик! помнишь, как мы целовались на лавочке, после кино? Милый мой, любимый, единственный…
-Я тоже люблю тебя, родная…
И Лёша тоже плакал. Он слушал её, думал, что не сможет жить без неё, и пытался угадать, кто же её утешит: Кова или Пашаня. Легок на помине заглянул Кирилл:
-Менты приехали, ща тебя увезут, Лёх. Мар, дай минутку поговорить?
Мара вцепилась в Лёшу, зарыдала просто по- бабски, потом всё-таки поднялась и вышла.
Кова подошел, Лёша встал, и лучшие друзья с восьми лет обнялись.
-Я знаю, о чем ты психуешь сейчас. Ты боишься за неё, что она с кем-то… что-то… без тебя короче закрутит. Ты мне верь, верь и положись на меня. Я прослежу, её никто не тронет пальцем, ни чтобы обидеть, ни чтобы пожалеть. И ещё, на всякий случай, предупреждаю: у меня с ней ничего никогда не было, нет, и не будет! Она мне друг, сестра, кто угодно, но вот только как телку я её не могу представить, твоя она… Знай, всё хорошо будет. И адвокатов мы наймем, скоро вернешься.
Лёха обнял его ещё крепче. Тут зашел мент:
-Кто тот человек, кто дернул за руку нападающего?
И Лёша, успокоенный другом, и поэтому даже с каким-то немного поднявшимся настроением сказал:
-Я!
Мара кинулась ему на шею.

Потом была камера предварительного заключения. Свиданий не давали, но за большую взятку Мара пару раз приходила и едва ли не ежедневно приносила передачи. Она же прислала адвоката, и через него стали приходить её нежные письма и короткие записки Ковы. Но Лёша уже не нервничал, даже радовался случившемуся: в конце концов, он спас свою любимую от смерти, это хорошо. За это надо чуть-чуть посидеть в тюрьме, это плохо, но не страшно. Сидорова полностью отказалась от своей вины, не признавалась что сама купила пистолет, но и то, что его купил сын говорить тоже не хотела и всеми силами пыталась выставить уже покойного мальчики безгрешным ребенком, но, учитывая десятки свидетельских показаний о том, что именно мальчик вылетел с пистолетом, это  ей не удавалось.
Суд был через два месяца, и Крайнову дали полтора года. Отбыть он их должен был в исправительно-трудовой колонии  общего режима, целыми днями выпиливая столы. И у Лёхи вдруг появилась уйма времени для размышлений и воспоминаний. После работы и ужина он сразу заваливался делать вид, будто спит. Его соседи шумели по пол-ночи, пытались и его привлечь к веселью, но парой силовых приемов он добился спокойствия и неприкосновенности в ночные часы. Он лежал и вспоминал, и в эти минуты сам не видел, что улыбается как ребёнок, счастливый ребёнок, которого неожиданно угощают конфеткой. Чаще всего он начинал с воспоминаний о школе, о судьбоносном седьмом классе… О Коваленке... Потом о Маре… Вся его жизнь заключалась в двух этих людях.
 
Эпилог.
Момент, когда за ним захлопнулись ворота тюрьмы, он запомнит на всю жизнь. Опять-таки плачущая, но уже от счастья Мара, повисшая на нем, подлетевший и обнимающий как-то сбоку Кова. Потом Лёха с Марой долго целовались и он кружил её на себе. Шампанское на троих. Запах любимой женщины рядом, её карие глаза, её грубые -нежные руки, уже при Кове незаметно гладившие по ширинке и шутки друга -ради этого не жалко было полутора лет в тюрьме.
Вернуться к жизни оказалось труднее, чем он ожидал. Мара и Кова руководили уже всеми Таганскими рядами и думали, как бы подняться ещё выше. Лёша ничего не понимал в их финансовых расчетах и прогнозах, какая группировка выиграет в битве за какой район, не мог посоветовать с кем надо дружить, а кого надо мочить. Он не знал людей, оторвался от реалий жизни, да и в целом не особо хотел опять вмешиваться в криминал. Он мучался несколько месяцев, пока на Мару не совершили нападение. В её машину стреляли, она успела пригнуться, но водитель погиб. Лёша от этой новости впервые почувствовал, где именно в организме находится сердце, и решил, что больше он никогда не отпустит Мару одну. Так он стал водителем и телохранителем любимой жены. Она возглавляла преступную группировку, всё ещё подчиняющуюся Верху, а Кова был её заместителем. Когда про них говорили люди, то говорили: Ребята Мары. Той самой. И никто никогда не узнает, да и незачем этого знать, но чтобы добиться таких высот, за эти полтора года Мара три месяца спала с Верхом и ещё несколько раз с его влиятельным другом. Она не сочла это изменой, потому что ни разу не получила удовольствия и делала это только ради дела и общих семейных денег, но догадывалась, что подобные благие цели не оправдают её перед Лёшей. Этот секрет успешной карьеры уйдет с ней в могилу.
За время отсидки мужа она скопила много денег, и они с Крайновым выбрали себе роскошную четырехкомнатную квартиру, чтобы исполнить Марину детскую мечту, и начали мечтать о собственном коттедже. Кова тоже купил квартирку и по-прежнему в неё ни разу не приходила дольше трех месяцев одна и та же женщина, кроме Мары и его мамы.
Каждый делал то, о чем мечтал. Мара зарабатывала большие деньги, Кова руководил людьми, Леша был рядом со своей женщиной. Наступила гармония.