По неопытности. Используя покупное, 3. В цеху заво

 Свою преддипломную практику я проходил когда-то давным-давно в огромном механическом цеху машиностроительного  завода,  изготовлявшего на весь СССР горы несложной продукции, – всего лишь простейшие запчасти к сельхозмашинам. Завод был по тем временам довольно современным. Он с имперским размахом обеспечивался  высокопроизводительными специальными станками, специальными приспособлениями, специальными инструментами. Но только все – от рабочих до дирекции – старались делать так, чтобы столь высокопроизводительная техника по самым разным любым нелепым причинам не работала. Это делалось  для того, чтобы планы производства и нормы выработки постоянно повышались бы сверху как можно менее свирепо. Там и тогда я постепенно начал понимать, что для выживания каждого и всех вместе – от чернорабочих до министров - в советском строе основой основ неизбежного стиля работы являлся всеобщий САБОТАЖ. Слово это никогда никем не произносилось и не писалось, хотя именно оно означало основную суть советского образа жизни. Потому  оно-то и было самым опасным из всех слов. Расстреливали  при Сталине и ранее, чаще всего, по обвинению в  саботаже. Позже за это карали иначе, но упоминать слово саботаж боялись уже и в самих карательных  органах. Короче говоря,  поведение каждого советского человека, фактически подпадало под ужасающее, никем не произносимое слово САБОТАЖ.
Сначала, не понимая этого, я был счастлив, что мне выпала удача – проходить преддипломную практику в таком большом интересном мне цеху такого огромного завода. Потом я же не мог дождаться её окончания, моего избавления от того морального состояния. Психика моя почти не выдерживала не укладывающейся в моём мозгу казавшейся мне бессмыслицы всего происходящего в той среде.
На каждом рабочем месте глазами инженера-технолога я видел поразительные резервы производительности. Своими же руками я делал простенькие приспособления, которые сразу же начинали работать и радовать станочника, если он по молодости был ещё достаточно наивен. На  утро я видел своё приспособление в куче мусора. Если я снова ставил его на станок - к удовольствия рабочего, который быстрее и легче выполнял при мне свою норму, - то в следующий раз после ночной смены я найти это приспособление нигде не мог. Мастер уносил его куда-то, где мне уже было не найти это своё творение. Начальство скрипело зубами, не решаясь открыто сказать о причине своего недовольства. Позже мне таки намекнули, но лишь через одну из наших дипломниц-практиканток.
Могу вспомнить много эпизодов. Сейчас расскажу один из них.
Обтачивая заготовки, токари там всё ещё дедовскими приёмами закрепляли их на станке, - неудобно и медленно,  - например, хомутиками.
Почему же не так, как нужно, - просто и быстро - зажимным приспособлением с зубьями, упирающимися в торец заготовки. На заводе имелись приспособления для зажима заготовок с торцов. Приспособления эти были почему-то громоздкими, возможно, негодными для практического применения. Возможно, поэтому ими почему-то никто не пользовался.

Вот что сделал я. Взял токарный центр. Вынул из него упорный подшипник. Радиальный подшипник установил глубже, расточив для него посадочное место там, где был упорный подшипник. Нашёл в мусоре какую-то подходящую мне пружину, чтобы она выталкивала вставку этого центра сантиметра на два вперёд. На заднем конце этой вставки я нарезал плашкой резьбу, на которую навинтил гайку, не позволяющую вставке выдвинуться вперёд слишком далеко, да и выйти всей шейкой из-под  подшипника. Резцом я чуть подправил эту имеющуюся вставку – удлинил ступеньки на ней и под передний подшипник, и под задний, малый подшипник, чтобы подпружиненная вставка имела возможность хода на пару сантиметров вдоль оси.
Сняв деталь со специально заказанного, где-то изготовленного, очень дорогого какого-то комбинированного (многолезвийного) режущего инструмента, я не совершил преступления. Горы всякого такого инструмента, совершенно новенького, уже никому не нужного, сбрасывалось навалом в большом каком-то помещении. Это всё заказывалось задолго до начала изготовления очередной огромной партии каких-то запчастей к сельхозмашинам. К тому времени, когда заказ на режущие инструменты для этой партии деталей выполнялся, эти инструменты становились уже ненужными. Всю партию деталей успевали к тому моменту изготовить примитивным образом, - без этого  весьма высокопроизводительного инструмента. То же самое со спецоснасткой станков и спецстанками. Всё поступало позже, чем нужно, – к удовлетворению заводского и цехового начальства. Ведь это было спасительной для них оправдательной причиной не справиться вовремя с очередным планом работ.

А  теперь самая интересная подробность!
 Я вывинтил из того токарного центра его шайбу-фланец, и ввинтил на его место  найденную деталь,  почти такую же по форме и размерам, но со впаянными в торец режущими зубьями из твёрдого сплава. Мне повезло. Эту деталь я вывинтил из какого-то новенького, специально заказанного комбинированного инструмента, предназначенного, как и множество других, для изготовления очередной огромной партии какой-то детали. Все размеры найденной детали, кроме резьбы, подходили для того, чтобы заменить ею фланец от стандартного моего токарного центра. Я даже наружную резьбу в найденной шайбе оставил ту, что есть. Попросил токаря под эту резьбу сделать резьбу в корпусе токарного центра, сняв там имевшуюся резьбу под его родной фланец.  Вот и всех делов!
Я эту игрушку отдал рабочему, который всегда ежедневно обтачивал заготовки только одного и того же размера – длиной четверть метра, диаметром шестьдесят миллиметров. С того момента он работал только вот этой, изготовленной мною железякой. Никто не решился ему это запретить. И он её хранил так надёжно, что никто не смог её у него забрать, - для того, чтобы выкинуть.
Этот длинный рассказ мне не лень было изложить потому, что сюжет этот технически достаточно ценный. Да и поучительный.
В отличие от приспособлений торцевого зажима, например, фирмы ROHM, в той моей железяке зубья впивающиеся в торец заготовки, сидят жёстко в приспособлении, – без небольшой свободы качания плоскости их расположения. Если торец заготовки не идеально перпендикулярен её оси, то зажимные зубья, строго говоря, не одновременно касаются её торцов.
 НУ И ЧТО?! Пусть зубья впиваются на глубину, не идеально одинаково равную для всех! В каких-то пределах это терпимо. Пусть даже лишь только один зуб впивается в торец. Крутящий момент даже он передаст. Изогнётся ли длинная заготовка? Да! В допустимой ли мере? А вот это мы ещё «будем посмотреть»! В каждом конкретном случае! Не слишком длинная и не слишком тонкая заготовка изогнётся на плёвую величину, такую, что шлифование после обточки снимет неравномерность припуска. Моё приспособление работало! И проблем не было. А сделал я его не шибко аккуратно, – в основном, своими неумелыми руками.
Если я прав, то мой вариант годится в качестве конкурирующего для массового производства такого изделия.

Даже подшипниковая империя SKF выпускает токарные центры, - в массовом количестве. Когда-то я написал туда письмо, приложил сопоставительные эскизы. Получил, как обычно, вежливый, почти  на что-то обнадёживающий как бы конфиденциальный ответ. Разумеется, дальше этого ничего не сдвинулось. Переписываться с фирмами, как я много раз убеждался, можно, но лишь под хорошее настроение, - забавы ради.
Приложил бы я  эскиз своего варианта, но здесь в ПРОЗА.РУ  можно  публиковать только по одной картинке. На этой - с обложки каталога ф. ROHM – более понятно то, о чём я здесь вспомнил,
***