Испытание. Глава 4-6

========================
Глава 4. Чудовище
========================

***
(М а р и я)

Я все еще сидела и всматривалась в напиток: цвета каштана пучина, жидкое тепло, заключенное в рамки стеклянного граненого открытого сосуда в вычурном (умелыми руками сотворенном… кхм, заурядной штамповкой) под серебро подстаканнике. И чего этот молодой человек так ко мне добр? Почему сопереживает? Проявляет участие? Уж больно всё непомерно выходит за рамки дежурной вежливости, воспитанности. Или это я дикарка?
Любовь? Влюбленность? Симпатия?
Умоляю! Я верю в эти чувства, но лишь набитые со временем.
С первого взгляда? Пф-ф-ф… я сейчас опять расплачусь, но уже от саркастического смеха.

Слегка переборщил с сахаром…
Кипяток взбудоражил все внутри меня, заставив ожить и немного поежиться от окружающего холода. Отставила посудину в сторону. Вслепую ногами нащупала на полу кроссовки, наспех обулась и побрела по коридору в туалет. Эх, так и норовит меня запереться в маленькой комнатушке, в четырех стенах. Почему я так ненавижу окружающих? И сама не знаю.
Сумасшедшая.
Но больше всех я ненавижу себя…
Робкий взгляд в зеркало: уродина. Как я тебя ненавижу. НЕНАВИЖУ! Убийца… Что смотришь? Что молчишь? Что слезы пускаешь? Не переубедишь… Не заставишь тебя ПРОСТИТЬ.

Робкий шаг на выход - в тамбур. Открытое окно.
Вылезла наружу…
Ветер шаловливо взъерошил волосы, подхватил вверх, растерзав локоны. Глубокий вдох. Закрыть глаза и наслаждаться дерзостью: потоки воздуха жестко стегали, били мне пощечины, плевали упреки в душу.
Грубый, душераздирающий гудок электровоза, отчего невольно распахнулись веки. Плавный, нежный поворот. Луна по-дружески открыла моему взору сокровенную тайну: огромный, с отрубленным концом хвост несмело волочила за собой зеленая змеюка. Огоньки выплясывали на ее тонком стане, на ее топорном теле. Тусклая, рыже-огненная боковая полоса, горизонтальной осью, квадратными пятнами по всему телу, вдоль поперечной линии эхом вторила жизни, что тайно билась, пульсировала внутри мощного зверя…

Тихий рокот сердца.
Чух-чух… Чух-чух… Чух-чух… Чух-чух…
Стук, стук… Стук, стук… Стук, стук…

Что-то сломалось внутри меня, лопнуло. Не сразу поняла, осознала свои действия. Шаг назад, глупые попытки – и дверь открылась… Робкое движение вперед. Вмиг ветер жадно обнял меня за талию и потянул к себе, на волю... Держалась, я все еще держалась рукой за железный, ледяной поручень - дразнила Его, не верила, не уступала: на весах качались «за» и «против».
Как сладко было бы сейчас вот так отдаться во власть случая. Нет, во всласть своего поступка… Решительного поступка. Взять и покончить со всем. За раз. Отомстить себе, заставить заплатить по счетам. Жизнь за жизнь…
Да-да, помню… Мол, «то» - еще не человек…
Не для меня.

Крошечный шаг вперед. Носки в четкую, ровную линию, у самого края.
Ах!!!
Ветер защекотал нервы. Смерть улыбнулась мне…
А я ей…
Милая, ты знаешь путь к Покою… к Тишине, к Беспечности?
Знаешь?
Знаю, что знаешь…
И я иду к тебе.

А вот и многообещающий рокот… Стремительно ворвались на огромный железнодорожный мост.
Уйма столбов, преград, железных прутьев. Мелькание за мельканием. Просвет за просветом. Серебристая река внизу искрилась сотней алмазов, прощальными высверками Луны на возбужденном, взбудораженном тле…

Прошу. Пусть, все будет быстро. Пусть я умру, разобьюсь, размозжусь, а не просто покалечусь.
Молю…
Крошечный шаг вперед…

Резкий рывок за локоть. Втащил назад в тамбур. Не сразу осознала, что произошло. Испуганно дернулась. Глупая, пустая попытка обернуться.
До боли сжал в объятиях.
- ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ? – грубое, дикое, животное рычание мне на ухо.
Поежилась.
Казалось, сейчас сам демон отозвался. Чудовище.
Дернулась… Тщетно вздрогнула в предсмертной агонии, смолчав.
- Сумасшедшая.
- Мне больно.
- А там бы было ласковее? Безумная.

Узнала его голос. Луи…
Еще сильнее сжал, прижал меня спиной к своей груди. В лапах чудовища… Но отчего так невыносимо приятно? Вдруг жаркое, пылкое, возбужденное дыхание коснулось моей шеи. Замерла. Застыла, боясь дышать… боясь спугнуть. Резкий разворот – и вновь прижал к себе, вновь сжал до грубой, сладкой, сумасбродной боли. Робкие, мечущиеся взгляды…
Тяжело сглотнул. Несмело облизал губы.
- Зачем ты так? – едва слышно уже, шепотом. Жар дыхания обдал мои уста. Вновь поежилась.
Сердце разрывалось в груди, сходило с ума, разлеталось на куски, и вновь срасталось воедино, убиваясь психом о мягкие стены маленькой палаты в сумасшедшем доме, разбиваясь птицей о жесткие, порабощающие прутья ребер.
- Мне больно.
- И мне…
Несмелый поцелуй коснулся моих губ.
- Отпусти…
- Зачем?

Зачем? Зачем…
Сама не знаю…

Устало опустила голову ему на плечо.
Сойти с ума…
… сошла.
Что дальше?

- Кто ты? Мой ангел-спаситель… или демон-каратель?

Вдруг грубый рывок.
Что-то произошло. ЧТО?
БОЛЬ… ДИКАЯ, АДСКАЯ БОЛЬ… повсюду, звоном разрываясь в ушах, вторя то ли визгу, то ли крику.


=======================
Глава 5. Преисподняя
=======================

***
(Л у и)

Я не сразу понял, что произошло. Успел среагировать, лишь перед самым падением. Нелепая попытка защитить девушку от удара. Дикая, гадкая боль от приземления - невольно проехались по склону насыпи. Усердия удержать рядом с собой Марию. Силился принимать все удары на себя, уберечь, спасти хрупкую. Едва застыли на месте, инстинктивно обернулся по сторонам, в поисках повторной угрозы, в поисках ответов… и замер в ужасе:  наш поезд сошел с рельсов. Вагоны раскурочены. Несколько перевернулось на бок, еще пару – склонились к земле. Электровоз все еще пытался тащить за собой свой потрепанный, дымящийся хвост по поврежденному полотну.

Пассажиров, как и нас с Марией, выбросило наружу… взрывной волной? Был взрыв?
Резким, ярким, напористым, безумным наваждением ворвался в меня этот яд. Запах крови. Сладкий, шальной, всепоглощающий запах крови… Мария обмякла, обвисла в моих объятиях, без боя отдаваясь на волю моего демона.
Нет! НЕТ! Я сильнее. Сильнее всего этого! Сильнее…
Соберись, Луи-Батист! Соберись! Ты же не тряпка! Вспомни сороковые. Вспомни тот ад. Просто не дыши. НЕ ДЫШИ!

Замер. Сложно привыкнуть, перестроиться. Но ведь реально. РЕАЛЬНО!

Прижал девушку к груди. Теплая кровь коснулась моих пальцев. Рана… Поспешно осмотреть - разбила себе голову. Держись… Стащил с себя пальто. Бросил на землю и сверху уложил Марию. Снял свитер и, скомкав, зажал повреждение. Милая, не сдавайся… Минуты тикали. Короткий, вопросительный взгляд на ранение - кровь уже почти остановилась. Вновь зажал тканью. Я всматривался в ее бледное лицо, в расслабленные прикрытые веки, в едва заметное, медленное поверхностное дыхание, лишь иногда нарушающееся глубокими вдохами, и рассуждал, обдумывал происходящее. И вдруг током пронзила мысль: ей суждено было умереть. Не там, так здесь: не успей я тогда, или не защити сейчас… не видать ее более живою.

Жадно прижался ухом к ее груди - сердце лениво билось, временами нарушая правильный ход. НЕ СДАВАЙСЯ!
Резко оторвался. По старой привычке приоткрыл веки: зрачки расширены, никак не реагируют. Перевернул на бок во избежание удушения при рвоте. Хлопки ладонью по щеке. Ну же, давай. Приходи в себя…
Мария, сражайся!

Не реагировала.

Победный писк – и стих скрежет метала. Поезд наконец-то остановился. Люди стали постепенно приходить в себя. Тихие, пробирающие до кости, стоны вокруг. Изнемогающая мольба помочь, спасти, облегчить муки… Первая реакция – броситься на помощь. Глупая реакция, еще со времен войны. Привычки, которых уже не побороть.
Но сейчас Она важнее…

Вздрогнула рядом со мной. Дикий, свистящий кашель вырвался наружу.

Каждое слово ценой вдоха яда – запаха беспризорной, манящей крови. Взгляд в затуманенные глаза. Секунда за и против:
- Ты как?
- Что произошло? – едва слышно, шепотом. Нервно дернулась.
- Лежи! – раздраженно, приказом, прижав к земле.
Испуганный, взволнованный немой взор мне в очи. Отчего поддался:
- Крушение поезда.
Вновь лихорадочно задергалась, пытаясь оглянуться по сторонам, убедиться, что я… вру?
- Тебе нужно лежать, ты сильно ушиблась головой.
Грубо, повелительно прибил за плечи к плоскости, лишая права на движения, заставив вновь улечься на пальто.
- МАРИЯ! Успокойся и не дергайся!

Вдруг кто-то рядом (видимо, лишь сейчас придя в себя) дико завизжал. Миг – и переросло все это в какой-то ошеломительный, разрывающий рассудок, крик. Еще мгновение – и в сдержанное вытье… нытье сменило припадок.

- Что? Боже… - испуганно выпучила свои глаза, всматриваясь в темень, повернув голову набок. Обернулся и я: в нескольких метрах от нас лежал мужчина, мертвый… из груди торчал огромный кусок железа, осколок.

Поежилась.
И снова дикий ор где-то позади нас.

- Помоги ему. Пожалуйста…
Короткие сомнения, взор в глаза – и сдался:
- Хорошо. - Тяжелый вздох. - Но обещай, что не будешь шевелиться. Что дождешься?
- Обещаю.

Нехотя выпустил из рук.

Луи-Батист, соберись!
Худощавый мужчина, лет под сорок, скорчился от боли, испуганно обняв, поджав свою раненную ногу - отрытый перелом. Острый шпиль бело-розовой кости. Из вены вальсировала кровь. Ах, ты девка гадкая, чего всегда норовишь покинуть тело?
Рванул его штанину, оголяя рану. Тонкие полосы из джинса – и наложил плотный, цепкий жгут.

И снова дикий вопль вместо облегчения. Вот только это уже не здесь. Кто-то новый, кто-то другой… где-то там, витиеватой дорогой, прямо в преисподней.

***
(М а р и я)

Казалось, я попала в ад. Шипение, злобное чертыханье, смешанное с отчаянным, душераздирающим криком, визгом. Казалось, всё пространство было усеяно остатками человеческой жизни. Поле трупов и падших, догорающих живых… Мороз ужаса цеплялся когтями за душу, прогрызая зубами кожу, цепеня тело. Замерла я, едва дыша. Боялась верить в происходящее. То, что вижу…
Слышу.

Но как не жмурься, реальность не изменить. Тихий, жалобный, девичий плач настырно, повелительно кромсал нелепое отрицание.
- Молю, молю, помогите… - казалось, она давно уже не верила в свои слова, в то, что их кто-либо услышит, сможет им внять. Но все равно боялась остановиться, сдаться. Отступить.

Испуганно сжалась я. Хотелось закрыть уши руками, хотелось дико завизжать, чтобы перекричать ее, чужую боль. Хотелось умереть, чтобы не осознавать все то, что переживают другие…

За что это им? Я… Я ЗАСЛУЖИЛА. А они? Поезд грешников? Неужели все эти люди совершили намного большее зло, нежели те, которые убивают, насилуют и, или крошат чужие судьбы? Лживые сидят при власти? Те, которым улыбается удача, поощряя их черные дела?

- Помогите, кто-нибудь… пожалуйста… - вновь будто ножом по сердцу, по разуму. По рассудку. -Или добейте.

Передернуло. Жалобно завизжала, зарыдала я, захлебываясь страхом. ЗАМОЛЧИТЕ!!!

- Молю!.. - перекрикивая мои мысли. Дикий, гадкий кашель разорвал очередной горький плач девчушки.

Сдалась. Я сдалась. Заикнувшись в очередном своем порыве слез, накате истерики, сжала волю в кулак и, скомкав брезгливость, ужас, натянув до упора, словно струны на грифе, расшатанные нервы, перевернулась набок. Тошнота, безумная боль в голове, идиотические карусели реальности… Боря все преграды внутри себя, я на четвереньках поползла на отчаянный звук, на тихий, безнадежный рев надрывного кашля.

Молодая особа лежала у самого подножья насыпи, неестественно раскинув руки и ноги в стороны. Новый приступ кашля. Вместе со слюной вылетали огромные плевки крови… Задыхалась. Каждая тяга воздуха ценой невыносимых мучений.
Пробитые легкие?
На бледном лице в свете фонарей блестел пот. Ее морозило…
- Держись, - едва слышно прошептала я, в голове уже машинально прокручивая все раньше увиденное, услышанное по телевизору, вычитанное в книгах. Я знала, понимала, что без посторонней помощи ей точно не выжить.
Кашель стих. Замерла. Я машинально ухватилась за руку, пытаясь нащупать пульс. Сложно успевать считать: ее сердце взбесилось.
Не шевелилась.
- Эй, очнись, очнись! Молю! ЕСТЬ ДОКТОР? – я несмело стукнула по щеке. Не реагировала. – Слышишь, слышишь! ОЧНИСЬ! – резкий отрезвляющий удар.

Глубокий звонкий вдох и снова кашель…
- ДЕРЖИСЬ, МОЛЮ!!! Слышишь? ЕСТЬ КТО ИЗ МЕДИКОВ?

Я знала, единственное, что я могу для нее сделать: следить, чтобы та не захлебнулась, не двигалась в таком тяжелом состоянии, не вздрагивала и поднималась над землей, не скручивалась от боли. Прибила за плечи к земле, повернула голову набок, давая возможность спокойно выплевывать кровь, а не давиться, захлебываться ею во второй-третий раз.
Держись…

Но как долго она так протянет? КАК?

- ЕСТЬ ДОКТОР?! – очередной, полный надежды мой крик…
- ДА! Я, отойди, - грубо оттолкнул меня от девушки какой-то мужчина, и тут же принялся рассматривать больную.
- Вы ей поможете?
Смолчал.
- Вы ей поможете?! – уже более смело, громко. Будто вымаливая не так для нее, как для себя надежду.
- Да, - рыком, не отрывая взгляд от пациента.

Дикий, истерический смех. Мой смех. Сквозь слезы, сквозь больной хохот, я радовалась этой победе. Ее, моей… нашей победе.

Подхваченная волной эйфории, всемирного счастья, впиваясь утопической радостью, я все так же на четвереньках, сквозь физическую боль и временные помутнения, поползла дальше.

Я должна помочь. Хоть как-то, хоть кому-то, но помочь… я должна помочь, еще.

====================
Глава 6. Передовая
====================

***
(Л у и)

Я и сам не понял, как добрался до вагонов, как забрался внутрь. От ужаса застыл на месте. ТАКОГО просто не может быть!
Два кресла… Из всей начинки вагона - только два одиноких кресла, а остальное… вместе с пассажирами, вместе с их вещами – всё к чертям вылетело через разбитые окна. Кровавые потеки, невнятные мазки больного художника на стене. Кто-то, видимо, пытался сорвать стопкран.

Нечего время терять. Взять себя в руки, перебороть шок – и пуститься далее по начертанному пути.

***
(М а р и я)

Я пыталась не думать о том, что вижу. Пыталась не задумываться над тем, почему эта непонятная вещь чем-то напоминала человеческую кисть, а эта - пальцы…

Смотреть вдаль. Не смотреть под ноги и руки.
Оторванные рессоры. Затерявшаяся колесная пара.

Боже! Боже, что же могло такое случиться, чтобы все это стало возможным? Неужели это была простая оплошность? Или, может, лучше чтобы это была именно она, а не…
Ведь люди на такое неспособны… Правда? Иначе зачем своими руками сотворять на земле настоящий ад? ЗАЧЕМ?!!

- Помогите, - хриплый, уже не верящий в свою надобность, рык раздался где-то позади.

Нервно вздрогнула. Рьяные усердия успокоить себя, собраться с духом. Резкий разворот – и поползла по памяти на звук.

Едва различимое дыхание, едва слышное сопение.

- Что с Вами? – пробормотала, прошептала я машинально. Состроив вид умного, опытного доктора, принялась осматривать больного.

***
(Л у и)

Я узнал наш вагон.
Люди пытались выбраться наружу. Через оконные проемы переваленные матрасы. Нелепо торчащие из деревянных рам окровавленные осколки.
Люди…
…Жертвы? ИЗВЕРГИ! Жадно, наперегонки, выбрасывались из железных могил.

И никто уже не различал, кто с ним рядом: женщина, ребенок, старик…

Испуганный вой матерей. Писк малышей.
Мужчины, мужчины - трусы! Гадкие, глупые трусы!

Схватив за шкирку одного из таких «представителей» современного общества, отшвырнул назад.
Жалобно запищал, завизжал, как недобитая скотина.

- Ты, С*КА, что творишь?!! – дико зарычал щенок мне в спину. Попытка ударить?
Инстинктивно обернулся и тут же перехватил удар. Резкий рывок – на грани вывиха.
- ИСЧЕЗ, ПОКА ЖИВ! – демон взбесился внутри, словно помаячили перед ним красным знаменем. Всепоглощающий аромат крови вновь ворвался в меня, лишая права на трезвый рассудок.
Инстинктивно зарычал в лицо глупца. Жалобно скуля от боли в теле, от боли в суставах, от ужаса в сознании, испуганно дернулся, вырвался из уже расслабленной моей руки, попятился назад и, едва дыша, зажался в угол.
Прикрыть глаза и досчитать до двадцати. ЧЕРТ! У МЕНЯ НА ЭТО НЕТ ВРЕМЕНИ!

Запретный вдох.
- С*КИ, БЫСТРО СТАЛИ ЛЮДЬМИ, ИНАЧЕ РАЗОРВУ В КЛОЧЬЯ!

Не медля и сам, тут же подхватил в обе руки каких-то карапузов и подскочил к окну.
- ЭЙ, ТЫ, ЗДОРОВЯК! Принимай!

Секунды мечущихся взглядов. О да, свобода так близка: лучше сбежать, поджав хвост, чем задержаться хоть на короткое, лишнее, мгновение в котле чертей.
Сражение трусости с совестью…
Короткие шаги навстречу – протянул ко мне свои лапища.

***
(М а р и я)

Так вот чью кисть я тогда видела…
Поежилась. Отвращение сдавило горло, взывая к тошноте и безумию. ЗАТКНИСЬ! Заткнись, трусость! Не смей!
Почему он уже молчит? Едва ощутимое дыхание.
Здоровая рука перестала сдавливать поврежденное запястье. Кровь, она безудержно рвалась на волю…

Аккуратно закатила рукав мужчины повыше.
Согнула его руку в локте и зажала ее между своих ног, сдавив бедрами, зафиксировав в недвижимом положении.

Боже, БОЖЕ! Помоги мне!

Торопливо стащила с себя куртку и свитер. Сорвала футболку.
В голове все гудит, срывается. Иногда какофония сменяется глупыми приступами тишины. Надрывистые попытки разорвать одежину на длинные, упругие полосы. Идиотский жгут едва получался. Сквозь дикий рев, сквозь безумное чертыханье, я сильнее сдавливала сымпровизированные веревки. «На узел, НА УЗЕЛ ЗАВЯЗАТЬ!» – мысленно приказывала себе, корчась, сражаясь, выдавливая из себя последние силы для успеха очередной попытки.
Еще, еще… Руки скользят по мокром, вязком, буром хлопке…

А теперь что? Ждать? Ждать, пока прекратиться кровотечение?
Стихает? Или мне только кажется?
Умоляю…

Дрогнул. Дернулся.
- ЛЕЖИТЕ! Лежите! – за плечи вдавила в землю. – Не двигайтесь…

***
(Л у и)

- Помогите! Помогите, здесь тяжело раненный! Вероятно, сломанный позвоночник.

Я спешно подскочил к девушке, отодвинул ее в сторону. Видимых повреждений нет. Но то, как обмякли его конечности, несмотря на относительно ясное сознание…
Короткий шаг в сторону. Выдрав с живьем двери туалета, тотчас подался к больному.

Вдох.
- Аккуратно, удерживая в вертикальном положении, необходимо переложить на поверхность. Только так сможем вынести наружу без вреда…