Сдали
Дорогой товарищ очень напугался. И пить бросил. Совсем. От двух литров водки мужественно отказался. И от трёх отказался. Откуда вдруг столько мужества? И начал безобразничать, в смысле – требовать ответов по билетам. «А в ответ тишина» – вчера все пиво пили. На всю группу – одна «тройка», остальных завалил, совсем озверел.
Страшный слух о том, что Пал Григорич лютует, быстро распространился. И достиг ушей и тех, кто стращал его и воспитывал, и тех, кому предстояло сдавать экзамен. У первых уши от удовольствия покраснели. У вторых похолодели.
Вот сидим мы с холодными ушами, пиво холодное пьём и репу чешем – чего делать-то? Как экзамен сдавать? У некоторых от страха разум до того помутился, что стали предлагать несусветное – пошли, мол, в библиотеку основоположников изучать. Это за день-то до экзамена?! Мы как-то раз с другом были в библиотеке, чего-то там надо было законспектировать, взяли по тому Ленина, и – ничего не законспектировали! Потому как были натурально шокированы. До этого мы знали лишь школьного Ленина, как оказалось, рафинированного, а тут! Совсем в другом свете предстал перед нами вождь мирового пролетариата – выяснилось, что по части ругани равных ему не найдётся. Закалённая базарная склочница с ним рядом не стояла. И до чего же оригинальный способ ведения дискуссии – приводить в качестве доказательства своей точки зрения не аргументы, а оскорбления! Если тот, с кем ты споришь – негодяй, каналья и ублюдок, то разве ж может он быть прав!.. Друг даже предложил словарь ленинских ругательств составить. Решили начать со следующего посещения библиотеки. Но следующего не случилось. Пропала втуне великая идея. С большинством великих идей именно это и происходит. А жаль. Глядишь, дали бы нам Ленинскую премию за сей фундаментальный труд. Ну и что, что ругательства, они же ленинские, синоним – гениальные, попробуй-ка не дать! Однако, отвлеклись мы несколько, не это есть магистральная линия моего рассказа, вот на неё-то и вернёмся.
Чешем мы репу, на чудо надеемся, а на что ещё русскому человеку надеяться?! Как потом оказалось – было на что, точнее, на кого – на Лёху. Один он не унывает, подмигивает, посмеивается – не дрейфь, ребятки, всё пучком будет. Придумал что-то. «Главное, чтоб Григоричу на зуб попало, хоть чуть-чуть, хоть десять граммулек, а дальше он не остановится, в разнос пойдёт». Это мы и сами знаем, а вот как сделать, чтоб эти десять граммулек внутри него оказались, раз он наотрез водку брать отказывается? «Есть одна идея, - говорит Лёха. – Но вам не скажу, чтоб не сглазить» «Так что – скидываться будем?» «А как же! И немедленно!».
Утром было вот что. Дождались мы Пал Григорича, явился он свеженький, выбритый, в белой рубашечке с галстуком. Те, кто надеялся, что он будет с похмелья, упали духом, больно ударившись. Взял Пал Григорич ключ в преподавательской, открыл аудиторию, мы за ним. На столе – цветы, то ли розы, то ли гвоздики, не помню. В молочной бутылке за 15 копеек. Кто и когда успел? Пал Григорич достал билеты и разложил их на столе. А мы чувствуем – водкой пахнет. Но не от Григорича. И не перегаром, а именно водкой. И Григорич чувствует – волноваться начинает. Я гляжу на Лёху – у того вид важный, серьёзный, а глаза смеются. Нет пределов коварству студентов, но что именно он придумал? Ладно, скоро выяснится. Берём билеты, садимся готовиться, Пал Григорич тоже сел, нервничает, по столу пальцами барабанит. Пахнет водкой, пахнет! А где источник?! Мне-то интересно, а уж Григоричу и вовсе. Не выдержал он, встал, давай между рядами ходить, и так легонько над каждой партой наклоняется, принюхивается. Все напряглись, шпаргалки попрятали. А Григоричу не до шпаргалок, он всё больше самообладание теряет, места себе не находит. Наконец, дошёл он натурально до психоза. Как бы сказали сейчас – башню у него сорвало. Вот когда я понял, что алкоголик – человек больной. Что он вытворял! Бесцеремонно отстраняя студентов, стал шарить в партах, сбрасывая на пол всё, что в них обнаруживалось, как то: шпаргалки, конспекты и даже учебники. Все полы усеял. Метался – от одной парты к другой, от одного ряда к другому, его била нервная дрожь, и смотреть на него было и любопытно, и жалко, и страшновато. Ему уже было всё равно, что о нём подумаем мы. Ему уже на всё было наплевать. Он был на грани отчаянья.
Так и не найдя заветного, он, обессиленный, опустился на стул, уронив голову в свои ладони. Тело его подрагивало. Вот-вот зарыдает, подумал я. Но… Но он вдруг встрепенулся, потянул носом в сторону бутылки с цветами, пододвинул её к себе, ещё раз для верности нюхнул и – просиял! Ему уже было не всё равно. Он встал, держа бутылку с цветами обеими руками, и сказал: «За цветы, конечно, спасибо, но у меня на них аллергия. Так что я их с вашего позволения выброшу». С тем и вышел. Некоторые бросились строчить ответы, но большинство понимало – в этом уже нет никакой необходимости, экзамен мы сдали. Пал Пал Григорич, пал.
Вернулся он минут через двадцать – пьяненький, добренький, счастливенький. А у меня на душе что-то так пакостно стало, особенно после того, как Лёха мне подмигнул и большой палец показал – всё ништяк, мол. Пал Григорич окинул нас победным взглядом и молвил: «Все свободны! Староста ко мне!»…
Эта была последняя сессия Павла Григорьевича, больше мы его не видели, сгинул.
Давно это было, четверть века назад.
А Лёху я недавно встретил. Потому и вспомнил эту историю. Не сразу я признал его, в бомжах он нынче. Выпросил на пиво. Просиял, увидев деньги, как когда-то Пал Григорич. Помнит ли он его? Помнит ли про цветы в водке? Не спросил, на работу спешил…
2006 г.
Свидетельство о публикации №210011200173