Сказка о живом самолётике
В каком году, я не помню,
Стоял в затихшем парке
Заброшенный самолёт.
Стоял он, с облупленной краской,
Стоял он, покрытый ржавчиной,
И видел сны неспокойные
Про прерванный свой полёт.
Это сейчас он, немощный,
В кустах оседал беспомощно,
Пылью и сором покрытый,
Присыпанный павшей листвой,
Не неба простор синекрылый,
Не яркое светлое солнышко,
А кроны лишь низко нависшие,
Видел он над собой...
Но виделось - в снах ли, в памяти? -
Огней цветных ряды ровные,
Тьма бархатная над звёздами,
Бескрайние небеса...
И тени - до горизонта,
И ветра рёв суровый,
И снегом вся заметённая
Взлётная полоса.
Льдинки в обшивку - как иглы.
Крошево под колесами.
Воздух дрожит под крыльями.
Фар пронзающий свет.
И сполохи в небе тревожные,
Над ледяными утёсами...
Но ветру сурово холодному
Взревут турбины в ответ.
Рывок - и небу навстречу!
И воздух под крыльями плотный,
Огни набегают стремительно,
Сверкает под фарами лёд.
Разбег! И, взрывая грохотом
Песню полярной ночи,
В небо взмывает крошечный
Боевой самолёт.
Полёты - от края до края,
По-над землёй цветущей,
Чутко и неусыпно
Тихий покой храня.
Жила в нём душа живая,
И был самолёт всемогущим.
Крылом надёжным касаясь,
Рядом летели друзья...
И так - в жару ли, в холод,
Под луной или солнцем,
Над равниной бескрайней,
Или среди острых скал
Взлетал, могуч и молод,
В краю ли северном, южном,
Небу и звёздам навстречу,
Ветру навстречу взлетал.
Летал, и зимой, и летом,
По делу летал, и просто,
И в штиль, и в непогоду,
С друзьями или один.
И не боялся ветра,
И не страшны были грозы,
Перекрывал все громы
Мальчишеский свист турбин.
Но лето с зимою - не вечны,
А осень с весною - плачут,
И дождь, хлестаемый ветром
Беспомощно слёзы ронял.
Друзья тогда были - до гроба
(а как быть может иначе?)
Враги - до гроба тоже...
И кровью закат вскипал.
В крыльях - спокойная тяжесть
От полезной нагрузки,
От оперённой смерти
Ракетной и бомбовой.
Нырок - и к земле, накренясь,
Минуя трасс цепочки,
Сжавшись от перегрузки...
А на земле, - шёл бой.
Дымных цветов разрывы,
Пуха клочки седые
(Словно гигантский тополь
Пушистую сбросил метель)
Втиснулись, кто ещё живы,
В круги виражей тугие,
В "поймай-догони" жестокие
Средь быстрых, колючих огней.
Ругаясь, латали механики,
Нашлепывали и надраивали,
И впаивали, и накручивали,
И, смазав, в ангары вели...
"Ну что же вы за наказание!
А впрочем, как все одинаковы:
Что люди, что вы, что вон танчики,
Машинки, да и - корабли!"
Так день за днем, год за годом
Легли, как снаряды в обойму,
Только однажды как будто
Захолодело в душе:
Как всё вокруг озверело!
Сколько же так уже можно?!
И самолёт взбунтовался:
Хватит, достало уже!
Хоть вы меня прокляните,
Хоть вы меня презирайте,
Я ухожу от вас, братцы,
И на гражданке жизнь есть.
Сами уж, сколько хотите,
Для разрушенья летайте,
Сами уж в смерть убивайтесь,
Если для вас в этом честь...
Пушки с меня вы снимите,
Снимите доспехи из стали,
Пилонов железные вилы
Можете тоже свинтить.
Больше я - не истребитель!
И землю бомбить я не стану,
Буду возить пассажиров,
Грузы буду возить.
Буду летать на разведку
Погоды и льдов обстановки,
Буду и в небе реять,
Восторг и мечту даря!
Но...Получилось иначе:
На вечную в парк остановку
Приговорив, притащили и вбили
На растяжки и якоря...
Батенька, что ж Вы хотите:
Пули, снаряды, шрапнели,
И от ракет осколки
Густенько Вас посекли.
Усыпали Вас, извините,
Похлеще солдатской шинели
Дырки, заплатки и трещины.
Вы бы уж, вот, прилегли...
Что же за несправедливость:
То ли и впрямь, здоровье,
То ли вакансий нету,
То ли не гож никому...
Мечтал летать над планетой,
А вместо того - безмолвье,
Тихого парка дремливость,
И быть теперь одному.
Бывало, ходили детишки,
Несмелые поначалу.
Потом, - взбирались на крылья,
Ладошкой ласкали металл...
Пригревшись, лежали, вздыхая,
О битвах порой мечтали,
И болью в душе звучало:
"За это я б жизнь отдал!"
Порой, ну конечно, бесились,
Прыгали и топотали,
Цеплялись, свисали, носились,
Смехом и визгом дыша.
А он - не обижался,
А он - веселился с ними,
Ведь в нем, вы помните, билась
Мальчишечья тоже душа!
Потом, - парк как-то прикрыли,
И люди ходить перестали,
И у детишек, наверно,
Игры другие теперь...
Стоял самолётик, поникший,
Турбинами, хоть и из стали,
Под ветром порой подвывая,
И с крыльев срывая капель.
Стоял и не знал, что однажды
Прозвенят голоса среди чащи,
И выйдут к нему ребята,
Раскроют глаза и рты...
Крылатое знамя отряда,
И командир, настоящий,
С глазами, что словно из сплава
Решимости и доброты.
В листве осторожно шагая
Пройдет вокруг старый мастер,
Рукой аккуратно тронет,
Прищурит задумчиво взгляд.
Пусть шелушится краска,
Пусть на металле ржавчина,
Что нам, впервой? Да справимся!
И дружно поддержит отряд...
И будет много работы.
Чинить, латать, перелатывать,
Паять, варить, перекладывать,
Руками творить чудеса.
И вот, ожив от заботы,
Встал во дворе самолётик,
А перед ним - аллея,
И над ней - небеса.
Стоит он, к взлёту готовый,
Стоит, напряжённо нахохлясь,
В сияньи весеннего солнца,
Омытый сиянием глаз.
Взрослый, он слишком тяжёлый,
Взрослый на нём - не сможет.
Нет, взрослый летать не может...
А юному - в самый раз!
С тех пор лет прошло уж много,
А самолёт, - всё такой же.
И лишь горит, отражаясь,
Закат на нём, и заря.
Глядит он в багровый воздух
И скрутит турбины тревога:
Друзья ведь там, как, сражаясь,
Как там они без меня?..
И звёзды пойдут по орбитам,
И спит самолёт неспокойно,
А может, порою и вовсе
Он в странной тревоге не спит...
Но, - солнышком вновь омыта
Планета, словно волною,
И ветру навстречу рассветному
Вновь самолётик взлетит.
Вновь в песне турбин и ветра,
Средь звёзд и под ярким солнцем,
Едины сейчас в порыве
Над миром чутко кружить
Две юных души, снова вместе,
А значит, ещё не поздно,
А значит, всё это было,
И значит, всё это - жизнь...
Свидетельство о публикации №210011200062
(приветик. Как жизнь? я дописал начало для огурчика. зацени)
Тимур Ибатулин 03.06.2010 07:58 Заявить о нарушении
На Друге была красная одежда. Голос его был молод и звОнок. Он тоже любил детей и также мечтал о полетах. Смотрел на огонь костра, разожженного рядом у старого самолета, и в сполохах огня видел утреннюю зарю и оранжевое - в искрах солнца небо.
...А время бежало, и с полетами не получалось, летали все: Старый самолет готов был принять любого.
Летали все, кроме Друга. Его не брали с собой в полет, и... у него небыло своего мотора с настоящим пропеллером.
О-о, как он завидовал Карлсону!
Как ему хотелось оказаться внутри большого самолета и почувствовать полет!
Но разве скажешь ребятам о своих мечтах?! Это против неписанных ребячьих правил. Вот Он и молчал, и мечтал, и... грустил.
Старый самолет тоже грустил и молчал... что скажешь если не умеешь говорить?!И ребята молчали об этом: они просто не знали.
Хотя нет, один знал, он тоже молчал, но он знал, чувствовал и искал возможности помочь Другу, и однажды понял, что может помочь. Он сходил в магазин и купил...
***
... Этим утром Друг проснулся раньше обычного.
Около Старого самолета время текло несколько иначе, и пространство обладало некоей сказочностью, а пройти невидимую грань и увидеть самолет моли только люди по природе добрые, по существу чистые для Вселенских Энергий.
Друг шевельнул красными крыльями, привычно толкнул свой игрушечный пропеллер (он не поддался), и колесики тоже не завертелись. Да и смысл колесикам вертеться? Ведь изначально Его сделали как настольную модель или, в лучшем случае для детской игры. Подставка безразлично упиралась спицей в грудь и от этого неприятно тянуло стабилизаторы. Друг чуть-чуть вздохнул и посмотрел на Старый самолет. Старый самолет подбадривающе улыбался, а потом...
Потом пришел один из детей и он заботливо снял самолетик с подставки, заменил: шасси, колеса, пропеллер.
Долго что-то растачивал, подпиливал, вышкуривал, прилаживал антену и, наконец, самолетик почувствовал внутри себя что-то могучее и тяжелое. Он почувствовал Силу! И несмело улыбнулся новому ощущению. Странным был только запах.
Самолетик привык к запаху керосина - запаху без которого ни один самолет не способен поднятся в небо.
Зесь же, внутри себя он чувствовал мощь, но запах... запах его смущал.
- Ничего,- сказали ему, - на бензине тоже летают! И даже были случаи когда Большущий Ан-24 заправили высокооктановым бензином и он долетел до базы.
...Самолетик сам не заметил, как это произошло. Пропеллер неожиданно сильно крутнули, по телу пробежали искры напряжения и... двигатель взвыл, ведь это был настоящий двигатель для спортивной модели самолета. Двигатель взвыл, а небо... оно распахнуло свои объятья. И, о счастье!
- С-с-свобода, р-р-равенство и бр-р-ратство! - вывел речитативом пропеллер самолетика и самолетик взмыл к солнцу.
Тот кто помог самолетику не слышал этих слов за сильным визгом бензинового моторчика. Он улыбнулся и сказал просто:
- Дружба, это когда близкие помогают друг другу.
А потом он приветственно помахал самолетику рукой, увидел ответный взмах крыльями и грустно улыбнулся: он тоже хотел летать. Но простой человек не Карлсон, даже если ему приделать моторчик - его руки никогда не превратятся в крылья. "Ну и пусть!" - решил мальчишка и оглянулся на старый самолет. Подошел, погладил крылья:
- Зато у нас есть ты!
Если бы самолет мог говорить он сказал бы:
- Главное, что у нас есть Дружба!
Тимур Ибатулин 10.10.2011 11:43 Заявить о нарушении