Красный шарфик

За окном медленно ползет заснеженная степь.  Одна картинка приходит на смену другой, впрочем, точно такой же.  Я не люблю степь,  эти бесконечные степи кажутся мне бесконечно занудными.  Автобус трясется, подпрыгивает, скачет как сломанная заводная игрушка по бело-черной и гладкой, похожей на шкуру далматина, дороге. Я люблю поезда. Тук-тук! Можно спать всю дорогу, слушать музыку или читать книжку, да можно делать что угодно! 

Они сказали, что на поезде дольше ехать, что я непременно устану. Но это им нужно быстрее, а мне не нужно. Зимние дороги опасны. Да, все-таки стоило настоять и купить билет на поезд.
 
Глаза закрываются, но автобус снова подпрыгивает и стряхивает сон. Господи, эта ужасная дорога когда-нибудь кончится? Можешь не отвечать, я сама знаю – через 20 часов. Я надеюсь, что через 20, а не раньше. Ты слышишь меня, Господи? Я надеюсь, у тебя нет на меня других планов? У меня-то их полным-полно.

Почему надо было отправлять меня в эту командировку? Почему именно меня? Что других нет? Я знаю, они это сделали специально. Они прекрасно знают, что я терпеть не могу быть вдали от дома. Я ненавижу долгие дороги, обеды в подозрительных кафешках, чужие неуютные офисы и лифты. Особенно лифты.  У меня нет всяких там маний, просто я их не люблю.

Мне повезло с соседкой. Приятная седая старушка, не бабка в овечьем тулупе в полтора раза шире автобусного сидения, а именно старушка, ухоженная и довольно милая. От нее пахнет духами, совсем чуть-чуть. Зимнее пальто и симпатичный красный шарфик, элегантно повязанный. В руках, на коленях, маленькая черная дамская сумочка. Руки ухожены, ногти накрашены.  Лицо спокойное, какое-то светлое с легкой полуулыбкой. Наверное, думает о чем-то приятном.  Может быть, едет к внукам или на юбилей к старой подруге, а может быть вспомнила что-то хорошее. Вот так надо уметь -  улыбается себе безмятежно, когда остальные прыгают в жестких креслах, так, что аж зубы стучат.
 
- Еду к своему молодому человеку, - вдруг, не глядя на меня, говорит она, – на день рождения.

Вот ведь, черт! Заметила мой взгляд. Неудобно получилось. Стоп! Куда она едет? К «молодому человеку»? Вот ведь каргень старая! Интересно сколько ему лет, 70, может быть 80? Везет ему в подарок вставную челюсть. Двадцать часов будет трясти свои старые кости, и охота же ей.

- Хочу подарить ему свою любовь! – поворачивается ко мне, - Знаете, любовь в любом возрасте прекрасна. Она возвращает мне молодость.

О как. Старушка то немножко не в себе. Молодость! Любовь! Внукам пеленки надо менять, а не по любовникам ездить. Хотя какой там любовник.

- Понимаю. Любовь - это здорово.

Как-то неискренне прозвучало. Да и шут с ней.

- Молодость так легко потерять, – она покачала головой, - так легко!

Я вежливо киваю.

- Скоро будет остановка, на полтора часа. Водители будут обедать, – она дотронулась до моей руки, - Составите мне компанию? Сходим в кафе, покушаем, коньячку выпьем.

Она хитро улыбается и подмигивает:
- Ну, вот и славно!
- Да… конечно, я составлю вам компанию…, - бормочу я. Надо же, а она меня, похоже, уже и не слушает -  отвернулась и закрыла глаза.

***

- Вот так я с ним и познакомилась. А как у вас? – старушка приложила салфетку к губам.

- Как у меня «что»? – я, конечно, понимаю, о чем она, но изливать душу не собираюсь.

- Как у вас с зубами?

- С зубами у меня все нормально. Почему вы спра…

- Я пошутила! Простите старуху, – она прерывает меня и смеется.

Коньячок то подействовал. Развеселилась.

- У вас есть молодой человек?

«Даже два!» - хочется ответить мне. Вместе с теплом от выпитого коньяка во мне начинает подниматься раздражение. Все, я хочу обратно в автобус. Ноги какие-то ватные стали. Я быстро пьянею даже от малой дозы алкоголя. Обычно у меня еще и развязывается язык, но почему-то ей мне не хочется ничего рассказывать. Она перестала мне нравиться, а казалось такой милой беззаботной старушкой.  Что она там говорила про своего бойфренда? Что-то я ничего не помню.

- Да, есть.

Все, больше я тебе ничего не скажу. Глаза закрываются. Я буду молчать как партизан. Пусть это неприлично. Господи, что это был за коньяк? Как там говорила Алиса из Страны Чудес? Прежде чем что-то пить, убедись, что там не написано «Яд». Кажется, я смеюсь.
 
- Я … Мне надо выйти, - с трудом подымаюсь, перед глазами все расплывается.
 
Какого черта, со мной творится? Карга старая, что ты со мной сделала? Где здесь туалет? Вот он. Пошатываясь, захожу внутрь. Наверное, все провожают меня презрительными взглядами, ну и плевать. Мне нужно прийти в себя. И как можно быстрее.
 
Холодная водичка, приведи меня в чувство. Хорошо, что в дорогу не красилась. Кажется, меня тошнит.  Наклоняюсь над умывальником, колени сами подгибаются. Гладкая поверхность приятно холодит лоб, вода журчит где-то сверху.  Если сейчас кто-то зайдет, то увидит весьма забавную картину: молодая девушка, преклонив колени, бодает умывальник. Только мне совсем не забавно - цепляюсь непослушными руками за холодные бока умывальника, только бы не упасть на грязный пол.

Где ты, моя собутыльница? Если придешь прямо сейчас и выведешь меня на свежий воздух, я снова тебя полюблю. Не могу открыть глаза, не могу встать. Накатывает новый приступ тошноты, бросает в жар. Как же мне погано. Верните меня в автобус, а лучше верните меня домой. Сколько мы выпили? По одной стопке. Она, кажется,  сделала пару глотков, а я выпила до дна.
      
Дверь скрипнула, кто-то зашел, наклоняется надо мной. Я не могу повернуть голову, мышцы отяжелели и не слушаются.  Духи. Это ее запах. Не могу определить  какой. Может быть цветочный? Даже запахи ускользают от меня. Хочу сказать «помогите», а раздается какое-то невнятное бульканье. Почему она молчит, не зовет хозяина кафе? Почему никто не вытаскивает меня из этого вонючего туалета, не кричит «Расступитесь! Ей нужен воздух!».

Она дергает меня за волосы, наклоняет голову в бок. Что-то шепчет в ухо и дышит. Я не люблю, когда мне дышат в ухо. Хочу сказать ей об этом, но у меня не получается.  Что она бормочет? Что-то про молодость. Чертова карга, ты же видишь как мне хреново! Помоги мне, старуха, помоги или, клянусь всем чем угодно, я задушу тебе твоим же дурацким красным шарфом! Что она делает? Господи, как же противно, она что, лижет мою шею? Покусывает мою нежную кожу своими гадкими протезами? Уйди от меня больная отвратительная ведьма! Хочется плакать, и колени затекли, но я не могу пошевелиться. Что-то теплое стекает за ворот …

Все меркнет.

***

Седовласая старушка в темно-коричневом зимнем пальто внимательно смотрела в зеркало. Изучив свое отражение, она намочила носовой платок под струйкой холодной воды. Промокнула губы. Убрала платок в сумочку. Достала помаду, подкрасилась, поправила красный шарфик и вышла за дверь. Глухо стукнула косо висящая табличка «Туалет закрыт на ремонт!». Подмигнув хозяину заведения, старушка вышла на улицу.
 
Пассажиры, закутанные в шубы и шарфы, неуклюжие как пингвины брели к автобусу. Седовласая дама с удовольствием вдохнула морозный воздух, улыбнулась и присоединилась к остальным. Морщинки на ее лице потихоньку разглаживались.

***

- Вставай! Слышишь меня? Поднимайся!

Кто-то трясет меня за плечо. Открываю глаза, в голове шумит, во рту мерзкая сухость.
 
- Автобус уходит! Ты меня слышишь? – лицо хозяина кафе, так близко, толстые губы двигаются, изо рта вылетают какие-то звуки. Звуки складываются в слова, я слышу «А-ВАЙ! ЫШ-ИШЬ!». Хозяин со всего маха дает мне пощечину.

- Вставай! Слышишь меня? – орет он.

- Слышу, - шепчу я. -  Черт, как я так напилась?

 Я с трудом сажусь на грязный пол. Туалетная комната описывает тошнотворные круги.

- Не помнишь?

- Помню. Милая старушка за столиком - мы с ней обедали, она предложила коньячку за знакомство.  Потом мне кажется, стало плохо.

- Это все?

-Все.

Он хватает меня за воротник пальто и рывком ставит на ноги. Как бы ни так, ноги меня не держат. Сам поставил – сам и держи теперь.

- Мой автобус, - вспоминаю я.

- Ждет, - говорит он и вытаскивает меня за дверь.

***

- Что это? – моя попутчица обеспокоено дотрагивается пальцем до воротника.

- Наверное, как-то так порезалась…. Я не знаю, не помню. Вы простите меня, я редко употребляю алкоголь.

Мысли прыгают в голове как теннисные мячики, воспоминания куда-то улетучиваются. Неудобно получилось, а старушенция, надо же, свежа и бодра, даже выглядит моложе.
 
- Не нужно извиняться. Все мы были когда-то молоды! – она улыбается мне и я, не удержавшись, улыбаюсь ей в ответ.
 
- Возьмите шарф, замотайте шею, будет не видно, – старушка протягивает мне свой красный шарфик и задорно подмигивает – Впереди еще две остановки!