мальчик с печальными глазами

Невозможности существуют, уже хотя бы внутри нас.   

 Ребёнок сидел в комнате. Стены были оклеены однотонными зелёными обоями. Цвет умирающей травы. Окна выходили в дворик многоэтажек, и, если летом открыть окно, в комнату пролезут ветви какого-то кустарника. Но сейчас был ноябрь и окна открывать никто не собирался.   Оно и к лучшему, он боялся этих ветвей. Они были чересчур тонкими и костлявыми.   Ещё по ним иногда заползали в комнату пауки. А он боялся пауков.
На вид я бы дала ему шесть, но позже оказалось, что ему целых восемь лет. На голове множество чёрных пружин, а в глазах по маленькому озеру. Он был невероятно красив, я могла рассматривать его днями, не смея отвлечься на какую-нибудь будничную мелочь.   Но у меня не было возможности.
 Он сидел в комнате и читал книгу в синей обложке. В комнату постоянно входили дети. Но он не обращал ни малейшего своего внимания, даже голову в их сторону не поворачивал. А ещё он плакал.

  .Я воспитывалась в хорошей полноценной семье. Любящие   друг друга отец   и мать, пахнущая ванилью бабушка,    дедушка   с потемневшими кончиками пальцев от свежей краски на газетах, добрый пёс   и старший   брат.   Я получила хороший аттестат и поступила в престижный университет.   Там отучилась на рекламного агента и устроилась на отличную работу. У меня была двухкомнатная квартира в центре города и красивый молодой человек. Я сумела продумать все малейшие детали своей жизни, я смогла построить свой комфорт и   своё спокойствие. Я молодец, правда?. 

 Его усыновили спустя три года   пребывания в этом доме с отсыревшими стенами и давящим воздухом. Его взяла хорошая семья. Мужчину звали Олегом, а женщину – Таней. Они были чересчур молодыми для такого шага, по крайней мере, так считала я. Они ещё слишком сильно любили друг друга, чтобы отдать себя ему – чужому мальчику с чудесными глазами.
 Ребёнок сидел в комнате. Стены оклеены однотонными жёлтыми обоями. Цвет полуденного солнца. Окна выходили на маленький прудик, и, если летом открыть окно, в комнату тонкими струйками просочится пение разнокалиберных   птиц и запах свежего неба. Сейчас как раз был июнь. И окна были открыты настежь.
 Он сидел в комнате и читал книгу в синей обложке. Кроме него в доме никого не было. И он плакал.

  .В свои сорок я выглядела на тридцать два. Вышла замуж за того красивого молодого человека с изначальным условием – детей у нас не будет. Мы ходили на свои работы, посещали выставки друзей, пили модные напитки на ярких вечеринках и любили друг друга. В определённом контексте.   И это удобно, правда?.
== 
 Мужчина сидел в комнате. Стены оклеены однотонными   голубыми обоями. Цвет чистого апрельского неба. Окна выходили на тихую улицу шумного города, и, если летом открыть окно, в комнату квадратом зайдёт далёкий гул суеты будней. Сейчас сентябрь, но окна открыты, потому что это привычка – открывать окна. Но все звуки улиц перебивали буквы.
 Он сидел в комнате и читал книгу в синей обложке. Плакал. 

   До меня дотянулись мои шестьдесят пять. Схватили за руку и привели к дому номер 15. Я поднялась на второй этаж и позвонила в дверь справа. Он открыл мне. Прошло пять лет, с того момента, когда я видела его в   последний раз. Это произошло случайно на какой-то очередной выставке фотографий моей подруги. Нас познакомили. Мы выпили по дежурному бокалу шампанского вперемешку с мнениями об увиденном и разошлись. Сейчас он был удивлён мне, но без замедлений пригласил войти. Я сказала, что проживу ещё пару месяцев и отдала книгу в жёлтой обложке.
 Он молчал. Упёрся взглядом в стену за мной и молчал. Я поцеловала его в щёку и ушла. Красиво, правда?
==

   Я на самом деле умерла спустя два месяца. И теперь, сидя здесь, я наблюдаю за ним. Говорят, что невозможного не бывает. Так вот, это неправда. Невозможности внутри , они держат нас страхом и болью, топят в памяти и расчленяют любовью. Я знаю, что тысячи милых девушек в точности так же, как и я,   в возрасте 17 лет были изнасилованы. Знаю, что убила нас обоих в тот момент, когда позволила себе оторвать ребёнка. Но. Я просто не смогла прийти потом и сказать ему: «Здравствуй, я та любящая женщина, что отдала тебя на три года   в это дерьмо». Ничтожество, правда?

 А он и теперь сидит всё так же у окна и читает две мои жизни: синюю и жёлтую. Мой маленький мальчик с печальными глазами.