Листики, листочки из страны Детство

Если бы Ольгу спросили о самых сильных
впечатлениях детства, ответ бы был мгновенным:
Запахи! Страхи! Звуки! Мамины песни!
Солнечный свет, скользящий с крыши
напротив через длину двора-колодца сквозь  стёкла
высокого окна к ней в комнату.
  Запах небольшого рыбного магазина  никогда не
находил согласия с внутренним содержанием
Оленькиного животика. Стоило маме подвести  дочку к
дверям, из которых на девочку дышало запахами
морепродуктов, как  внутри неё поднималась волна
неприятия, и она просительно смотрела на маму, молча
упрашивая остановиться и не входить. Пока в
скученном людском ожидании должна была подойти
очередь подать продавщице чек и получить свёрток с
треской или камбалой, мама выпускала Олину руку со
словами:
 - Олюшка, стой здесь и смотри рыбок.- 
 Стекло, за которым плавали огромные плоские морды с
длинными колышущимися усами, оказывалось точно
напротив её глаз и трёхлетняя Оля смотрела на этих
чудовищ, замирая от необъяснимого страха.
Пятилетнюю Олю мама уже оставляла на улице возле
1
витрины, весь объём которой был занят аквариумом, и
подросшая девочка если и не боялась безобидных
сомов, всегда испытывала отвращение и неприятное
ощущение в животе, точно такое же как если бы
находилась внутри магазина.

 Раз в неделю, приходя из детского сада, Оля вносила
в дом запах селёдки. Мама, извлекая из кармашка
передника дочки сплющенный серый кусочек, обречённо
жаловалась соседке:
 - Сколько ни прошу Екатерину Васильевну не класть
Оленьке рыбу, всё равно кладут.-
 Любимые  запахи ждали девочку в гастрономе на углу
Большого проспекта и улицы Олега Кошевого. Оленька
входила в широкие застеклённые двери, спускалась
вниз – одна ступенька, другая - и бежала вперёд мамы
занимать очередь. В привычном  ожидании, продвигаясь
вдоль витрины, прижималась лицом к  холодному стеклу
и втягивала чуткими маленькими ноздрями  смешанный
вкусный запах  колбас, сыров, шоколадного масла и
всех  тех продуктов, которые были выложены на
прилавке. А наверху  почти под потолком коричневой
краской было написано БАКАЛЕЯ.
 Мама, укладывая в сетку покупки, оставляла один
свёрточек в руке и вела дочку к окну. Там Оленька
усаживалась на широкий низкий подоконник, который
глубокой застеклённой нишей выдавался в уличное
пространство, протягивала Оленьке круглый розовый
кусочек «Докторской» колбаски, который мгновенно
проглатывался. Оля каждый раз слыша:
-Не спеши, жуй хорошо зубками –
неизменно забывала об этой подсказке. Было так вкусно!
 По субботам, когда мама приходила с работы, они –
мама и дочка – начинали собирать чистое бельё для
похода в баню. Большое вафельное полотенце и два
2
головных платка мама доставала с верхней полки
узенького двустворчатого шкафа и подавала Оленьке,
которая прижав к груди и к лицу, сложенный в
несколько рядов свёрток, благоговейно втягивала в
себя свежесть выглаженного белья и запах
земляничного мыла. Смену одежды для себя Оленька
брала внизу с предпоследней полки, где  лежало её
немудрённое скромное бельишко – ещё две смены: пара
трусишек, пара маечек, пояс с пришитыми широкими
резинками с «крокодильчиками» застёжек, пара
коричневых хлопчатобумажных чулочков, шерстяные
рейтузики, байковые коротенькие штанишки, фланелевый
халатик с длинными рукавами и два ситцевых. Оленька
складывала всё в большую коричневую коленкоровую
сумку-пакет, который раздувался как шар, и в
последнюю очередь в газету заворачивались большой
белый кусок мыла и длинные светло коричневые ленты
мочалки, пахнущей баней . Свёрток вталкивался сбоку
вдоль,  в глубину сумки.  Затем они обедали,
отдыхали и, наконец, выходили  из  парадной, которая
пряталась за  угловом выступом в глубине двора
–колодца. Оленька старалась опередить  маму  и
первой наискосок через двор, под арку  выбежать на
улицу, затаившись там около стены. Заслышав шаги,
задерживала дыхание, замирала, а потом выскакивала
навстречу самым любимым в мире рукам, которые
подхватывали её под мышки и мама два-три раза
прокручивалась на одной ножке.  А Оленька
рассыпалась  колокольчиками смеха, радуясь,
предвкушая , зная, что весь вечер и завтрашний
воскресный день мама будет всецело принадлежать
только ей.
Оле исполнилось двенадцать лет, когда ее дедушка
уехал жить в дальний окраинный район Ленинграда со
смешным названием "Весёлый посёлок". И
3
папа с мамой легко и быстро собрали свои вещи и
перешли жить в большую комнату дедушки.
 Почти ничего не изменилось.
Диванчик родителей унесли, Олино кресло-кровать
пододвинули к окну, стол, на котором  стоял
телевизор, в который смотрели через толстое стекло,
перешел в полное владение девочки.
Папа и мама прежде чем войти в комнату, деликатно
стучали в двери.
-Ну как, ваше ,королевское высочество , поживаете-
спрашивал папа Олю, широко улыбаясь.
Но приходил вечер, сумерки закрадывались во все углы
комнаты и на Олю, как снежный ком с горы,
накатывался панический страх. Ей казалось, что из
под ее раскладного ложа вылезают чьи-то руки, что
сейчас они схватят её за ноги...
Она с ужасом бежала из королевской комнаты к
родителям.
Потом мама, обнимая дочку за плечи, приговаривая,
шепча на ушко дочке магические слова феи из сказки о
Золушке,
приводила ее назад. Долго сидела рядом на стуле в
изголовье Оленьки, гладила по волосам, подворачивала
одеяло со всех сторон под Олины длинные ножки, под
руки, плечи... И... пела, пела : - Звени бубенчик мой,
звени. Гитара пой шута напевы...я расскажу вам о
любви, как шут влюблён был в королеву.
Раз королева говорит:
"Спой шут одну лишь серенаду,
А коль затронешь сердце мне,
Дам поцелуй тебе в награду".
И шут гитару в руки взял,
И полились его напевы.
И в ту же ночь наш шут узнал,
Как сладки губы королевы